Я – Тайига Варко Эн
– Как вы могли подумать такое? – запылала праведным гневом сестра.
– О, простите, если оскорбил вас! – сокрушенно воскликнул Анри. – Как мне загладить свою вину? Хотите, я потребую у Нэла право первой ночи. Там я покажу всю глубину чувств, что вы мне внушаете…
Предложение было вопиющим. Рыжий и Хлыщ отчетливо хмыкнули, а Нэлиус протестующе закудахтал. В этот раз я поддержала Нэлиуса полностью – да так, что мои когти наполовину погрузились в твердое дерево. А вот моя обычно вспыльчивая сестра лишь зарделась как маков цвет.
– Я не хотел вас смущать, – продолжал между тем петь соловьем Анри. – Это ваши глаза виноваты. Они сводят меня с ума. Знаете, они напомнили мне сейчас сапфиры из знаменитых ювелирных мастерских Стеклянного Мира. Такие же глубокие и чистые… О! Я знаю теперь, что подарить вам на день рождения. Кстати, когда оно у вас?
– Третьего дня второго триместра лета, – пролепетала Миона, теребя невесть откуда взявшийся кружевной платочек. – Только мне не нужны никакие подарки.
– Нет, что вы! Обязательно нужны. Я вел себя неподобающе, когда был вынужден притворяться вашей сестрой. Увы, у меня много завистников и врагов… А знаете, я зачарую для вас эти камни. Сделаю из них амулеты, чтобы ваша ослепительная красота не померкла еще много-много лет. Вот только мне нужен знать, в год какого Святого Покровителя вы родились.
– Сигизмуда Трехпалого, – потупилась притворщица.
– Рон, – быстро обернулся Анри к троице, – сделай поправку в формуле на семь тысячных коэффициента стабильности. Стин, откорректируй углы альфа и сигма. А ты, Нэл, что застыл? Точи грифель.. Мадемуазель, вы позволите еще раз уколоть свой пальчик? Ваша кровь совершенно необходима.
И работа закипела. Пока Рыжий, Хлыщ и Нэлиус ползали по полу, что-то бурча друг другу, обновляя, а местами и исправляя геометрический рисунок, Анри продолжал ворковать, заговаривая зубы Мионе.
– Мадемуазель, – брат помог сестре подняться и набросил на ее плечи накидку. – Есть маленькая пикантность в проведении брачных обрядов под благословением Лунного Зверя.
– Они законные? – прервала его Миона.
– Обижаете! Законнее не бывает! Вы будете считаться супругами во всех мирах, и даже смерть не разлучит вас…
Миона удовлетворенно и как-то хищно улыбнулась, а Анри продолжил увещевания, ловко освобождая прическу девушки от многочисленных заколок:
– Сейчас мы магически перенесем вас в одно священное место. Вы зачерпнете магию из лунного зеркала и станете перед всеми живыми и неживыми существами истиной парой. Никто не усомнится в этом. Но перед этим вам с Нэлиусом нужно определиться с желанием. Оно должно быть общим, и вы должны верить в него всей душой.
– Какое желание? – разговор Мионе нравился все больше: ее щеки раскраснелись, а в глазах заискрился живой интерес.
– Жаль, конечно, что вы со своим будущим супругом не обсудили это. Но обычно выбирают что-нибудь из трех вариантов: власть, деньги или любовь, – небрежно заметил Анри.
– Что тут думать? Любовь – это грех, а деньги всегда будут, если есть власть, – засмеялась Миона. – Поэтому только власть!
– Умница, я знал, что мы тут сойдемся во мнении, – одобрительно отозвался на это Нэлиус, на секунду отвлекаясь от узора.
Наконец, троица закончила пачкать пол и, отойдя в сторону, в ожидании уставилась на двух голубков. Как только волосы Мионы рассыпались по плечам, груди и спине, Анри достал из-за пояса Меч Теней и взмахнул им. Часовня испустила скорбный вздох. Порыв ветра потушил все свечи, но темно от этого не стало. Рисунок на полу вспыхнул ровным мертвенным светом.
– Нэлиус, зеркало, – приказал Анри и заставил Миону войти в центральный круг на полу.
Канцлер торопливо сдернул белое покрывало с таинственного овала и занял место рядом со своей невестой.
Зеркало отразило их бледные лица: взволнованное Мионы и мрачное Нэлиуса. А вот зала видно не было. Темнота за стеклом ворочалась, и понять, что скрывалось за ней, было невозможно.
– Что застыли, – прикрикнул Анри на остолбеневших жениха и невесту. – За руки взялись. Прямо, как маленькие, право слово.
Спохватившись, канцер схватил Миону, и пол полыхнул ослепительно белым. Да так ярко, что скрыл всех присутствующих в зале. Зато в недрах зеркала я увидела Лунное Озеро в сиянии звезд. Вокруг высился темный лес, а за ними пики гор. Вдали озера слышался шум водопада, вблизи плескались рыбки, сверкая серебряной чешуей, а в середине озера клубился туман. К нему по колышущейся лунной дорожке, крепко взявшись за руки, шли жених и невеста. Чем ближе они приближались к сгустку тумана, тем прозрачнее он становился. Сквозь него уже можно было разглядеть серебряную раму с живым узором. А когда молодые встали у Лунного Зеркала, туман рассеялся окончательно. Жених зачерпнул из зеркального источника переливающуюся ртутью жидкость и дал пригубить невесте, а потом допил остатки сам.
И свет померк.
Мрак был густым, как мое замешательство, но длился недолго.
– Мои искренние поздравления молодым! – жизнерадостный голос Анри прорезал темноту.
Раздались аплодисменты и невнятные поздравления Рыжего и Хлыща. Помещение залил пусть неровный, но теплый свет от вновь вспыхнувших факелов. От узора на полу не осталось ни следа, а зеркало было черно, как сажа.
Молодые ошарашено моргали, глядя друг на друга. Но пребывать им в растерянности брат не позволил.
– Время, время, – поторопил он и почему—то постучал себя по запястью левой руки. – Итак, уважаемая канцлерша, приступим ко второй части этого священнодействия. Только, уж извините, но вам придется обнажить грудь. Понимаю, холодно, все такое, но обещаю, простудиться вы не успеете.
– Как обнажить грудь? – возмутилась Миона. – Да как вы смеете!
– Мадемуазель… Ах, простите, мадам, мы будем сама тактичность. Поверьте, это для вашей же пользы.
– Время, – нервно напомнил Хлыщ, глядя на массивный браслет на руке.
Рыжий согласно кивнул, переминаясь с ноги на ногу.
– Мы так не договаривались! – продолжала упорствовать Миона.
– Мы договаривались, что вы станете одной из влиятельнейших особ современности. Вы даже не представляете, сколько власти и денег мы получим. Вам такое даже и не снилась, – горячо зашептал Нэлиус, силком волоча обезумиевшую от ужаса жену к столу с моим гробом.
Трясущимися руками он попытался сорвать с жены платье, но она вырвалась и бросилась к выходу. Чтобы сразу угодить в объятия к Хлыщу.
– Ты болван, Нэл, – жестко проговорил Анри. Он больше не излучал обаяния. – Какого демона ты с самого начала не посвятил Миону во все обстоятельства предстоящей свадьбы? Почему мы вынуждены это делать по ходу? И что она расскажет Мракусу о нас с тобой, когда с ним встретится?
Нэлиус угрюмо молчал.
– Знаешь, – задумчиво произнес Анри, потирая подбородок. – А давай я тебя в тело Лиры вселю, а сам некоторое время твоим мужем побуду. Ты знаешь, актер я неплохой. Если месяц девицу играл, тебя тем более сыграть проблем не будет. Змейки без труда помогут откорректировать мою внешность…
Он ухмыльнулся и неожиданно пробасил, в точности копируя голос Нэлиуса:
– Ну, что думаешь по этому поводу, дорогая?
Нэлиус отшатнулся, да неудачно. Запнувшись о стол, он чуть не опрокинул гроб с моим телом и несчастной мной. От ужаса у меня даже голос прорезался, и я возмущенно взвыла. Канцлер сильно вздрогнул, отпрянул назад и разразился такой руганью, что сапожники бы покраснели, не то что я. Прикрыв лапами уши, я забилась вглубь гроба, пережидая окончание словесного урагана.
– Заткнись, Нэл, если не хочешь, чтобы я заткнул тебя, – приструнил его Анри под смешки Рыжего и Хлыща. – Ты ведешь себя недостойно… моей будущей супруги.
– А я? Что будет со мной? – жалобно вопросила Миона.
– Утром проснешься и не вспомнишь ничего из сегодняшнего кошмара, – с нарочито грустным вздохом поведал Анри. – Вот только один нюанс, Миона – выходить тебе замуж больше никак нельзя. И любовные интриги заводить тоже. Этот ритуал, что вы с Нэлусом прошли – весьма специфичный. Власть ты получишь, коли именно этого вы с Нэлиусом пожелали. Но есть оборотная сторона. Отныне любая измена с твоей стороны или со стороны твоего мужа чревата самыми серьезными последствиями. Вплоть до смертельного исхода. И даже смерть не избавит вас от вынужденной верности друг другу. Увы, но лишь немногие считают Лунный брак наивысшим счастьем. Для большинства он становится изощренным в своей жестокости проклятьем. Поэтому и желающих заключить его не так и много, несмотря на большой пряник в виде исполнения желания.
Анри запнулся, и я, заинтригованная, выглянула из гроба. Он заговорил, но гораздо тише, словно ведя разговор сам с собой. И все внимали ему так, словно от слов его зависела судьба всего мира. А может, и не одного.
– Мракус в свое время свершил подобный обряд. Он мечтал править империей, стать Повелителем Д’емонов. И Тайига – великий предсказатель – сказал, что такое случится с одним из его потомков. И даже помог определиться с будущей женой, указав на Инигду из Дома Сирен. Как же Мракус взъярился, когда узнал об измене моей матери! Он убил моего отца Вала и перебил почти всех Теней. Уверен, в исчезновении Тайиги он тоже виновен. Возможно, он хотел заставить Лунного Зверя расторгнуть брак. Хотя, судя по тому, что он до сих пор холост – ему это так и не удалось… Да Мракус будет не просто рад обретению дочери, он пылинки с нее сдувать станет! И с ее супруга тоже. Поэтому, Миона, я бы очень рекомендовал тебе не упрямиться. Быть графиней у Д’емонов не в пример почетнее, чем слыть королевой или эльфийской княгиней в вашем провинциальном мирке. У тебя в распоряжении будут десятки подобных миров. Так что выбор очевиден. Не находишь?
Она опасливо подошла к гробу. Бросив на меня мимолетный взгляд, она уставилась на свое будущее тело, как старая дева на дохлую мышь.
– Какая она тощая и длинная, – брезгливо сморщила Миона носик.
– Откормишь, – буркнул Нэлиус и сдвинул нас с гробом, освобождая место еще под одно тело. – Все, хватит медлить. Приступим к ритуалу.
Он хотел подойти к своей супруге, но та вновь метнулась к Анри.
– Только пусть это будешь ты, – прошептала она. – Пожалуйста!
– Я твой муж, демоны тебя возьми! – рявкнул взбешенный канцлер. – Ты должна мне доверять.
– Ты должен сначала это заслужить, – моментально отозвался Анри, мягко обнимая Миону. – Хорошо, это сделаю я. Обещаю, тебе не будет больно. Но для этого нужно начертить на твоей груди знак Милосердия. Исключительно для того, чтобы твоя душа не испытала сильного потрясения в момент умирания старого тела.
Миона позволила отвести себя к столу, а потом улеглась на стол. Ее рука принялась медленно сдвигать ткань лифа вниз. Мужчины терпеливо ждали. Анри даже тактично отвернулся, усиленно разглядывая Меч Теней. Когда показались краешки розовых кружков, Миона застыла.
– Без пяти минут полночь, – невыразительно заметил Хлыщ, внимательно рассматривая потолок, в то время как его товарищ тщательно изучал носки своих сапог.
– Лучше эльфийской княгиней, – решила Миона и, вернув ткань на место, проворно соскочила со стола.
– Дура! – взревел канцлер, разрывая платье на жене.
И в этот трагический момент раздался голос, который я меньше всего ожидала здесь услышать.
– А у вас здесь весело, – заметила улыбающаяся принцесса, возникая в темном арочном проеме.
Хлыщ и Рыжий выхватили свои хлысты и бросились к ней, но что-то стремительное метнулось им навстречу. Я не успела разглядеть, что произошло. Мгновение – и они застыли статуями. Рядом с ними стоял полуэльф Вионот. Он искривил ярко-красные губы в презрительной ухмылке и провел длинными белыми пальцами по своему лицу. Скулы раздвинулись и стали резче, нос загнулся хищным крючком, а тонкие выщипанные брови обрели кустистость. Но главное, еще недавно голубые глаза залила чернота, в недрах которой горели багряные угольки.
– Сюрприз, – протянул незнакомец, глядя на побледневшего Анри.
Чуть покачивая бедрами, следом в зал вплыла принцесса Ригона. Да не одна. Она тянула за собой чуть живую волчицу. Ее тело опутывала серебряная цепь, и там, где она касалась тела, алели страшные язвы.
– Вот мы все и в сборе, – весело заметила принцесса и обернулась к жуткому незнакомцу. – Я ведь обещала вам, господин Мракус, что ловушка сработает.
– Можешь просить у меня все, что хочешь, Ритти. Но позже, – отозвался Мракус, не спуская глаз с Анри.
Брат сжал рукоять так крепко, что кровь брызнула из ладони. Клинок запылал, демонстрируя всем свою ущербность. Это вызвала у Мракуса сухой, лающий смех:
– Ты серьезно?! Я победил Вэла, справлюсь и с его ублюдком. Твои артефакты мне не помеха. Тем более, меч ты не успел починить. Эти трофеи должны покоиться в моем Доме, как символ моей власти над Тенями. Поэтому давай не будем тянуть время. Ты проводишь ритуал, а я дарю тебе быструю смерть. Поверь, это очень щедрое предложение. Можешь спросить у призрака своего отца. Вот только в мою дочь вселишь душу Норы. Ты вроде как привязан к ней? Обещаю – в теле Лиры она не будет ни в чем нуждаться.
Нора рванулась и тотчас захрипела, рухнула на пол и задергалась. Анри бросился к ней и поднял. Легко, несмотря на довольно массивное тело волчицы.
– Все будет хорошо, – прошептал брат, освобождая от цепей и осторожно укладывая истерзанное тело рядом с моим. – Когда-нибудь, в другом более счастливом нашем воплощении, наши души обязательно встретятся. А пока – просто живи. Мне будет легче умирать, зная, что с тобой все в порядке.
Он говорил, а его клинок вычерчивал на грудной клетке знак, похожий на паутину. По шерстистой щеке волчицы скатилась слеза, и Анри осторожно стер ее.
– Прости. Если бы у меня был хоть один шанс… Если бы клинок был целым, я бы сразился за нас. Но…
– Хватит сопли распускать, Анри, – раздраженно прикрикнула принцесса. – Время! Или твоя сучка проклянет тебя в мучениях, которые тебе и не снились…
Анри закусил губу и занес над головой Меч. Клинок полыхнул, а трещина проступила черным разломом. Змейки сползли с запястья брата и заструились по лезвию, впаивая себя в трещину, сращивая собой металл. Лишь чуть-чуть их не хватило – кончик лезвия продолжал щербиться, нарушая безупречность клинка.
И клинок рванул в сердце Норы. А я прыгнула ему навстречу.
13. Святая Лира
Мир рассыпался на острые осколки. Они вгрызались в меня, разрывая в клочья. Звуки, запахи, цвета – всего стало ошеломляюще много, но это отказывалось собираться в целое и вертелось вокруг ураганом. Меня бы стошнило, если бы было чем. Я бы закричала, но отсутствие рта не позволяло этого сделать. Мое тело сотрясала бы агония, вот только оно отсутствовало. Каждый клочок души являл собой сосредоточение боли утраты, и эта боль усиливалась многократно, взаимно отражаясь от всех моих миллиардов Я. Между тем вихрь стал яростнее, а когда сбил все части меня в плотный стержень, рухнул вниз, вонзаясь во что-то холодное и плотное.
– Не бойся, – прошептал чей-то голос.
Нет, даже не прошептал. Я просто поняла, что мне хотели сказать. Что и говорить, предупреждение прозвучало вовремя. Было страшно, как в гробу. Хотя о чем я? В гробу я и находилась. Я видела каменно-неподвижные кости в коконе мышц, непривычно тихие и холодные каналы кровяных рек, равнодушно молчаливое сердце… Я растеклась по каждой клеточке тела, пытаясь вновь разжечь в них огонь, но у меня не получилось. Возможно, причиной этому была моя разорванная сущность.
– Ты нетерпелива. Всему свое время.
И опять я не столько услышала, сколько почувствовала усмешку – снисходительную и добрую. А потом в меня ворвались звуки боя: звон клинков, волчий рык, злые женские вскрики, удары хлыстов. Рядом шел нешуточный бой, но я не могла увидеть его.
– И это не проблема.
Перед моим внутренним взором возникло зеркало. То самое, в котором венчались Нэлиус и Миона. В нем я увидела зал и сражающихся людей и нелюдей. Народу значительно прибавилось с того момента, как я бросилась под меч. Мимолетное воспоминание отозвалось болью, но происходящее быстро вытеснило это из головы.
Клинок Анри зло полыхал, нанося удары по Мракусу. Даже моему неискушенному взгляду было ясно: брат значительно превосходил своего противника и в умении, и в ловкости. Вампир пытался брать силой, вот только попасть по верткому парню ему все никак не удавалось. Возможно, причиной была величина меча Мракуса. Выглядел он довольно неуклюже. А может, дело заключалось в магии Анри – раз за разом он за мгновение исчезал с того места, куда обрушивался тяжелый клинок. Хотя у Мракуса магия тоже присутствовала. Вездесущий Меч Теней пока не причинял особого вреда, отскакивая от красноватой дымки, окутывавшей вампира. Однако она неохотно, но истончалась, и на лице брата все отчетливее проступала мрачная удовлетворенность.
У остальных членов нашей команды все складывалась далеко не так удачно. Миона непонятно как забилась в нишу между стеной и саркофагом, на мой взгляд, значительно более узкую, чем сама Миона. Нэлиус вместе с Рыжим и Хлыщом, сражался с тремя жуткими порождениями Мрака – наполовину гигантскими жабами, наполовину людьми. Здесь шла рукопашная, очень напоминавшая уличную драку. Мелькали кастеты, сверкали кинжалы, слышалось сопение и смачные звуки ударов. Благородный лорд в этой свалке чувствовал себя не в своей тарелке. Он отбил несколько ударов своего низкорослого противника и даже выбил из рук клинок, но проглядел кастет, который обрушился ему между ног. Нэлиус согнулся, а затем и вовсе рухнул на пол от мощного удара по голове.
Положение Рыжего и Хлыща осложнилось, и все же дела у них шли лучше, чем у Норы, которую принцесса оттеснила к зеркалу. Я с горечью видела – ведьма просто играет с нею. Подруга вертелась вьюном и щелкала зубами, пытаясь достать Ригону, но та каждый раз исчезала, чтобы возникнуть позади и нанести очередную рану острыми, как кинжалы, ногтями. Один раз это оказалось особо болезненно: волчица взвыла так, что зеркало задребезжало. И тогда Анри взвился в воздух, чтобы, оттолкнувшись от плеч бросившегося ему наперерез жабочеловека, приземлиться рядом с Норой.
Увы, слишком поздно.
– Меч на пол! Или я перережу твоей суке горло! – пронзительный крик Ригоны эхом пронесся по сводчатым потолкам и всколыхнул пламя факелов. Все замерли, глядя на моего брата. А он на Нору.
Ведьма сидела на спине распластавшейся волчицы, высоко задрав ей голову и готовясь нанести последний удар.
Хмыканье Мракуса гулко прозвучало в пронзительной тишине
– Любовь – самая глупая штука на свете. Бросай меч, ублюдок. И прикажи своим прихвостням сдаться.
Анри со всей силы вонзил клинок под ноги, и каменный пол треснул, впуская в себя черное жало.
– Сдаюсь, – криво ухмыльнулся брат и вытянул перед собой пустые руки.
Я оцепенела от ужаса, а вместе со мной и весь мир. Время растянулось до бесконечности. Медленно, очень медленно Мракус двинулся к Анри. По лицу Ригоны расплывалась довольная улыбка, а в волчьих глазах Норы начала проступать вселенская тоска. Мощный кулак одного из жабомонстров неукротимо сближался с лицом Рыжего, клинок которого тягуче-медленно падал на пол.
– Посмотри наверх, – приказал мне невидимый собеседник, и я не смогла противиться этой воле.
Стены Часовни вдруг сделались прозрачны. Я увидела пылающее радугой небо и огромный черный круг. Луны сошлись. Понимание этого пришло вместе с ударом сокрушительной мощности. Земля покрылась трещинами, как уродливо-черная скорлупа яйца, готовая выпустить на свет монстра. И действительно, из нее выпростались щупальца и принялись разворачиваться лепестками, разрезая не только землю, но даже сам воздух. Неизбежность поражения придавила меня тяжелым и пыльным плащом: сейчас Курган превратится в ничто, а вместе с ним и мы уйдем в небытие.
– Это не Курган, а Разлом, – возразили мне. – Мужайся, девочка. Помощь близка.
И словно в подтверждении этих слов появились красные всадники. Они вылетели из расползающегося по швам пространства подобно огненной лаве. А впереди мчался воин в рогатом шлеме, сквозь прорези которого сверкали ослепительно-желтые глаза.
Сердце стукнуло в неживой груди и снова застыло. Разлом был бесконечно далек.
– Они успеют, – сообщили мне с уверенностью, которой я не ощущала.
И я снова вернулась в Часовню.
Если бы я могла зажмуриться или заткнуть уши или нос, но я видела, слышала и чувствовала все. Тошнотворный запах крови и страдания, перемешанный со сладострастным смакованием собственной жестокости, вызывали тошноту. Жабомонстры радостно скалили игольчатые пасти, когда запихивали визжащую от ужаса и ободранную до крови Миону в саркофаг короля. Часть ее свадебного платья так и осталось лежать на полу.
– Киньте к ней муженька, чтобы довести бракосочетание до логического конца, – мерзко засмеялась Ригона. – Супруги, обвенчанные в Лунном Озере, должны любить друг друга и в жизни, и после смерти.
Сама ведьма в этот момент вновь опутывала цепями Нору. Шерсть у волчицы потемнела от крови, и повсеместно зияли страшные раны, но, по крайней мере, она была жива. А вот Рыжий и Хлыщ – нет. Я не чувствовала тепла их тел. И может быть, в этом им повезло больше, чем Анри, которого избивал Мракус.
– Меч, – рычал Мракус, – я заставлю тебя отдать мне этот чертов меч, ублюдок.
Анри попытался. Он протянул руку к клинку, но все, на что его хватило – коснуться лезвия.
– Дайте ему хотя бы немного времени отдышаться. У него сейчас нет сил, чтобы извлечь Меч, – заметила Ригона. – А он его извлечет, как только сможет. Обещаю. Ради этой сучки он сделает все, что мы потребуем.
И принцесса со всех сил пнула Нору в бок.
Мракус остановился, тяжело дыша. Некоторое время он смотрел на Анри, а потом направился ко мне, раздраженно потирая сбитые костяшки пальцев. Приблизившись, Мракус провел окровавленными пальцами по моему лицу. Если бы я могла дернуться, отстраниться, закричать. Но мое тело, как и прежде, отказывалось слушаться меня. Оно не было мертвым, но и живым тоже не являлось.
– Дочь. Моя! – прохрипел он. – Я оживлю тебя. Клянусь своей душой, оживлю. Или, по крайней мере, заставлю родить мне наследника.
– Кха-кха, – кашлянула принцесса. – Мне обязательно нужно быть к утру во дворце. Если мой благоверный проснется, а меня не будет, мне придется полдня терпеть его нытье. Еще больше никаких распоряжений для меня нет, я, пожалуй, отбуду.
– Сколько осталось до конца затмения? – не спуская с меня красных глаз, вместо ответа поинтересовался Мракус.
– Через десять минут все будет закончено, – услужливо сообщил жабообразный.
Мракус кивнул:
– Успеваем… Ригона, скажи, в твоем роду были эльфы?
– Я из рода Онториэлов из Мира Эльдара, – горделиво улыбнулась принцесса. – Наш род известен среди эльфов всех миров.
– Знаменитый род, – скривив в улыбке тонкие губы, согласился вампир. – А почему ты здесь, а не там?
– По молодости влюбилась в теневого графа, – пожала плечами ведьма. – И он взял меня с собой в мир Демонов. А потом его убили в том последнем сражении, когда нашего герцога Вала вы взяли в плен.
– Нашего, – с улыбкой повторил Мракус.
Принцесса побледнела.
– Я.. я не то хотела сказать…
– Но сказала, – обманчиво мягко заметил Мракус. – И, дай-ка вспомнить… Это ведь ты устраивала свидания моей жены с Валом. Помогала им крутить шашни за моей спиной. Наверное, хихикали надо мной все вместе.
– Мой господин, время, – опять напомнил жабообразный.
– Ах да, – вспомнил Мракус и щелкнул пальцем.
И принцесса вознеслась над полом, раскинув в стороны руки.
– Господин мой, – взвыла она. – Вы обещали…
– Исполнить желание? Я помню, – флегматично заметил Мракус. – И исполню, когда придет время.
Ригона еще что-то хотела сказать, но ее губы срослись и побледнели, сливаясь с мертвенно бледной кожей.
Под взглядом Мракуса по полу пробежались язычки пламени, рисуя на залитом кровью полу чернильную звезду, заключенную в круг. От демонического узора к Ригоне потянулись тонкие нити, пронзая насквозь. Она задергалась, а зеркало начало покрываться красной пеленой.
– Знаешь, почему эльфы ненавидят Д’емонов? – благодушие вампира пугало больше его ярости. – Потому что Д’емоны их очень любят. Лучше крови не найдешь, когда нужно провести сложное колдовство или погурманить. К сожалению, просто высушить эльфа – это непозволительное пока расточительство для меня. Особенно, если эльф или эльфийка княжьих кровей. Ты в курсе, что ваша кровь близка по составу к Драконьей? А Драконы – великие умельцы пересекать границы миров. Я влил в этот Курган кровь Олди и ее брата Вионота. Но мне не хватает еще немного, чтобы завершить задуманное. Мне не хватает тебя, Ритти.
Чем сильнее наливалось красным зеркало, там отчаянней извивалась Ригона. Ее глаза покраснели, а на висках и шее вздулись вены.
– Ну, а теперь вернемся к твоему желанию. Попробую угадать. Ты, верно, хочешь, чтобы боль исчезла? – ласково заметил Мракус. – Я ведь прав?
Ведьма быстро-быстро закивала головой.
– Точно? – издевался Мракус. – У тебя ведь только одно желание, Ритти… Тебя ведь твои любовники так называли? Ритти. Звучит очень по-домашнему. Ох, прости, отвлекся. Так что у нас с желанием? Все-таки боль убрать?
Она закивала, а по щекам заструились кровавые слезы. Между тем в недрах зеркала уже клубились багровые облака.
– Да будет так. По сути, она особой роли не играет. Важнее твой страх и твоя кровь. А еще место, где мы стоим… Ты бывала когда-нибудь в моих землях? Ну, конечно, бывала. Это же ты выкрала ублюдка моей жены из колыбели. Хотя в спешке ты могла и не разглядеть местность. Так я скажу тебе. Удивительно, но Королевский Курган как две капли воды похож на холм, где стоит мой замок. Я не знаю, какой гений строил эту Часовню, но она очень напоминает мне о доме. А значит, Ритти, у этих двух мест есть своя, глубинная связь. И мы ее сейчас вскроем, чтобы прорубить надежный проход, который больше не будет зависеть ни от каких затмений…
Пол содрогнулся, и по нему побежали трещины.
– Время, господин, – опять напомнил один из жабообразных.
– Ах, это время! Скоро оно уже не будет мне помехой. Прощай, Ритти. Было забавно познакомиться с тобой поближе.
И Мракус всадил в грудь принцессы свой меч, обрушивая потоки крови на узор. Зеркальная поверхность вздулась пузырем, выныривая из кровавых облаков. Внутри его я увидела холм, а на нем мрачный Замок с острыми как пики башнями. Вокруг простиралась выжженная земля с мертвым лесом крестов. Между ними бродили испускающее призрачное сияние звероподобные существа.
– Мой дом, – с гордостью произнес Мракус. – Окрестности, правда, пришли в запустение, пока я отсутствовал. Ну да скоро все наладится. Сейчас еще немного крови, чтобы истончить межмировые стенки… Кто у нас следующий на жертву? Ты, ублюдок? Или уступишь место своей шерстяной даме? Думаю, мы подберем для моей дочери другую душу. Не столь строптивую.
Анри подпрыгнул, словно все это время только и ждал этих слов. Резким рывком он выдернул Меч Теней из каменной плиты, но бросился не к Мракусу, а со всей силы метнул клинок в зеркало. Раздался оглушительный треск. Пузырь лопнул, превращаясь в рой из уменьшенных копий Меча. И все они устремились к вампиру, превращая того в подушечку для игл. Мракус обвел присутствующих недоуменным взглядом и рухнул на свой узор, заливая его черной кровью.
А потом весь мир затрещал и обрушился на нас.
Сквозь клубы пыли пробивался рассвет. Снизу доносился тихий гул, который вскоре перерос в песнопение, тягучее и липкое как сосновая смола. Оно нарастало, приближаясь.
Я находилась на дне гигантской воронки, усыпанной черными обломками. Из всей Часовни каким-то чудом уцелели лишь стол с гробом и каменный саркофаг. Я обрадовалась, услышав под собой шевеления.
– Ты как?
– Вроде жива. А ты? – и далее бессвязное бормотание, прерываемое звуками поцелуев.
В покрытой пылью девушке я с трудом узнала Нору. А вот в личности ее кавалера я ничуть не усомнилась. Вел Анри себя недопустимо вольно, и подруга не возражала. А следовало бы. Приближающая процессия должна была насторожить столь лакомую для инквизиторов кандидатуру на сожжение.
Моя способность видеть сквозь любые преграды позволила во всех подробностях разглядеть процессию. Впереди шли священники в развевающихся белых сутанах. Они гордо несли хоругви и серебряные трилистники. Следом в телеге ехали члены королевской семьи. Колымага должна была символизировать близость к народу, но обилие бархатных подушек и позолоченные колеса делали этот символ весьма условным. За телегой брели вельможи. Мужчины ради такого случая облачились в рубища, дам с ног до головы укутывали длинные плащи. Далее колонна теряла свою стройность. Огромная вереница клеток с несчастными девушками, достигнув до определенного места, растекалась по кургану ручьями. Процессом руководили инквизиторы. Они показывали магам, сопровождавшим клетки, к какому из столбов следует направить каждую из подлежащих сожжению ведьм.
В подножье Кургана зрители степенно рассаживались по своим местам.
Возня подо мной ненадолго смолкла.
– Ты любишь меня?
– Люблю. А ты?
– Угу…
И поцелуи возобновились. Это заставило меня усомниться в тяжести нанесенных парочке повреждений. Ласки их становились неприлично смелыми, и я не могла отвести от них глаз, потому что видела не глазами. Единственное, что хоть как-то спасало мое целомудрие – толстый слой пыли, укрывавший одеялом этих бесстыдников.
Между тем делегация достигла вершины. Один из святош первым вскарабкался на гребень воронки. Глаза его изумленно расширились, когда он обнаружил внизу мой гроб.
– Святая Лира! Святая Лира! – заорал он так громко, что ненадолго отвлек копошащуюся подо мной парочку.
Окрестные плиты покрылись священниками и придворными. Свесившись наполовину, они оживленно тыкали в мое тело пальцами:
– Смотрите, смотрите! На ней нет ни пылинки. И она искрится на солнце! Святая Лира! Спасительница!
Два монаха помогли подняться на гребень седому как лунь Его Святейшеству. Как обычно, его сопровождал епископ Иеремийский, которому Святейшество по причине своей дряхлости, все чаще поручал читать проповеди вместо себя. Вот и сегодня уступил епископу эту честь. И тот важно выпятил впалую грудь, вздернул подбородок и откашлялся, прочищая горло. Два архимага стукнули оземь посохами, чтобы благословенная речь достигла ушей каждого собравшегося.
– Внимайте, дети мои! – возопил он. – Святая Троица явила чудо…
Говорил епископ долго и с удовольствием, но я его не слушала. В моих ушах стоял плач девушек, которых приковывали к столбам. Ветер уносил его прочь от собравшихся на вершине Кургана, но не от меня. А затем до меня донеслись новые звуки, похожие на грозный рокот прибоя. Я попыталась определить источник, но неугомонная парочка отвлекла меня.
– Хвостатенькая, я хочу тебя.
– Да, любимый.
Одно серое тело замерло над другим, зажатое между коленей.
Резкий укус в шею заставил меня мысленно ойкнуть.
– Пожалуй, тебе это еще рано видеть, – принял решение мой невидимый собеседник.
И я послушно устремила свой мысленный взор к подножию кургана. Вскоре я различила топот множества копыт. А потом увидела всадника, скачущего в нашу сторону. Мужчина был на редкость перепуган, а его конь взмылен.
– … и посему спасет нас всех от Конца Света лишь великое очищение! – торжественно изрек епископ и вытер вспотевшее от ораторства лицо. – И если Святая Лира не простит каждого из нас и не возьмет на себя грехи наши, то их заберут с собой ведьмы, сгорев в очистительном пламени.
Громкий протяжный стон, раздавшийся из-под моего гроба, заставил собравшихся окаменеть.
– Святая Лира, – с благоговейным ужасом прошептал один их монахов. – Она что? Берет на себя все наши грехи?
Взволнованный шепот пронесся по вершине кургана, как ветер по кронам деревьев.
– Ваше Святейшество, так сжигать или не сжигать? – спросил один из инквизиторов. – Во второй половине дня дождь ожидается. Не успеют ведь догореть.
Ответить епископ не успел.
– Демоны! Демоны! – закричал приближающийся к нам всадник, отчаянно махая.
– Что он кричит? – переспросила королева, приподнимаясь с подушек.
– Про каких-то демонов, – растерянно отозвался принц. – Странно, что я нигде не вижу свою супругу. Архимаг Малпрон, вы не могли бы запустить поисковое заклятие?
Между тем зрители вскакивали со скамеек и разбегались тараканами. Впереди показались первые всадники. Они были красного цвета и приближались невероятно быстро. Я даже не подозревала, что бывает такая скорость. И лошади их были так же рогаты, как седоки, за спинами которых плащи развевались словно крылья.
Епископ уронил себе на ногу тяжелый трилистник и ойкнул, женщины в ужасе закричали, сбиваясь в кучи, а маги зажгли свои посохи, направляя их на врагов. Ослепительно-белое пламя вырвалось с нашей стороны. И тогда красные всадники дружно вскинули руки, исторгая из них свое.
14. Я тайига
Легкое касание губ, и меня овеяло ароматным теплом. Вереск и миндаль, а еще свежесть предгрозового ветра. Мои ресницы дрогнули в попытке подняться, но веки оказались слишком тяжелы. Я чуть слышно вздохнула, и губы на мгновение похолодели.
– Лира, родная, проснись, – голос растекался по мне расплавленным воском.
Пальцы затрепетали и сразу ощутили нежный шелк под собой. С наслаждением смяли, чувствуя ток пробуждающейся крови.
Изо рта вырвался чуть слышный стон, когда губы вновь ощутили мягкую тяжесть. Их ласкали и поглаживали, умоляя впустить. Не в силах устоять, я приоткрыла рот. И тотчас задохнулась от наслаждения. Тело невольно выгнулось навстречу живительному вторжению и тотчас было подхвачено сильными ладонями.
– Лира. Моя Лира!
Я распахнула глаза, недовольная, что мои губы остались одни. И утонула в теплом сиянии самых прекрасных глаз на свете. Некоторое время я таяла в янтарном меду. Мой Риан тоже молчал и улыбался. Его губы. Это они разбудили меня. И я провела по ним пальцами, не веря, что они могут дарить столь ненасытную нежность. Сны, что мне снились, и в десятой части не передавали ощущений, обрушившихся на меня.
Мои пальцы тотчас покрыли поцелуями.
– Лорд Риан, смею напомнить, что вас ожидают через час, – незнакомый голос заставил меня вздрогнуть и оглядеться.
Я находилась в комнате-сказке. Светлые стены и потолок покрывала филигранная резьба, которая словно рыбья чешуя волнообразно наслаивалась друг на друга. В широкие окна смотрело ослепительно-синее небо, а легкий ветерок развевал невесомый тюль. Я покоилась на широкой кровати, а Риан, мой Риан, держал меня в объятиях. Он даже не обернулся к застывшему на пороге молодому мужчине в длиннополом парчовом кафтане.
Впрочем, Риан был одет так же. А вот я…
Мои щеки залила краска, узрев тончайший батист, сквозь который просвечивало тело. И меня тотчас прижали, скрывая от чужого взгляда.
– Мне необходимо представить тебя дяде, – в голосе Риана послышались нотки неудовольствия. – Увы, ему соглядатаи уже донесли, что ты пробуждаешься. Зато после твоего представления ко двору…
– Представление ко двору?! Какое представления ко двору? – глаза испуганно заметались.
Риан погладил меня по спине, и меня тотчас окутала волна безмятежности.
– Выпей. Это подкрепит твои силы, – к моим губам поднесли кубок и заставили проглотить что-то восхитительно густое, сладкое и ароматное.
По сосудам пронеслась горячая волна, наполняя тело энергией. Захотелось вдруг петь и танцевать. Да даже если это будет прием у императора – пускай! Все лучше, чем лежать в кровати.
Риан с улыбкой наблюдал за стремительной сменой моих чувств.
– Я буду ждать тебя за дверью, пока ты одеваешься. А пока позову служанок. И еще кое-кого, кого ты будешь рада видеть.
В какое-то мгновение сердце зашлось. Риан так смотрел! Мне показалось, сейчас он снова поцелует меня. Но нет. Он забрал из моих рук пустой кубок и, резко поднявшись с кровати, устремился к дверям вслед за уже вышедшим мужчиной. А взамен в комнату стремительно влетела Нора и бросилась ко мне. Мои неокрепшие ноги не выдержали столь бурной радости, и мы обе со смехом повалились на кровать.
Выглядела подруга чудесно: ее глаза лучились, на щечках горел нежный румянец, пухлые губы беспрестанно улыбались, а платье странного покроя из золотого муслина лишь подчеркивало цветущую яркость его обладательницы.
Читать бесплатно другие книги:
