Доверие Дуглас Пенелопа

Глава 15

_—Что это такое? – Я резко поднимаю глаза на Ноя, прежде чем взять протянутый им пакет.

Последние несколько недель мы при любой возможности ездили в город, предчувствуя конец наших вылазок за чизбургерами и молочными коктейлями. Еще сегодня мне нужно было заскочить в аптеку за припасами на все случаи жизни, если я вдруг заболею во время зимовки на пике и не смогу оттуда выбраться. Теперь я готова к головной боли, насморку, болям в суставах и спине, спазмам, аллергии – сейчас у меня ее нет, но кто знает – и вскоре получу несколько курсов своих противозачаточных.

Я подумывала отказаться от них, но… полагаю, лучше придерживаться рутины.

Он пожимает плечами.

– Никогда не дарил девушке подарок на день рождения. Если не понравится, можешь не носить.

В пакете нахожу футболку и бейсболку. Мы ждем в углу магазина, когда мне выдадут лекарства. Я разворачиваю футболку, поставив упаковку на пол.

Она светло-голубая, с эмблемой города на груди, а сзади на всю спину – логотип «Ван дер Берг Экстрим». У Ноя такая же, только белая.

Ухмыльнувшись, спрашиваю:

– Ты так пытаешься сказать мне, что хочешь вернуть свою одежду?

– Просто подумал, тебе может пригодиться вещь, которая сидит луч… – Сделав паузу, парень меняет мнение: – Вообще-то, моя одежда довольно хорошо смотрится на тебе. Я подумал, что ты захочешь что-нибудь новое, вот и все.

Да. Футболка мне очень нравится. В моем гардеробе их мало. В основном школьные, хотя хорошие воспоминания с ними не связаны, так что носить эту будет приятно.

Перевожу взгляд на бордовую бейсболку с курсивной надписью «ДИКАЯ».

– Выбор был между этой и со словом «ДИВА».

Засмеявшись, надеваю ее на голову и смотрю на Ноя из-под козырька.

– Я ДИВА, – признаю я, – однако предпочту быть дикой дивой.

Быстро приобнимаю его одной рукой за шею.

– Спасибо.

Я отстраняюсь, но он обхватывает мою талию, прижимает к себе и обнимает по-настоящему. Застигнутая врасплох, мнусь на месте, а спустя мгновение крепче сжимаю Ноя в объятиях. Классно обнимать человека, не желающего отпускать тебя первым.

– Моя мама иногда звонит мне, – сообщает он тихим, печальным голосом. – Папа не знает.

Отпустив его, пячусь назад, чтобы заглянуть парню в глаза.

– Не уверен, зачем рассказал тебе. Она просит переводить деньги на ее тюремный счет.

Я слушаю, наблюдая за ним. Никто ее не обсуждает. Мне даже неизвестно, за что она попала в тюрьму.

– И я перечисляю ей деньги, на миг теша себя мыслью, что нужен матери. – Мой кузен грустно улыбается и выглядит таким мрачным. Таким серьезным. Совсем не похожим на Ноя. – Несмотря на то, что понимаю: я всего лишь первый человек, которого, как она думает, можно использовать. Мать знает, отец не станет с ней говорить. А Калеб не может с ней говорить.

А Ной не может говорить с Джейком. К такому выводу я пришла в первую неделю пребывания здесь.

Ему не с кем найти общий язык в отцовском доме. Раньше я этого не замечала.

– Мне бы хотелось, чтобы она умерла. – Ной, сначала уставившийся в пол, поднимает глаза. – Я бы хотел, чтобы она умерла, потому что тогда мог бы любить ее.

Пристально смотрю на него. Мы оба едва дышим, но сохраняем спокойствие.

Он подходит ближе.

– Что бы ты предпочла: быть использованной или забытой навсегда?

– А что предпочтешь ты: быть забытым навсегда или использованным? – бросаю в ответ.

Даже сейчас я не могу определиться. По крайней мере, мать помнит о его существовании и способна показать свою любовь, пусть и фальшивую.

Но с другой стороны… родители хотя бы мне не лгали. Не играли со мной, не морочили голову. Я всегда знала свое место.

Кому было хуже? Ною или мне?

– Примерь футболку до того, как мы уйдем, – просит парень.

Внезапная смена темы беседы заставляет меня моргнуть.

Ной делает очередной шаг мне навстречу. В его взгляде появляется суровость, пока он оттесняет меня дальше в угол.

– Не хочу, чтобы она оказалась слишком обтягивающей, – поясняет Ной.

Он нависает надо мной, глядя сверху вниз. Наши тела разделяют считанные сантиметры.

Что? В магазине? Я осматриваюсь по сторонам.

– Ной…

– Я действительно рад, что ты здесь, – шепчет парень, перебив меня. – Рад, что ты вернулась.

– Почему тебе так необходимо мое присутствие?

– Почему бы и нет?

Изучаю его глаза.

– Потому что, когда ты уедешь, меня рядом уже не будет.

Он умолкает, не разрывая нашего зрительного контакта. Ной отчаянно желает уехать, и он это сделает. Рано или поздно.

Рано или поздно я тоже уеду. Ему нужна не я, а спасательный плот.

Вновь оглядевшись и не заметив никого вокруг, прячусь за Ноем, снимаю его старую футболку и вручаю ему. Поправляю бейсболку и продеваю руки в рукава своего подарка. Избегая его взгляда, ощущаю трепет, распространяющийся по коже.

Мой лифчик прикрывает больше, чем бикини, к тому же я в джинсах. В целом на мне больше одежды по сравнению с тем днем на озере, когда они взяли меня на рыбалку несколько недель назад.

Однако с двумя растрепанными косичками, в бейсболке, с грязью под ногтями впервые в жизни – никогда еще я не чувства себя настолько красивой.

То, как Ной смотрит на меня…

Как Джейк смотрит на меня…

Как Калеб отказывается смотреть на меня, при этом буквально осязая каждое мое движение, если мы находимся в одной комнате.

Кожа моих грудей, только наполовину закрытая ярко-розовым бюстгальтером, пылает под взглядом парня. Я натягиваю футболку и чувствую, как Ной задевает мои руки, помогая ее надеть. Снова поправляю свою кепку, а его пальцы до сих пор сжимают край ткани ниже моей талии.

Боюсь посмотреть ему в глаза, но ощущаю исходящий от него жар.

– Местные парни не должны с тобой разговаривать, – распоряжается он сипло. – Не должны прикасаться к тебе сегодня. Поняла?

Я киваю, по-прежнему избегая зрительного контакта. Мое сердце до боли сильно колотится, внутренности переворачиваются, словно я на американских горках.

Наконец-то отпустив меня, Ной шагает назад.

– Хорошо смотрится.

Что?

Ох, футболка. Точно.

– Тирнан! – окликает кто-то.

Проскользнув мимо парня, иду за своим рецептом. Что угодно, лишь бы убраться отсюда.

Несколько часов спустя я с улыбкой кружусь по своей спальне, мое новое летнее платье и волосы развеваются. На улице слишком холодно, однако я все равно пойду в нем. Увидев его сегодня на распродаже в магазине, я ощутила непреодолимое желание вычистить грязь из-под ногтей и накраситься для ужина в честь моего дня рождения, ведь эта поездка в город вполне может оказаться последней. Надвигается буря.

Продолжая танцевать под Dancing Barefoot группы U2, закрываю глаза и запускаю руки под свои пряди. Я ужасно отстала со школьными заданиями, пропустила уйму телефонных звонков – вероятно, Мираи и друзья родителей хотели меня поздравить, – мой заказ с книгами, которые должны помочь скоротать зиму, задерживается в Денвере, но… Все свои социальные сети я удалила и теперь являюсь совершеннолетней, способной самостоятельно решать, куда пойти и что делать, поэтому любой груз, взваленный на мои плечи, кажется гораздо легче. На самом деле, я в восторге, невзирая на парней, страшащихся предстоящих скучных месяцев.

Все кружась и кружась, вдруг боковым зрением замечаю силуэт и резко останавливаюсь. В коридоре стоит Калеб. Похоже, он только спустился из своей комнаты, замер, натягивая на себя футболку, и наблюдает за мной.

Мой пульс учащается. Его внимание обескураживает, так как я никогда не знаю, о чем он думает, хотя меня не покидает подозрение – ни о чем хорошем.

Подойдя к двери, захлопываю ее пинком, улыбаюсь сама себе, беру свои туфли на тринадцатисантиметровых каблуках, сажусь на кровать и надеваю их. Я в отличном настроении и не позволю ему испортить сегодняшний вечер. Картер, телохранитель моих родителей, приглядывает за домом в Лос-Анджелесе, Мираи и наш адвокат занимаются родительскими бизнес-проектами с недвижимостью, а я первый раз в жизни могу побыть ребенком. Улыбаться, смеяться, веселиться в окружении людей, которым не безразлична… Странно, что я наконец-то получу подобную возможность в день, когда официально становлюсь взрослой, однако анализировать ее не собираюсь, просто приму.

Застегнув ремешки «Лабутенов» – подарок родителей на прошлое Рождество, разумеется, организованный Мираи, – украшенных симпатичными стразами, подхватываю кремовую шаль, которую потом накину поверх темно-розового платья, и выхожу из комнаты. Калеб уже давно исчез.

Я взбиваю свои крупные локоны и разглаживаю юбку. Платье простое и невинное, зато идеально мне подходит. С открытой спиной и глубоким вырезом, на бретельках-спагетти, короткое, длиной до середины бедра. Мои каблуки звонко стучат по деревянной лестнице. Войдя в гостиную, вижу парней, рассевшихся вокруг стола, кладу телефон с шалью на столешницу, иду к своей сумке, выуживаю оттуда водительское удостоверение и наличку, затем, обернувшись, протягиваю их своему дяде.

– Положишь к себе в бумажник? Тогда мне не придется брать сумку.

Он молча смотрит на меня, слегка нахмурившись.

– Что?

– Ты слишком разоделась.

Я цыкаю, жеманно улыбнувшись, и сую удостоверение с деньгами ему в руку.

– Такого понятия не существует.

Конечно, по сравнению с ними, я разоделась. Они все в джинсах. Ной держит по «Будвайзеру» в каждой руке.

– В наших местах люди так не одеваются, – подмечает Джейк.

Ему не обязательно было это говорить. Можно подумать, я не заметила.

– Я везде не вписываюсь. Привыкла уже.

Серьезно. Мне хорошо. Хватит нагонять панику.

Вскинув бровь, мужчина отворачивается. Обеспокоенный Ной встречается с ним взглядом. В конце концов Джейк вручает мне большую упаковку, искусно обернутую серебряной бумагой с огромным серебряным бантом.

Потянувшись за ней, спрашиваю:

– Что это?

Форма странная.

– Открой, – просто отвечает он.

Бумага не уступает по красоте тем подаркам, которые я находила под елкой в детстве, и мне не удается сдержать искреннюю улыбку. Джейк явно знает, что внутри. Значит, сам это выбрал. Проклятье, он даже мог самостоятельно упаковать подарок.

Я разрываю обертку на куски, пока не показывается содержимое – блочный лук цвета розового камуфляжа с шестью стрелами.

– Ого, – выдыхаю, подняв его.

– Ты умеешь стрелять? – интересуется дядя.

– Немного. – Обхватив рукоять, оттягиваю тетиву и целюсь в холодильник. – Давно луками не пользовалась.

И я никогда не стреляла из блочного. В лагере таких не было.

– Ной установил мишень в амбаре. Можешь попрактиковаться, прежде чем мы отправимся на охоту.

Я опускаю руки и смотрю на Джейка.

– Охоту?

Все трое стоят молча. Окидываю их взглядом с таким видом, словно пропустила какое-то условие в договоре о моем проживании здесь.

– Не думаю, что хочу охотиться, – заявляю, положив лук на стол. Я приготовлю мясо. Но добывать его не буду.

Ной лишь смеется в ответ.

Джейк качает головой.

– Мы это еще обсудим, – произносит он.

Ладно, главное, не сегодня.

– Ну спасибо. – Чмокаю его в щеку. – Мне очень понравилось.

Мужчина один раз кивает и прокашливается, однако в глаза мне не смотрит.

– Пойду прогрею пикап.

Схватив свою шаль, накидываю ее на плечи. Свитер с Аранских островов от Мираи, чтобы не замерзнуть зимой, футболка и бейсболка от Ноя, которые помогут мне не выделяться среди местных, и новая игрушка. Пока это лучший день рождения в моей жизни.

Когда я направляюсь вслед за Джейком, Калеб останавливает меня, преградив путь.

Я поднимаю взгляд.

После секундной заминки он достает из заднего кармана длинную полоску темно-коричневой кожи и протягивает мне. Прищурившись, слышу автомобильный гудок снаружи, но никто из нас не двигается. Ной подходит сбоку.

– Что это такое? – Забрав вещицу, провожу по ней пальцами и переворачиваю.

– Он сам их делает, – сообщает парень.

Это ремень с резным орнаментом и серебряной пряжкой, похожей на антикварную. Я изучаю узоры. Деревья, водопад, пик – вид из окна моей спальни, по сути, – что-то вроде заплетенных в косу волос, лошадь и «ловец снов[18]».

С трудом сглатываю. Зачем Калеб добавил «ловец снов»? Однако ремень красивый. Он сделал его сам?

Заметив еще одну деталь, хихикаю.

– Отверстия доходят до пряжки. Я польщена, но моя талия не такая тонкая.

Нагнувшись, Ной шепчет:

– Зато твои запястья тонкие.

Мое сердце подпрыгивает в груди. Резко подняв глаза, смотрю на наблюдающего за мной Калеба.

Что?

Его брат смеется, и они оба выходят на улицу, оставив меня одну.

Только когда Джейк вновь сигналит, я вздрагиваю от неожиданности и понимаю, что потеряла счет времени, рассеянно уставившись на ремень.

– Отдай! – кричу Ною, пытаясь выхватить свой телефон, который он держит вне моей досягаемости. – Ну же.

Парень отталкивает меня, упершись ладонью в лоб. Мы сидим за столиком, пока он изучает фото.

– Матерь божья, – восклицает Ной достаточно громко, чтобы услышали все окружающие. – Почему ты это прячешь?

Сделав выпад, вырываю мобильник из его руки и плюхаюсь обратно на стул.

– Потому что фотография дурацкая.

– Тогда зачем хранишь ее в телефоне?

– Затем, – отвечаю ему. – Мне больше нечем гордиться.

Собираюсь закрыть ссылку на единственную когда-либо написанную обо мне статью и сопроводительную фотосессию, на которой настоял журнал, как вдруг Джейк отбирает мой сотовый, тоже решив посмотреть.

Я испепеляю его взглядом, открываю рот, намереваясь возмутиться, но останавливаюсь, обеспокоенно оглядев остальные семьи. Им наверняка хочется спокойно поужинать в стейк-хаусе.

Сама виновата, что показала Ною фото. Прошлой весной Vanity Fair написал экспозе о детях звезд и включил меня в их «коллекцию». К сожалению, фотосессия входила в комплект. На одном из снимков я изображена с французскими косами, в спортивном лифчике и экипировке для лакросса. Я выглядела потной, грязной, но в то же время довольно сексуальной. Пусть вся эта история и была ложью, состряпанной публицистом родителей в попытке создать потрясающий образ, опыт мне на самом деле понравился. Даже несмотря на то, что я никогда не играла в лакросс.

Тогда я в первый и последний раз чувствовала себя важной.

Да, статья оказалась полной чушью о том, насколько я была вовлечена в жизнь школы. Без единого слова правды о моих хобби и активизме. И место в публикации я получила лишь благодаря родителям. Когда они заставили меня участвовать, сама идея вызвала неприязнь.

Однако фотосессия… В процессе мне казалось, что я красивая, а после ощутила себя совершенно глупо.

– Отличная фотография. Мы разместим ее на сайте, – говорит Ной отцу, после чего поднимает руки, держа нож и вилку, и декламирует воображаемый заголовок: – Новое пополнение «Ван дер Берг Экстрим».

Закатив глаза, перевожу взгляд на Джейка.

– Верни телефон.

Он отдает его Калебу. Тот, едва взглянув на экран, передает мобильник брату.

– Сейчас же, – цежу сквозь зубы, стараясь не привлекать внимания к нашей перепалке.

Джейк снова придрался к моему чересчур открытому платью за ужином, и я захотела похвастаться, что появлялась на публике в более откровенных нарядах. Только мне не хочется, чтобы они пялились на меня в бюстгальтере. На людях.

Бокалы и столовые приборы звякают в старом минималистичном ресторане, запахи соуса барбекю и картофеля-фри витают в воздухе, отчего в носу время от времени пощипывает.

Стейк получился пережареный, «Кола» разбавлена водой, пол покрыт таким толстым слоем застарелого жира, что я могу написать на нем каблуком свое имя.

Но я бы все равно ничего не изменила в праздновании своего восемнадцатилетия. Мне уже гораздо веселее, чем было на всех предыдущих днях рождения вместе взятых.

Ной отдает телефон. Я выключаю и кладу девайс себе под бедро, чтобы парни больше не добрались до него.

– Итак, что скажешь? – спрашивает мой кузен. – Хочешь выглядеть так же сексуально на нашем сайте?

– Заткнись.

Придвинув свой стул ближе к столу, делаю глоток содовой.

– Это действительно хорошая идея, – возражает он, повернувшись к отцу. – Вот, чего нам не хватает в маркетинге. Красоты.

– Ной, господи… – Джейк неловко ерзает на сиденье и поднимает бутылку к губам.

– Нет, серьезно. Посмотри на сайты других компаний. На все шоу и выставки, которые мы посещаем. Что у них общего? Горячие девчонки. Мы могли бы пригласить фотографа домой и устроить фотосессию с ней на байках. Круто получится.

– К утру пойдет снег, – парирует Джейк. – Ни один фотограф не заберется на гору. – Он быстро переводит взгляд на меня. – И никто не спустится.

Я замираю, удерживая зрительный контакт с дядей. Меня почти пробирает дрожь. Не уверена, вижу ли в его глазах предупреждение или вызов относительно предстоящих месяцев, но одобрительно поднимаю свой бокал, готовая ко всему.

Мужчина ухмыляется, тоже поднимает свое пиво, Ной следует его примеру, и мы втроем клацаем стеклом о стекло. Калеб продолжает есть.

– Кроме того, – добавляет Джейк, поставив бутылку на стол, – мы можем больше не увидеть Тирнан после весны. Я пока сомневаюсь, стоит ли нам добавлять ее на титульную страницу.

Качаю головой, прекрасно понимая: он не стал бы возражать, останься я здесь навсегда, и был бы рад получить заверения прямо сейчас.

Мне нравится быть желанной.

Но впереди маячит колледж. Скоро я должна буду принять решение.

Ной смотрит на меня.

– Ты ведь нас не оставишь, да?

Я смеюсь, не зная, как ответить.

Вместо этого дергаю подбородком в сторону дяди.

– Можно мне настоящего пива в мой день рождения?

Он в курсе, что я пользуюсь послаблением штата, позволяющим лицам, не достигшим двадцати одного года, употреблять алкоголь на территории частной собственности под присмотром родителей.

Поэтому давайте вернемся домой на территорию частной собственности, чтобы я могла выпить.

Правда, у Джейка иные планы.

– Идемте в бар.

Мои глаза округляются. Я подскакиваю со стула раньше остальных.

Мы с Ноем, взявшим меня за руку, и Калебом направляемся к выходу, пока Джейк оплачивает счет, преодолеваем длинный коридор и оказываемся в шумном салуне, соединенном с рестораном. Из музыкального автомата гремит кантри, арахисовая скорлупа хрустит под моими подошвами. Миновав в тусклом свете ламп столы для бильярда и барные стулья, проходим дальше.

Люди, собравшиеся в разрозненные маленькие кучки, мгновенно устремляют взгляды в нашу сторону. Внезапно я чувствую, что слишком вычурно оделась, как и предполагал Джейк.

Во время ужина в ресторане несколько пар заинтересованных глаз оглядели мой наряд с головы до ног, потому что я еще не знакома со многими горожанами, и они, скорее всего, гадали, кто я такая, а сейчас… Моя кожа вспыхивает под их взглядами. Ощущая легкий дискомфорт, сильнее сжимаю ладонь Ноя. Тут все в футболках, джинсах, с бородами. Какая идиотка припрется в бар, одетая будто для коктейльной вечеринки в Малибу?

Я заглядываю в глаза нескольким посетителям, проходя мимо столиков, за которыми пьют и курят.

Калеб бросает деньги на барную стойку и указывает бармену на всех нас, но парень подозрительно смотрит на меня, склонив голову набок.

– Все в порядке, Майк, – вдруг раздается сзади голос моего дяди.

Обернувшись, вижу, как он улыбается бармену. Этого, похоже, достаточно, потому что тот кивает, достает из кулера четыре бутылки Bud и открывает их.

– Пошли. – Ной подталкивает мою руку.

Следую за ними к настольному футболу, где объединяюсь с Ноем против Джейка – Калеб исчез, получив свою выпивку. Игнорируя взгляды, явно направленные мне в спину, делаю глоток пива, затем ставлю его рядом с бутылками парней.

– В настольный футбол играли в фильме «Парень-каратист», верно?

Глаза Джейка загораются.

– Очень хорошо.

Я едва не смеюсь над восторженным выражением его лица. Похоже, я не безнадежна.

Мы играем несколько раундов, Джейк побеждает каждый раз, несмотря на наше численное превосходство. Мне приходится перекинуть волосы через плечо к тому времени, как мы заканчиваем третью игру, потому что я начинаю потеть.

Здешний музыкальный репертуар не совсем в моем вкусе, зато публике, шумной и радостной, нравится. Я почти не замечаю порывов холодного воздуха, врывающихся через входную дверь каждый раз, когда кто-нибудь приходит или уходит. Появляется какой-то старикан, отряхивающий снег со шляпы, однако ничто не мешает хорошему времяпрепровождению.

– Возьму еще одну, – говорит Джейк, завершив раунд, и указывает на свою бутылку.

Он уходит, а я, подняв со стола свое нетронутое пиво, оглядываю помещение. Гонщики сидят в дальнем углу. Узнаю некоторых парней и девушек, которых видела в доме дяди, у барной стойки замечаю женщину в дешевой короткой фате с компанией подруг. Они опрокидывают стопки с крепким алкоголем. На ее обтягивающей черной футболке мерцает фраза, украшенная стразами: «Последний загул Мариссы».

Очередная песня затихает, несколько пар, танцующих на крошечном пяточке свободного пространства, отпускают друг друга и возвращаются за столики.

– Хочешь сыграть в пул? – спрашивает Ной, перекрикивая шум.

Я смотрю на музыкальный автомат, поднеся бутылку к губам.

– Мне бы хотелось выбрать песню, – отвечаю с виноватой улыбкой и протягиваю руку за деньгами. – Пожалуйста?