Весь этот свет Макгвайр Джейми

Когда тренер ушел, Эллиотт обернулся и посмотрел на трибуны. Я подняла руку, вытянув вверх указательный палец и мизинец. Эллиотт сделал то же самое, и, как и в прошлый раз, я почувствовала, что все вокруг таращатся на нас. Эллиотт обернулся и стал подпрыгивать вверх-вниз, дыхание вырывалось из его рта облачками белого пара.

– Пожалуй, это самое милое зрелище из всех, что я когда-либо видела, – заметила Мэдисон. – Не удивительно, что ты не носишь варежки. В них так не сделаешь.

Она повторила мой жест.

Я склонила голову, чувствуя, как от смущения горят щеки, но не могла не смотреть на номер семь: Эллиотт прыгал, разогреваясь перед игрой. В эту минуту я, наверное, впервые поняла, как много значу для него и как много он значит для меня. В груди разлилось приятное тепло, и я разом согрелась. Я больше не одна.

– Ой! – пропела сидевшая на несколько рядов выше Пресли. – Как трогательно!

Мэдисон обернулась, взмахнула ресницами и улыбнулась.

– Иди в задницу, Пресли!

– Мэдисон Сейлор! – взвизгнула белокурая женщина, сидевшая рядом с Пресли.

– Миссис Брубейкер! – удивленно воскликнула Мэдисон. С ее губ сорвался нервный смешок. – Рада вас видеть. Может быть, ваша дочь не будет такой вредной макакой, пока вы здесь?

У Пресли отвисла челюсть, ее клоны тоже пооткрывали рты. Миссис Брубейкер посуровела.

– Ну, хватит, – мрачно сказала она.

Мэдисон снова повернулась ко мне и одними губами прошептала:

– Она строчит сообщение в телефоне?

Я покосилась на мать Пресли.

– Да.

Мэдисон ссутулилась и застонала.

– Она пишет моему отцу. Их семейка ходит в нашу церковь.

– Ничего себе! А я всегда думала, что ты застенчивая.

– Я не застенчивая. Просто у меня никогда не было подруги, которая бы меня защищала. Разве не для этого нужны друзья?

Я подтолкнула ее плечом.

– Ты действительно хорошая подруга.

Мэдисон посмотрела на меня, ослепительно улыбаясь.

– Правда?

Я кивнула.

Она глянула на свой мобильный, на экране которого уже высветилось уведомление: пришло сообщение от ее отца.

– Это того стоило, – сказала Мэдисон и сунула телефон в карман, не прочитав сообщение.

Эллиотт, Сэм, Скотти и Коннор шли к центру поля, навстречу капитанам из команды Юкона. Бросили монету, Эллиотт что-то крикнул, обращаясь к трибунам. Что бы он ни сказал, рефери указал на него, и несколько болельщиков Дубового ручья на трибунах радостно завопили. Эллиотт решил принять мяч, и мы снова торжествующе закричали.

Через систему громкой связи начали транслировать музыку, игроки выстроились на поле, и команда Юкона готовилась наброситься на нашего ресивера. Мы отчаянно старались шуметь громче, чем болельщики противоположной команды, но, естественно, безуспешно.

Сэм поймал мяч, и Мэдисон пронзительно завизжала. Пока он с мячом преодолевал расстояние в шестьдесят ярдов, она без остановки хлопала в ладоши.

Когда Эллиотт побежал по полю, мой желудок подпрыгнул к горлу. Ему предстояло бороться против своей старой команды, и я попыталась представить, что он сейчас чувствует. Наверное, желание победить во что бы то ни стало очень на него давит.

Эллиотт что-то прокричал, но я не разобрала, что именно, и Скотти передал ему пас. Он пробежал несколько шагов спиной вперед, потом размахнулся и перебросил мяч одному из ресиверов. Я плохо понимала, что происходит на поле, и не успевала следить за всеми игроками, но толпа вдруг потрясенно ахнула, а судьи замахали желтыми флажками. Я увидела, как игрок защиты Юкона указывает на Эллиотта. Мой номер семь лежал на земле, широко раскинув руки и ноги.

– О, боже. Что произошло? – воскликнула я.

– Этого мы и боялись, – пробормотала Мэдисон.

– Чего боялись?

– Что старая команда Эллиотта попытается вывести его из строя. Уж они-то знают, насколько он хороший игрок. Еще они разозлились из-за того, что он перевелся в другую школу на последнем году обучения.

Я поморщилась, мучаясь чувством вины, потому что прекрасно знала истинную причину, по которой Эллиотт оставил свою команду.

Он медленно поднялся на ноги, и толпа зааплодировала. Я тоже захлопала в ладоши, хотя озябшим пальцам от этого стало больно. Наконец я сунула руки под одеяло и стала смотреть, как Эллиотт, прихрамывая, идет к черте.

Когда он бросил мяч в следующий раз, тот попал в очковую зону. Потом «Миллеры» заработали тачдаун, и игра продолжалась с переменным успехом, пока наконец «Грязные коты» не добились небольшого преимущества, и объявили перерыв.

Мэдисон уговорила меня пойти за горячим шоколадом, и мы встали в очередь. Я приплясывала на месте, пытаясь немного согреться, пока мы ждали.

– Анна Сью? – громко проговорила стоявшая за нами Пресли. – Он сказал, что напишет тебе по дороге домой, да?

– Увидим, – ответила Анна Сью. – Он в последнее время как ребенок, боится, что она обо всем узнает.

– Не оборачивайся, – прошептала Мэдисон. – Они просто пытаются привлечь твое внимание.

– Это должно было случиться. Не может быть, чтобы парень так любил мороженое, ему просто нужен повод увидеть тебя, – пропела Пресли, повышая голос. – Сливочное с арахисом, верно?

У Мэдисон дернулся глаз, она медленно обернулась.

Пресли заметила это и довольно улыбнулась.

– Ну, дай мне знать, если ты снова пропустишь вечеринку из-за него. Не хочу ждать целый час, как в прошлые выходные.

Мэдисон снова повернулась ко мне, ее глаза блестели от слез. Она длинно выдохнула.

– Они врут.

– Врут? – переспросила я. – О чем?

– Сэм каждый день ходит в кафе «У Браума». Сливочное мороженое с арахисом его любимое.

Я состроила гримасу.

– Это ничего не значит. Если он всегда его заказывает, Анна Сью не может этого не знать.

– В прошлые выходные Сэм на целый час опоздал на вечеринку. Сказал, что делал домашнее задание.

– Нет. Не может быть. Я же вижу, как он на тебя смотрит.

Мэдисон кивнула.

– Ты права. Ух, как же мне хочется повыдергать этим несостоявшимся чирлидершам их крашеные космы!

– Пожалуйста, не делай этого.

– Я даже не буду ни о чем спрашивать Сэма. Да она ему сто лет не нужна, эта Анна Сью, он ее терпеть не может.

Мы подошли к палатке и заказали два больших горячих шоколада. Я заплатила из тех нескольких долларов, которыми планировала возместить стоимость бензина, потом мы пошли обратно на свои места, не обращая внимания на хихикающих клонов.

Музыканты из Дубового ручья заиграли композицию из альбома «Back in Black» группы AC/DC. Когда они закончили, мы похлопали, а их место занял огромный оркестр Юкона. Музыканты сыграли микс из нескольких песен Бейонсе и исполнили зажигательный танец. Даже болельщики из Дубового ручья аплодировали стоя.

Вскоре после того как музыкальная группа Дубового ручья покинула поле, из туннеля под трибунами выбежали «Грязные коты». Завидев игрока под номером семь, я завопила, чтобы поддержать Эллиотта, и на протяжении всей игры следила за ним, почти забыв о морозе.

Эллиотта еще дважды сбивали с ног, и во второй раз у него ушло около минуты, чтобы снова подняться. Когда он наконец встал на ноги, вся его поза выражала еще большее желание победить, чем прежде. Вот он побежал, чтобы заработать еще один тачдаун. За минуту до конца игры мы опережали Юкон на двенадцать очков, но мяч был у них. Их команда выстроилась перед двадцатипятиярдовой линией.

– Что значит «первый» и «десять»? – спросила я у Мэдисон.

Чирлидерши постоянно скандировали эти слова.

– В сущности, каждый раз, когда команда получает мяч, у нее есть четыре попытки продвинуть мяч на десять ярдов. Если они не продвинутся на десять ярдов за четыре попытки, мяч переходит к другой команде. Ясно?

Я кивнула.

На последних секундах матча команда Юкона попыталась спасти положение, но потерпела неудачу. Игрок из Дубового ручья под номером двадцать два (я понятия не имела, кто это) добежал с мячом до нашей очковой зоны.

Мы с Мэдисон вскочили с мест и стали подпрыгивать, размахивая пустыми стаканчиками из-под шоколада. Игроки Дубового ручья и Юкона пожали друг другу руки, а потом Эллиотт и его товарищи по команде отправились в раздевалку. Сэм и Эллиотт помахали нам, но второй прихрамывал. Я старалась бодриться и улыбаться, однако парень заметил мою тревогу. Проходя мимо, он на миг коснулся моей щеки своей затянутой в перчатку рукой.

– Я в порядке.

Мэдисон склонила голову и улыбнулась мне, затем мы пошли к автобусу и стали ждать.

– Как думаешь, что это? – спросила я.

Мэдисон наморщила нос.

– А?

– «Сюрприз» Пресли. Может, она отказалась от своей затеи, потому что на матче была ее мама?

– Вряд ли. Как, по-твоему, она стала такой дрянью? Думаешь, ее матери есть дело до того, что ее дочь плохо себя ведет?

– И то верно, – вздохнула я.

Интересно, что Мэдисон подумала бы о моей маме, если бы им вдруг довелось познакомиться? Я постаралась поскорее отделаться от этой мысли: ничего подобного не случится.

Когда члены футбольной команды начали выходить со стадиона, Эллиотт оказался одним из первых.

– С днем рождения! – воскликнула я.

Он подхватил меня на руки и быстро поцеловал, пока не подошли его товарищи по команде. Поцарапанный нос Эллиотта распух, под глазом темнел синяк. Подбородок и щеки тоже были поцарапаны. Он выглядел помятым, но все равно весело улыбался.

– Как ты? – спросила я.

Сэм хлопнул Эллиотта по плечу, и тот поморщился.

– Мы знали, что прежняя команда постарается отделать его, как отбивную, так что по возможности прикрывали его спину, – сказал Сэм.

– По большей части вам это удалось, – ответил Эллиотт, выворачиваясь из-под руки Сэма.

– Эллиотт… – начала было я.

Он улыбнулся.

– Со мной все в порядке. Просто еще одна игра. Было весело.

– Ничего себе веселье, – заметила Мэдисон. – Нос сломан?

– Тренер говорит, что нет, – ответил Эллиотт. – Зато мы победили. К тому же, – он огляделся по сторонам, наклонился к нам и понизил голос. – Тренер говорит, на повторной игре будет пара наблюдателей. Так что, если я хорошо покажу себя, есть шанс, что я буду играть в футбол за университет.

– Ты вроде бы говорил, что это и так не обсуждается, – я подмигнула ему.

Эллиотт наклонился и поцеловал меня в щеку.

Мэдисон повернулась к Эллиотту.

– Разве коренные американцы не могут попасть в университет бесплатно?

Эллиотт фыркнул.

– Нет.

– О, боже. Я тебя не обидела? Извини, – спохватилась Мэдисон.

– Это распространенное заблуждение, – он посмотрел на меня с улыбкой. – Впрочем, если я получу стипендию, мы, возможно, уже скоро будем выбирать университет.

Я быстро огляделась, не желая обсуждать это при Мэдисон и Сэме.

– Я не могу пойти учиться в университет, Эллиотт. Я не могу себе этого позволить.

Эллиотт беспечно улыбнулся.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Отличная игра, Эллиотт, – сказала Пресли, самодовольно ухмыляясь. – Привет, принцесса Кит Кат.

Татум помахала нам из-за спины Пресли.

Эллиотт кивнул и тихо спросил у меня:

– Они тебя доставали?

Я покачала головой.

– Они пытались вбить клин между Мэдисон и Сэмом.

– Чего? – переспросил Сэм. – Между нами? Что я такого сделал?

– Ничего, – ответила Мэдисон и поцеловала его в щеку.

– Что они тебе наговорили? – настаивал он.

– Это неважно. Все равно я не верю в их россказни.

– Вот теперь тебе придется все мне рассказать. – Сэм нахмурился.

Мэдисон переступила с ноги на ногу и поежилась.

– Якобы ты изменяешь мне с Анной Сью.

Сэм с Эллиоттом согнулись пополам от смеха.

– Это значит «нет», – весело заметила я.

Когда ребята отсмеялись, Сэм изобразил на лице крайнее отвращение.

– Пусть только попробуют распространять такие сплетни в школе. Гадость какая.

Мэдисон обняла его и поцеловала в щеку.

– Я ни на секунду не поверила в подобную ерунду.

Эллиотт встал и глубоко вздохнул.

– Не думаю, что у них в рукаве припасен только этот трюк.

– Мы будем держаться вместе, – сказала Мэдисон, беря меня под руку. – Они ее не тронут.

– У Мэдди есть два старших брата. Она может кого угодно порвать на мелкие кусочки, если надо, – сказал Сэм, обнимая ее за плечи.

Мэдисон стянула с головы шапочку и закрутила свои длинные светлые волосы в тугой узел.

– Скажем так… вероятно, я сумею. Могу попробовать.

Я повернулась к Эллиотту.

– Я не боюсь.

Он убрал с моего лица несколько прядей волос и поцеловал меня в нос.

– Кэтрин – не подходящее имя для принцессы. Оно больше подходит воительнице.

Я улыбнулась от уха до уха. Мне всегда нравилась история, которую рассказывала мне мамочка – про то, почему меня назвали так, как назвали. Мне было по нраву, когда папа называл меня принцессой, однако теперь все изменилось, и интерпретация Эллиотта подходила мне больше.

Он в последний раз обнял меня и вошел в автобус.

Сэм помахал Мэдисон, и мы с ней пошли к ее «Фораннеру». Под ногами у меня захрустело стекло. Мэдисон разблокировала двери, и я запрыгнула в салон, надеясь там отогреться.

Мэдисон включила печку на полную мощность, и несколько минут мы сидели и дрожали, пока Мэдисон писала сообщение отцу. Я протянула руки к вентиляционной решетке, ожидая, когда выдуваемый из нее воздух станет теплее.

Мэдисон фыркнула.

– Отец даже не сердится.

– Это хорошо, – сказала я.

– Сейчас напишу ему, что мы выезжаем, и можно будет ехать, – она быстро набрала сообщение, потом нажала рычаг переключения передач. Она еще несколько раз подергала рычаг, нахмурилась, открыла дверь, обошла машину и остановилась перед капотом. Глаза у нее округлились, и она закрыла рот ладонью.

Я выпрыгнула из салона, подбежала к ней, но не успела пройти и пары шагов, как под ногами у меня вновь захрустело стекло. Тут я поняла, на что смотрит Мэдисон. Фары были разбиты.

– Эти… Эти… Я их убью! – завопила Мэдисон.

Автобусы все еще стояли перед стадионом, так что я схватила наши вещи, захлопнула двери и дернула Мэдисон за рукав.

– Нужно успеть на автобус, пока он не ушел, а то придется здесь заночевать!

Мэдисон опомнилась и побежала следом за мной. На полпути я начала задыхаться, но первый автобус уже отъезжал от стадиона, и второй наверняка последует сразу за первым.

Автобус уже тронулся с места, когда я забарабанила кулаком по двери. Водитель затормозил, обернулся через плечо и посмотрел на нас сверху вниз. Мэдисон тоже застучала по двери.

– Впустите нас! – закричала она.

От злости и огорчения у нее по щекам текли слезы.

За дверью появился Эллиотт. Он нажал на рычаг и помог нам подняться по ступенькам.

Тренер Пекэм встал со своего места. Он сидел рядом с миссис Мейсон.

– Что стряслось? – спросил он.

– Подвезите нас до дома! – попросила Мэдисон.

Тренер Пекэм подбоченился.

– Мы не можем этого сделать.

– Кто-то разбил фары на ее машине, вся парковка усыпана стеклом, – сказала я.

– Что? – воскликнул Эллиотт, его глаза гневно сверкнули.

Тренер вздохнул.

– Наверное, это постарались ребята из проигравшей команды.

– Это Пресли Брубейкер с подружками, – возразила Мэдисон. – Они предупредили нас, что если мы приедем на игру, они так этого не оставят!

– Это серьезное обвинение, – твердо сказала миссис Мейсон. – Позвони своим родителям, спроси, не возражают ли они, если ты поедешь домой с футбольной командой.

– Бекка, нам придется улаживать этот вопрос с главой секции легкой атлетики, может, даже со школьным инспектором, – предупредил тренер Пекэм.

– Нельзя же бросить девочек здесь. Погода испортилась, их родители смогут добраться сюда разве что к утру. В автобусе еду я, так что будем считать, у них есть сопровождающий-женщина. Я напишу мистеру Торнтону и миссис Демарко, поставлю их в известность.

Тренер Пекэм помолчал, обдумывая слова психолога, но тут заговорил Эллиотт.

– О чем тут думать? Вы что, готовы оставить двух учениц вдали от дома ночью, при минусовой температуре?

– Янгблад, достаточно, – осадил его тренер. – Правила есть правила.

Эллиотт повернулся всем телом и встал так, чтобы заслонить меня от тренера, словно так он мог защитить меня от решения, которое тот примет.

– Если по правилам их нужно бросить здесь, то они неправильные!

– Дай мне подумать минуту! – рявкнул тренер Пекэм.

Оживленное шушуканье в задней части автобуса смолкло, все уставились на тренера.

– Тут нет ничего такого, Брэд, – сказала миссис Мейсон. – Руководство в другом автобусе. Эти девочки постоянно будут под присмотром.

– Руководство подписало отказ от претензий, как и остальная команда. Это разные вещи.

Эллиотт взял меня за руку.

– Послушайте… если вы не можете дозвониться до мистера Торнтона и школьного инспектора, то… если вы не можете получить разрешение и решите бросить их здесь, то и я остаюсь.

– Янгблад, тебя отстранят, и ты больше не сможешь играть. Сядь на место! – прорычал тренер.

– Тогда я тоже остаюсь, тренер, – заявил Сэм, вставая рядом с Мэдди. – Нельзя их здесь оставлять, и вы это знаете.

– И я тоже, – сказал Скотти, вставая.

– И я тоже, – воскликнул кто-то в заднем ряду.

Через минуту все члены команды повскакали с мест.

Тренер Пекэм с силой провел ладонью по лицу.

– Дурдом. Ладно. Девочки, садитесь через проход от нас. Миссис Мейсон, вы садитесь у прохода. Все футболисты, сдвиньтесь на ряд назад: я хочу, чтобы между вами и девочками остался незанятый ряд. Выполнять! – рявкнул он. – Быстро!

Миссис Мейсон пересела, ребята без жалоб сдвинулись на ряд назад, быстро и тихо. Миссис Мейсон велела нам сесть напротив нее. Эллиотт помедлил, но потом пошел в конец автобуса.

– Вы поступили правильно, тренер.

Тренер Пекэм посмотрел на него.

– Эллиотт, когда ты станешь взрослым, правильное и неправильное перестанет быть для тебя белым и черным.

– Надеюсь, этого не случится, – ответил Эллиотт и пошел на свое место.

Тренер сел и велел водителю трогаться с места.

Через несколько минут Мэдисон протянула тренеру Пекэму свой телефон и показала высветившееся на экране сообщение от ее отца.

Слава богу, что автобус не успел уехать. Передай тренеру Пекэму мою благодарность за то, что не бросил вас и доставил домой.

В полутемном салоне автобуса экран мобильного был единственным источником света, озарившим лицо тренера. Тренер Пекэм кивнул, было видно, что ему стыдно. Миссис Мейсон похлопала его по колену и что-то ободряюще сказала.

Мэдисон машинально водила пальцем по покрытому морозными узорами стеклу, а я поплотнее закуталась в одеяло: в автобусе было холодно. Шум двигателя и машин на дороге убаюкивали, мои веки налились тяжестью, и я задремала, зная, что рядом находится целая команда футболистов, готовых на все ради Эллиотта, а он готов на все ради меня.