Орел пустыни Хайт Джек

Глава 16

Июнь – сентябрь 1157

Алеппо

Лепестки роз, светящиеся в лучах весеннего солнца, дождем падали на землю, когда Джон вместе с длинной цепочкой всадников ехал к цитадели мимо приветствовавших армию жителей Алеппо, которые собрались на центральной площади. Нур ад-Дина, возглавлявшего свою армию, горожане встречали радостными криками:

– Малик, джазак Аллаху хайр! Джазак Аллаху хайр! – Великий король, да вознаградит тебя Аллах!

Впрочем, жители Алеппо радостно кричали далеко не все время. Джон ехал рядом с Рейнальдом, который остался в своих пластинчатых доспехах, хотя его руки и были связаны. Некоторые люди в толпе с ненавистью смотрели на проезжавшего мимо франка. Другие делали знак, отводящий дурной глаз – поднимали сжатые вместе большой и указательный пальцы, образуя круг, и угрожающе махали руками. Рейнальд не обращал на них внимания, он сидел на лошади, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой.

Джон добрался до дальней части площади и оказался в тени цитадели. Возле моста через ров собралась самая большая толпа. Мамлюки старались ее сдерживать, но Джон видел, что люди стремятся приблизиться к Нур ад-Дину, чтобы прикоснуться к нему. Наконец охране удалось оттолкнуть самых назойливых, и армия вновь двинулась вперед. Однако мужчины продолжали выкрикивать угрозы и оскорбления в адрес Рейнальда, и охрана стала оттеснять толпу назад, когда седобородый мужчина, лишенный зубов, сумел пробиться вперед и плюнул в Рейнальда – ему удалось попасть франку в лицо. Рейнальд вздрогнул и поднял связанные руки, чтобы стереть плевок.

– Дикари, – пробормотал он и повернулся к Джону: – Как ты можешь сражаться за неверных? Ты предал клятву крестоносца. Ты будешь гореть в аду.

– Тогда ты составишь мне там компанию, – пробормотал Джон, направляя свою лошадь к дощатому разводному мосту.

Они проехали по мощеной дороге и оказались во дворе цитадели. Воины начали собираться вокруг Нур ад-Дина, который приглашал эмиров и шейхов на пир во дворец. Джон повел Рейнальда вправо, в сторону тюрьмы.

Он не успел отъехать далеко, когда его позвал Нур ад-Дин.

– Куда ты ведешь пленника? – спросил он, выехав из толпы.

– В темницу, малик.

– Нет, приведи его на пир. И сам приходи. Ты будешь переводить слова своего соплеменника.

– Он мне не соплеменник, – проворчал Джон себе под нос, но Нур ад-Дину сказал: – Хорошо, малик.

– Что он сказал? – спросил Рейнальд, когда Нур ад-Дин отъехал.

– Он пригласил тебя на сегодняшний пир.

– У меня нет желания есть с неверными, – зло сказал Рейнальд.

– У тебя нет выбора. – Джон перехватил поводья лошади Рейнальда и направился в сторону бараков.

– И куда теперь? – спросил Рейнальд.

– В бани.

Рейнальд презрительно наморщил нос.

– Бани? Ты хочешь меня убить?

Джон бросил на Рейнальда мрачный взгляд.

– От тебя воняет, как от свиньи. А я буду сидеть рядом и хочу получать удовольствие от еды.

Пир проходил в самом большом зале дворца – длинной прямоугольной комнате с высоким потолком, который поддерживали ряды каменных колонн. Гости – пятьдесят человек – скрестив ноги, расположились на подушках вдоль длинного низкого стола. Нур ад-Дин, сидевший в центре, посадил Рейнальда напротив себя. Джону досталось место справа от Рейнальда, напротив Юсуфа.

Когда гости расселись, в зал вошли слуги. За спиной каждого гостя расположилось по слуге, которые одновременно поставили на столы первое блюдо. Джону сразу захотелось есть, как только он уловил аромат кусочков курятины на косточках в ароматном соусе из ногута, лука, яиц, толченого миндаля и корицы. Он взял нож и вилку с двумя зубцами и отрезал кусок нежного мяса. Одновременно он бросил взгляд на Рейнальда. Принц Антиохии взял куриную ножку рукой и принялся жевать мясо, так что жир потек по бороде.

– Тебе следует воспользоваться ножом и вилкой, – прошептал Джон, показывая на столовые приборы.

Рейнальд обсосал куриную кость и бросил ее на стол.

– Зачем мне вилка, если Бог дал мне руки? – спросил он, вытирая пальцы о халат и оставляя на нем жирные пятна.

– Что вы обсуждаете? – спросил Нур ад-Дин, наклонившись к Джону.

– Принц Антиохии восхищается тем, как вы используете вилку, – объяснил Джон. – Однако он сказал, что предпочитает брать еду руками, которые дал ему Бог.

– Но Бог дал ему еще и ноги, – ответил Нур ад-Дин, – быть может, он захочет есть с их помощью. – Он рассмеялся собственной шутке, и многие гости к нему присоединились.

Рейнальд покраснел и повернулся к Джону:

– Что он сказал? Почему все смеются?

– Он сказал, что Бог дал нам еще и ноги, и предложил тебе воспользоваться ими.

Рейнальд стиснул зубы.

– Кто такой этот неверный, чтобы смеяться надо мной? Спроси у него, что они за люди такие, если презирают свинину и вино?

Джон перевел, и смех за столом стих.

– Пророк, да пребудет на нем благословение Аллаха, велел нам избегать этих вещей, – сурово сказал Нур ад-Дин, и его голос громко прозвучал в наступившей тишине. – Разве если бы папа запретил вино, ты бы не перестал его пить?

– Едва ли такое было бы возможно, – фыркнул Рейнальд, когда Джон перевел слова Нур ад-Дина. – Папа пьет как сапожник.

Джон повернулся к Нур ад-Дину:

– Он сказал «нет».

– Значит, твой народ не уважает слова собственных пророков? – спросил Нур ад-Дин.

Все глаза обратились к Рейнальду.

– А на что годятся священники? – спросил Рейнальд, взяв в руки куриную кость и жестикулируя ею, чтобы подчеркнуть свои слова. – Они сидят в церквях, пьют вино и копят золото, пока истинные мужчины сражаются.

– Но разве ваши священники не молятся за вас, как наши суфии?

– Я не нуждаюсь в их молитвах, пока они дают мне деньги, когда я попрошу. А если нет, – он сломал куриную ножку пополам, – я их беру сам.

Когда Джон перевел, брови Нур ад-Дина поползли вверх.

– Ты учиняешь насилие над вашими святыми? Даже убиваешь их?

– Нельзя убивать избранника Божия, и я не дикарь. – Рейнальд немного помолчал. – Но есть другие способы заставить священников делать то, что мне нужно. Когда патриарх Антиохии отказался выделить деньги на нашу кампанию против Кипра, я раздел его, вымазал медом и привязал на крыше цитадели. Через четыре часа на солнце, весь покрытый муравьями и пчелами, он стал очень внимательно прислушиваться к голосу разума.

Нур ад-Дин повернулся к Джону:

– Их патриарх подобен имаму?

– Да, но только он более могущественный, почти как калиф.

Эмиры принялись ворчать.

– Разве ты не боишься божьего гнева? – спросил у Рейнальда Нур ад-Дин.

– Я переносил тяготы и сражался, чтобы защитить Святую землю от сарацин. Именно благодаря таким людям, как я, Иерусалим до сих пор остается христианским, а в его церквях служат священники и там нет неверных. Я не боюсь Бога. Он нуждается во мне.

Лицо Нур ад-Дина исказилось от отвращения.

– Именно из-за таких людей мы должны изгнать франков со своих земель, – громко заявил он, чтобы его услышали все гости. Эмиры и шейхи принялись кивать и стучать по столам, чтобы показать свое одобрение. – Уведите его. Он портит мне аппетит.

Джон встал и заставил Рейнальда подняться.

– Отвести его в темницу?

– Нет, – ответил Нур ад-Дин. – Мы не такие дикари, как он. Найди ему дом в городе и рабов, которые будут ему служить, как положено князю Антиохии. И чем быстрее его выкупят, тем лучше. Я больше не хочу его видеть.

– Да, малик.

Джон схватил Рейнальда за руку и повел его прочь из зала.

– Что он сказал? – спросил Рейнальд, когда они вышли из дворца и зашагали по двору.

– Тебе дадут дом и рабов до тех пор, пока тебя не выкупят. И еще он сказал, что твои обычаи сильно отличаются от обычаев его народа.

– Проклятье, тут он совершенно прав. Я не имею ничего общего с дикарями и язычниками.

– Что верно, то верно, – пробормотал Джон.

На следующее утро Юсуф в своем лучшем халате из красного шелка стоял перед зеркалом у себя в покоях. Он улыбнулся и наклонился к зеркалу, чтобы проверить – не застряло ли что-то между зубами. Поправив халат в последний раз, он удовлетворенно кивнул, вышел в коридор и направился в гарем. У входа на страже стояли два стражника-евнуха.

– Я пришел навестить Азимат.

– Вас ждут, – ответил один из евнухов.

Он провел Юсуфа по длинному коридору, тускло освещенному тонкими свечами. Когда они подходили к дверям покоев Азимат, Юсуф с удивлением увидел выходящего оттуда Гумуштагина. Лысый евнух едва не столкнулся с Юсуфом и вкрадчиво улыбнулся:

– Салям, Юсуф.

– Салям, Гумуштагин. Что привело вас в гарем?

– Одно из немногих преимуществ евнуха: у меня свободный доступ к покоям Нур ад-Дина. – Гумуштагин бросил на Юсуфа внимательный взгляд. – Однако ты не евнух.

– Я пришел навестить Азимат.

– Ты проводишь много времени с женой Нур ад-Дина.

– По его просьбе.

Гумуштагин прищурился:

– Да, конечно. До встречи, Юсуф.

Гумуштагин коротко поклонился и зашагал по коридору.

– До встречи, – ответил Юсуф вслед удаляющейся фигуре Гумуштагина, затем повернулся к двери и подождал, когда страж войдет в покои Азимат и сообщит о его приходе.

– Вы можете войти, – сказал страж Юсуфу.

Юсуф перешагнул через порог и обнаружил, что Азимат в простом белом халате из хлопка устроилась на одном из подоконников с половинкой дыни и ложкой в руках. Одна из служанок сидела на подушке у ее ног и читала вслух. Когда Юсуф вошел, служанка смолкла.

– Моя госпожа, – с поклоном сказал Юсуф.

Азимат что-то прошептала служанке и встала.

– Салям, Юсуф. Заходи и садись. – Она указала на середину комнаты, где на толстом ковре лежали шелковые подушки.

Юсуф дождался, когда Азимат сядет, и устроился напротив. Служанка закрыла книгу и села к ткацкому станку.

– Не хочешь отведать чего-нибудь освежающего? – спросила Азимат, показывая на дыню. Юсуф кивнул. – Каниз! – позвала Азимат, и через мгновение в комнату вошла служанка с половинкой дыни и ложкой в руках.

Она протянула угощение Юсуфу. Мякоть дыни была смешана с толченым льдом. Юсуф набрал ложкой немного прохладного угощения.

– Лед летом – как такое возможно? – спросил он.

– Зимой его привозят с гор возле Баальбека и хранят в соломе в подвалах дворца. Это редкая роскошь.

Юсуф проглотил ложку охлажденного лакомства и закрыл глаза, чтобы насладиться сладким прохладным вкусом.

– Изумительно.

– Я рада, что ты получил удовольствие, рада, что вернулся живым из Алеппо, даже если только для того, чтобы я могла снова тебя увидеть.

Женщина за ткацким станком перестала работать и подняла голову. Юсуф побледнел.

– Вам следует быть осторожней, хатун. – Наступила неловкая тишина, во время которой Юсуф теребил свой золотой пояс. – С вами все было в порядке после нашей последней встречи? – наконец спросил он.

– Мне стало лучше, ты был прав: слезы не могли мне помочь. Если я хочу иметь сына, я должна взять судьбу в свои руки. – Она посмотрела Юсуфу в глаза и не стала отводить свои в сторону.

Юсуф откашлялся и перевел взгляд в сторону ткацкого станка.

– Я уверен, Нур ад-Дин будет счастлив услышать, что вы готовы попробовать еще раз.

Азимат нахмурилась:

– Он взял новую наложницу, которая, как он надеется, даст ему наследника. Я боюсь, у меня никогда не будет сына от Нур ад-Дина.

– Но вы сказали…

– Лучше не будем об этом говорить, – прервала его Азимат.

– Тогда о чем же будет наша сегодняшняя беседа?

– Я слышала, ты храбро сражался в битве у брода Иакова. Расскажи о ней.

– То была славная битва, – с улыбкой проговорил Юсуф и принялся подробно описывать ход сражения, показывая руками положение двух армий. Азимат с интересом его слушала и кивала. – Мы их раздавили, – сказал в заключение Юсуф. – Сотни франков были убиты и тысячи взяты в плен. Однако их королю повезло, он сумел спастись.

Азимат нахмурилась:

– И после всего вы позволили ему уйти? Неужели вы его не преследовали?

– Мы не могли. Римский император привел свою армию с севера. Нам пришлось заключить мир.

– Понятно. А тебе не показалось странным, что Нур ад-Дин узнал о том, что император выступил со своей армией, только после того, как разбил франков?

– Что вы имеете в виду?

– Трудно скрыть такую огромную армию. – Азимат понизила голос: – Иногда мне кажется, что Нур ад-Дин не хочет победить христиан.

– Это безумие! – возмущенно возразил Юсуф. – Он постоянно думает о том, чтобы прогнать их с наших земель.

– Верно, а эмиры и шейхи следуют за ним именно по этой причине. Люди охотно платят налоги, чтобы поддержать войну. Но, как только франки уйдут, наших людей нечем будет объединить. Думаю, Нур ад-Дин боится, что если он победит франков, то потеряет свое королевство.

Юсуф нахмурился.

– Нур ад-Дин раздавит франков, – упрямо сказал он. – Сейчас Усама заключает мир с римским императором. Нам не придется больше его бояться. И тогда, как только умрет король Балдуин, мы снова нанесем удар.

– Возможно, ты прав. Но если Нур ад-Дин не захочет выступить против них?

– Тогда это сделает кто-то другой.

– Ты?

Юсуф покачал головой:

– Я всего лишь эмир Телль Башира.

– Но я вижу, как ты горяч и насколько сильно твое честолюбие, Юсуф. – Он открыл рот, собираясь возразить, но Азимат подняла руку, чтобы его остановить. – Не нужно отрицать. Я видела такое же пламя, горевшее в Нур ад-Дине. Но если ты хочешь стать великим, тебе следует самому управлять своей судьбой.

– Будьте осторожнее, нельзя говорить такие вещи, хатун, – сдержанно ответил Юсуф. – Я человек чести, а Нур ад-Дин мой господин.

– Когда-то у Нур ад-Дина тоже был господин. – Азимат посмотрела в сторону своих служанок и дальше заговорила шепотом: – Его отец, Занги, был убит в собственной постели. – И ее темные глаза вновь встретились с глазами Юсуфа. – Иногда нужно самому взять то, что хочешь, Юсуф.

Юсуф заставил себя отвернуться.

– Зачем вы говорите мне это? Вы считаете меня предателем?

Азимат улыбнулась:

– Нет, конечно нет. Однако далеко не все подданные Нур ад-Дина столь же ему верны. Если ты будешь медлить, это сделает кто-то другой. Например, Гумуштагин.

– Так вот что он здесь делал? Заговор против Нур ад-Дина?

– Гумуштагин слишком умен, чтобы обсуждать свои планы со мной, а я никогда не стану его поддерживать. Но ты… – Азимат посмотрела ему в глаза и еще сильнее понизила голос: – Я помогу тебе, если ты поможешь мне, Юсуф. Мы оба можем изменить собственную судьбу.

Юсуф приподнял брови:

– Но вы же не хотите предложить…

Азимат еще несколько мгновений удерживала его взгляд, а потом отвернулась.

– Нет, – резко оборвала она Юсуфа. – Забудь о том, что я говорила. Тебе следует уйти.

– Но…

– Иди! – Азимат закончила разговор.

Юсуф встал и с хмурым видом вышел из покоев Азимат. Непроизнесенные слова вертелись у него в голове, вызывая тревогу.

Юсуф вернулся в свои покои и обнаружил Фариду, которая лежала на кровати в атласном халате.

– Вы сегодня очень красивы, мой господин, – сказала она.

Смутившийся Юсуф отвернулся.

– У тебя нет от меня секретов, Юсуф. – Она встала и подошла к нему. – Ты ходил навестить Азимат. Из-за меня ты не стал бы так стараться. – Она развязала пояс его халата. – Будь осторожен с ней, мой господин. Ты нравишься Нур ад-Дину. Постарайся сохранить его хорошее отношение.

– Нур ад-Дин дал мне разрешение на посещения Азимат.

– Тем более тебе нужно быть осторожным.

Юсуф сбросил халат на пол.

– Не учи меня жить, женщина. Я знаю, что делаю.

Фарида подошла к нему со спины и обняла за пояс.

– А просит ли тебя Нур ад-Дин надевать лучший халат, когда ты посещаешь его жену? – прошептала она ему в ухо. – Я не в силах помешать тебе ее желать, Юсуф, но могу посоветовать не вести себя так глупо. Если я вижу, что ты ею увлечен, значит, это смогут заметить и другие.

– Тут не о чем говорить, – солгал Юсуф.

– Значит, ты больше к ней не пойдешь?

Слова Азимат промелькнули в сознании Юсуфа.

«Я помогу тебе, если ты поможешь мне». Неужели она хотела, чтобы он дал ей сына? И что она намерена сделать в ответ? Юсуф потер лоб, пытаясь привести мысли в порядок. Это безумие, сказал он себе. Нур ад-Дин его господин. И все же… Образ Азимат, ее жгучие темные глаза стояли перед его мысленным взором.

– Я не хочу об этом говорить, – наконец сказал он.

Он высвободился из объятий Фариды и подошел к сундуку, чтобы взять простой белый халат.

– Если ты не будешь говорить со мной, я не смогу тебе помочь. Что она тебе сказала, мой господин?

Юсуф вздохнул и посмотрел на Фариду.

– Она хочет, чтобы я дал ей сына.

Глаза Фариды широко раскрылись. Она подошла к нему и взяла за руки.

– Ты не можешь.

– Я знаю, – резко ответил Юсуф, но тут же заговорил мягче: – Но она обещала…

– Что?

Юсуф посмотрел ей в глаза.

– Королевство.

– Это безумие. Вспомни, что случилось с Надирой. Нур ад-Дин прикажет забить ее камнями, а тебя казнить.

Юсуф кивнул, но перед его глазами вдруг появилось соблазнительное тело Азимат, обтянутое тонким халатом. Фарида прикусила губу и сильно ударила его по щеке.

– Как ты смеешь, – закричал Юсуф. – Ты сошла с ума, женщина?

– Это ты потерял разум! Я не позволю тебе погубить свою жизнь из-за этой женщины. Мы вернемся в Телль Башир.

– Нет, – твердо сказал Юсуф. – Я нужен моему господину.

– Ты думаешь не о своем господине, а о его жене. Мы уедем. Другого способа выкинуть ее из головы не существует.

Юсуф явно колебался, и Фарида снова подняла руку. Юсуф схватил ее за запястье.

– Ладно, – вздохнул он. – Ты права, Фарида. Я вернусь в свои земли и буду оставаться там до тех пор, пока Нур ад-Дин меня не призовет. И я больше не буду думать об Азимат.

Джон пересек залитую солнцем площадь в центре Алеппо и оказался на базаре, где продавали лекарства. Когда-то Юсуф ему сказал, что на базарах Алеппо можно купить все, что угодно, если у тебя есть деньги, и сейчас у него складывалось впечатление, что это так и есть.

Улица, на которой находился рынок, была закрыта сверху длинными деревянными досками, положенными на расстоянии полудюйма друг от друга, и сквозь них просачивался солнечный свет, падавший на множество самых разных товаров. Джон обошел несколько корзин с растениями, выставленных на улице перед лавками.

Рядом продавали лекарства, для приготовления которых пришлось потрудиться: порошки в глиняных горшках и яркие разноцветные жидкости в стеклянных кувшинах. Джон миновал худого сарацина, кипятившего что-то темно-синее над небольшим огнем, пар проходил через тонкую трубку и собирался в стеклянном кувшине, где приобретал светло-зеленый цвет. Джон очень вовремя отвел взгляд – и ему удалось избежать столкновения с лекарем, тут же, посреди улицы, вырывавшим у пациента зуб. Чуть дальше темнокожий мужчина с лицом, заросшим густой черной бородой, держал в руках кувшин, наполненный черной вязкой массой, и громко рекламировал средство против облысения.

Джон продолжал идти дальше, пока не оказался перед переулком, который уходил направо. Он остановился перед входом, сжимая и разжимая кулаки. Джон знал, что поступает неправильно, но у него не оставалось выбора. Он думал о Зимат и о том, что она ему сказала прошлой ночью. Он знал, что должен ее защитить, какой бы ни была цена. Джон вздохнул и решительно шагнул в переулок.

Свет сюда почти не попадал, Джон прошел всего несколько шагов и споткнулся о вытянутые ноги нищего. Он начал извиняться, но уже в следующее мгновение на лице у него появилась гримаса отвращения, и он отошел в сторону. Нищий был болен проказой, его лицо и руки были в язвах, которые белыми пятнами выделялись на фоне загорелой кожи. Бесформенные опухоли покрывали лицо, делали лоб выпуклым и уродливым. Нищий протянул к нему руку, лишенную двух пальцев.

– Милостыню, добрый господин. Милостыню для бедного прокаженного.

– Не подходи, дьявол, – выкрикнул Джон, вытаскивая кинжал.