Погибель королей Лайонс Дженн

84: Поединок де Лоров

Город пылал, и поэтому никто не заметил, что энергетический барьер, окружавший Арену, исчез.

– Это сработает? – спросил Дарзин уже в третий раз и проклял себя. Он понимал, что его страх виден всем, но не мог ничего с собой поделать. Он много раз был на Арене в качестве одного из поединщиков, но сейчас был совсем другой случай.

Трое вошли на Арену. Никто их не остановил, никто даже не видел, как они это сделали. Они не нуждались в том, чтобы Голос Совета создал для них дверь; человек с короной и скипетром обладал достаточным могуществом, чтобы уничтожить волшебные стены.

– Будь начеку, – сказал Гадрит, а это был именно он, хотя и выглядел, как обыкновенный маракорец в заплатанном плаще. На его шее поблескивал Кандальный камень, ведь Гадрит позаботился о том, чтобы снять его, а также гаэш Турвишара со своего старого тела. – Вы с Турвишаром смотрите, не появится ли кто, а я тем временем обыщу развалины. Тот из вас, кто зайдет внутрь, умрет. – Он улыбнулся. – Похоже, что только император может зайти сюда и не погибнуть страшной смертью.

– Это ты, муж? Я едва узнала тебя без одежды в цветах де Лоров, – раздался голос Тьенцо у них за спиной. Аголе окутывал ее тело, словно туча, которую рвет на части ветер.

Гадрит обернулся и, наклонив голову набок, бросил взгляд на женщину. Он узнал ее, и его глаза широко раскрылись от удивления.

– Равери, какая неожиданность. Однако слово «муж» не соответствует нашим с тобой отношениям.

– Ой, так ты хочешь сообщить мне, что ты – мой отец? Я уже много лет это знаю. – Она прижала руку к груди. – Фаэллен рассказал мне об этом еще до того, как мы с тобой познакомились.

– Кто такой Фаэллен?

Тьенцо закатила глаза.

– Гадрит, ты шутишь? Ведь ты же убил его.

Гадрит жестом показал, что этих сведений недостаточно.

– И?..

– Дом де Эринва? Человек, с которым ты делил комнату? Ты заманил его в лес, а там попытался сделать из него камень-цали, но твоя затея провалилась, и его верхняя душа осталась там – проклятая, искалеченная тень. Не припоминаешь?

– А! Ничего не провалилось, – ответил обиженный Гадрит. – В тот день я сделал важное открытие по вопросу разделения верхней и нижней души.

– О, так вот как ты его запомнил!

– Да, – ответил Гадрит. – И еще он храпел[155].

Тьенцо злобно уставилась на него.

– Я так тебя ненавижу.

– А я, со своей стороны, почти о тебе не думал. Но меня разочаровало то, что ты сбежала и не позволила приговорить себя к отсрочке. Это причинило мне определенные неудобства. К счастью, Санд предоставил мне замену. – Он посмотрел на одолженное тело, а затем на Турвишара. – Знаешь, мне вдруг пришло в голову, что ты теперь в самом деле мой сын. Интересно, правда?

По поверхности тела Гадрита заискрилась молния. У него начались конвульсии от электрошока, но затем он стряхнул с себя поток электричества и отправил его в землю.

– Соберись, – сказала Тьенцо. – Мы же про меня говорим. – Она подняла руки, словно на поединке, словно ее снаряжение – не меч и щит, а слова и заклинания. – Старик, на всякий случай поясняю: драться будем до смерти.

– Давай я с ней разберусь, – сказал Турвишар.

Гадрит остановил его.

– Нет. Это удовольствие я никому не уступлю. Следи, не появится ли Миллигрест со своими дружками.

Турвишар заскрипел зубами от разочарования, но выполнил приказ и отвернулся. Он сделал знак Дарзину следовать за ним, и они покинули Арену.

Гадрит повернулся к своей дочери и атаковал. Прочитав заклинание, он направил в нее лиловый луч энергии, который должен был расплавить ее тело. Она поймала луч, и на ее лице появилось недоуменное выражение.

Гадрит улыбнулся.

– Ты думала, что я буду беззащитен? Что я освоюсь в теле Санда лишь через несколько месяцев? Мне жаль, что приходится тебя разочаровать, дочь моя. Но к этому моменту я готовился в течение десятилетий. Заклинания Санда я знаю лучше, чем он сам[156].

Тьенцо выпрямилась.

– Не важно. Этого дня я ждала тридцать лет. Покажи, на что ты способен.

По небу, словно собаки на звук трубы, бежали темные облака. Высокие деревья нависали над горящим городом, отбрасывали на него тени. Сложно было определить, дождевые ли это облака или они состоят из пепла.

Гадрит удивленно посмотрел на Тьенцо.

– В самом деле? Магия бури?

– Ты всегда был таким заносчивым, – сказала Тьенцо, когда толстый зигзаг света скользнул вниз по черной туче, чтобы ударить во врага волшебницы. Молния уклонилась от своей траектории и попала в толстое и ржавое копье, которое Гадрит заставил повиснуть в воздухе. Поток электричества побежал по металлу и взорвался, попав в землю.

– Этого не стоит стыдиться, – заметил Гадрит. – Но лично я предпочитаю точечное насилие. – Он указал на нее пальцем и произнес заклинание. Тьенцо почувствовала, как сердце задергалось у нее в груди, и пошатнулась. Удар пробил ее талисманы, всю ее защиту. Боль была такая, словно лошадь ударила ее копытом. Тьенцо приняла его на себя, словно новичок, и на ее глазах выступили слезы.

Гадрит улыбнулся.

– А ты думала, что равна мне по силам, – покровительственным тоном сказал он. – Не забывай, что на мне Кандальный камень. Как ты собиралась обойти это?

Тьенцо сжала левую руку в кулак, чтобы скрыть тот факт, что она онемела. Атака Гадрита достигла цели.

– Бой еще не окончен.

Гадрит начал что-то говорить, но огромный кусок льда ударил его в плечо и подтолкнул вперед. С неба снова посыпался лед – даже не легкий град, а стена из острых обломков льда. Гадриту пришлось построить над собой стену энергии, чтобы защититься. Когда он сделал это, мощный порыв ветра ударил ему в незащищенный бок и подбросил в воздух. Гадрит приземлился за пределами своей волшебной стены, и в него попало еще несколько градин, а рядом в землю вонзились молнии.

Дым и пар от расплавившегося льда закрыли обзор Тьенцо, и пока она стояла, приготовившись к обороне, она сосредоточилась на том, чтобы успокоить сердце, которое уже было готово взорваться.

Она была не настолько наивна, чтобы уже праздновать победу.

– И это твое лучшее заклинание, дочь моя? – Гадрит вышел из дыма. Он слегка обгорел, и его заплатанный плащ загорелся с одного боку, но сам он не получил значительного ущерба.

Тьенцо высоко подняла голову.

– Лучшее, которое, скорее всего, подействовало бы… – она внимательно посмотрела на отца, – на такого могущественного.

– Пока покончить с этим, – сказал Гадрит.

Тьенцо широко раскрыла глаза и ткнула искривленным пальцем в сторону Гадрита.

– На тебе нет защиты… нет талисманов. Твои старые талисманы не действуют на новое тело! – Она прищурилась и вложила всю свою волю в последнее заклинание.

Гадрит зашипел, когда его кисть превратилась в воду и пролилась на мягкую траву.

– Нет, – сказал Гадрит. – Почему я все еще чувствую свою руку?..[157] – Он навел на Тьенцо другую руку, еще целую, и сжал кулак. – Игры кончились. – В голосе Гадрита прозвучало отчаяние: от руки отвалился еще один кусок, и эффект начал распространяться на другие части тела.

Тьенцо стиснула зубы, чтобы не закричать. Ее тело изогнулось, а лицо посерело от боли. Ей снова показалось, что ее сердце готово взорваться. Кровь остановилась в ее жилах, хотя продолжала настойчиво стучать в ушах. Тьенцо стала рекой, и эта река дошла до поворота, на котором теперь построили плотины. Тьенцо превратилась в разбитую дорогу, в тропу, перекрытую грудой обломков.

Заклинание, наложенное на Гадрита, ослабло, затем исчезло: Тьенцо уже не могла сосредоточиться. Ее глаза закатились, и вокруг нее стали бить молнии, окрашенные в безумные пастельные тона. Затем молнии закончились. Буря утратила свою силу.

Тьенцо умерла.

Исход боя висел на волоске: еще несколько секунд, и она бы победила. Гадрит сфокусировал внимание, посмотрел на обрубок руки и приказал ей отрасти заново. Рука выполнила приказ, но стала неровной и уродливой, а кожа на ней – блестящей, словно на шраме. Он засунул руку под край плаща.

Гадрит посмотрел на труп Тьенцо. Для человека, умершего столь мучительной смертью, ее лицо выглядело умиротворенным – она словно задремала после долгого, трудного дня.

– Твое лучшее заклинание впечатлило меня, дочь.

Гадрит пожалел о том, что у него нет времени сделать цали из ее души, и направился к своим сообщникам.

85: Фронт смерти

Кирин увидел Разлом вдали и пришел в отчаяние.

– Неужели границы так раздвинулись? – спросил он. – Мы же несколько дней будем добираться.

Молодая женщина повернула к нему голову.

– Раздвинулись? Мало кто знает, что эти границы вообще менялись с тех пор… – Она помолчала. – Ты уже был здесь?

– Все здесь были, – ответил Кирин. – Просто после возрождения большинство из нас об этом забывает. Мне нужен более быстрый способ добраться до Разлома.

– Значит, и мне тоже. Нескольких дней у меня нет. Я скоро очнусь.

Лес поредел, когда они подъехали к холму, на котором стояла небольшая каменная крепость, пришедшая в запустение. На стенах ее не было видно ни одного солдата, а в бойницах – ни одного огня. Кирин увидел ее лишь потому, что ее силуэт подсвечивали разноцветные молнии, вспыхивающие на сером небе.

– Очнешься? Что это значит? – спросил Кирин.

Лошадь, на которой они ехали, вскинула голову и захрапела. Женщина направила ее к крепости и взяла у Кирина копье.

– Это значит, что я сплю. Когда настанет утро, я пройду через Вторую завесу и снова проснусь в мире живых.

Она прикоснулась наконечником копья к деревянным воротам, окованным железом. Вместо того чтобы разрушиться, они отворились.

– Другого такого убежища по дороге к Разлому не найти, – сказала она. – Поэтому можешь изложить свои доводы здесь.

– Элана… – сказал он.

Она нахмурилась, тронула лошадь вперед и заехала в крепость. Крепость давно была заброшена, и теперь в ней жили пауки, крысы и другие обитатели пограничных земель. Все было покрыто пылью, но никаких признаков крупномасштабных разрушений видно не было. Демоны не брали эту крепость штурмом и не грабили ее.

– Что это за место? – спросил Кирин, сползая с огромной лошади.

– Не знаешь? Но ты же сказал, что ты старый.

– Я старше ее, – ответил он.

Она уставилась на него.

– Да, значит, ты действительно старый. – Она указала на крепость. – Это был пограничный форт. Когда-то он защищал мосты через Разлом, но теперь Разлом сдвинулся, и крепость покинули. – Она соскочила с лошади и подвела ее к стене. Кирин не мог отделаться от ощущения, что лошадь следит за ним, ожидая подвоха.

– Если Разлом движется, это… – он покачал головой. – Это плохо.

– Кроме того, меня зовут не Элана, – сказала женщина, поворачиваясь к нему. – И мне не нравится то, как ты на меня смотришь. Я хочу знать, какова цена моего исцеления и как тебе удалось меня вылечить. – Она потерла ладонью о ладонь, и с них посыпались красные хлопья – кровь демонов, которых она порвала на части.

– Прости, – сказал Кирин. – Элана – имя, под которым я знал тебя давным-давно.

– Меня никогда так не звали, – возразила она.

Он решил не спорить.

– Ладно. Тогда как тебя зовут?

– Сначала ответь на мои вопросы, – сказала она и крепче сжала копье, но затем отставила его в сторону.

Он выдохнул, потянул за рубашку и сморщился, увидев в ней огромную дыру.

– Никакой платы я с тебя не возьму. Твое исцеление и есть плата. Я причинил тебе ущерб по ошибке, ведь я не знал, что ты не враг мне.

– Но как? Такая рана… Это же дракон! Я должна была умереть. А ты не бог – будь ты богом, у тебя не было бы гаэша и ты не лишился бы сердца. – Она помолчала. – Но сердце уже к тебе вернулось. Я помню, что во время нашего поединка в твоей груди зияла рана. Как тебе удалось исцелиться?

Кирин стащил с себя рубашку и бросил ее на стул. Она растворилась еще в полете, словно подчеркивая бесплотность его существования в данный момент.

– Поскольку у меня не было сердца, мне требовалась замена. Поэтому я взял сердце Ксаломе. – Он откашлялся. – На самом деле я… э-э… потратил его на нас обоих.

– Ты… что?[158]

Увидев ее потрясенный взгляд, он поспешил объяснить:

– В мире живых у меня ничего бы не вышло, но здесь реальность более податливая. И нет, я не знаю, к каким последствиям это приведет. Насколько мне известно, так никто еще не делал. Возможно, мне удалось это только потому, что это Дракон душ и он убит в царстве Смерти. – Кирин пожал плечами. – Я не знал, что еще можно сделать.

– Ты поделил между нами сердце дракона, – повторила она. – Дракона. Чудовища, воплощения хаоса и зла.

Кирин сложил руки на груди и кивнул.

– Но, похоже, это сработало.

Она недоверчиво заморгала и провела пальцами по волосам. Затем она дошла до конца комнаты и повернула обратно.

– Сердце дракона? – мягко повторила она.

– Брось, все это в прошлом. Кроме того, уже ничего не исправить. – Он ухмыльнулся. – Можешь не благодарить.

– Не благодарить? – Ее голос дрогнул. – Ах ты, надменный осел! – вскричала она в гневе. – На войне у меня преимущество – потому что мои враги не понимают, что моя душа не связана с телом и бродит здесь, пока я сплю. – Но ты… – Она начала заикаться. – Ты все испортил. Сердце дракона непременно оставит след на моей ауре, и как только они это заметят, у них сразу возникнут вопросы – вопросы, которые мне совсем не нужны!

Кирин поднял руки, словно сдаваясь.

– Эй, полегче. Не забывай, что ты бы умерла, разложилась на части, ну или что там бывает с демонами или их детьми, когда они умирают. А как вообще Ксалторату удалось с тобой это провернуть?

Через секунду женщина уже вцепилась в глотку Кирина, подняла его в воздух и вдавила в пыльные гобелены, все еще висевшие на каменной стене башни.

– ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ ПРО КСАЛТОРАТА?

Ее пальцы сомкнулись, сжав пустоту: Кирин исчез. Зарычав, она развернулась, никого не увидела. В башне было пусто.

– Покажись! – крикнула она.

Она обвела взглядом комнату, заметила копье и бросилась к нему. Но не успела она схватить Хоревал, как оно отлетело в противоположную часть комнаты. Кирин снова стал видимым, и на этот раз он направил копье на нее. Женщина резко остановилась, чтобы не наткнуться на копье.

– Успокойся, – приказал он, уже не улыбаясь. – Это копье тебя убьет, и я никогда себе этого не прощу.

Она заскрежетала зубами, глядя на него, словно бешеный бык.

– В прошлой жизни – в самой недавней жизни, – сказал Кирин, – когда мне было пятнадцать, Ксалторат нашел меня на улицах столицы и надругался над моим разумом.

Женщина со свистом втянула в себя воздух, а когда выдохнула, ее гнев уже пошел на убыль.

– Он показал мне неприятные картины. Если честно, то я до сих пор не понимаю зачем. Возможно, он просто хотел меня помучить. Как бы то ни было, он показал мне одну женщину – женщину, которой я никогда не мог бы причинить вред. – Одной рукой держа копье, вторую он вытянул вперед. – Он показал мне тебя.

Недоумение приглушило остатки ее гнева.

– Меня? Она показала тебе меня? Зачем?

Кирин прикусил губу.

– Не знаю. Чтобы я тебе доверял? Или не доверял? Мне кажется, что он пытается исполнить пророчество, но я не знаю, хотел ли он соединить нас или разделить.

Она закатила глаза.

– Меня тошнит от пророчеств.

– О, меня тоже. – Кирин поднял копье и подошел к одному из узких окон. – Оставим этот разговор для другого раза. А сейчас… Когда мы с тобой встретились, у меня не было сердца – его вырвали из моей груди, чтобы вызвать Ксалтората. И сейчас он бесчинствует на улицах столицы империи. Если я не смогу вернуться в мир живых…

Молодая женщина посмотрела на него.

– А если вернешься? Наверняка умрешь еще раз. Ты убил дракона, так что в твоих способностях я не сомневаюсь, но ведь она – королева демонов войны. Здесь у тебя есть Хоревал. Когда ты вернешься, такого преимущества у тебя не будет.

– Подожди, так Ксалторат мужчина или женщина?

– Ксалторат – демон. Она выбирает тот пол, который ей интересен. – Она вздернула голову. – Когда я ее встретила, она была женщиной.

– Ясно.

– Как ты собираешься победить Ксалтората? И почему ты думаешь, что у императора это не получится лучше?

– Меня беспокоит признание Гадрита: он хочет, чтобы к нему вышел император. Кажется, Ксалторат ему нужен просто для того, чтобы привлечь внимание императора. Они задумали что-то ужасное.

– Гадрит? – Женщина прищурилась. – Гадрит, прислужник Релоса Вара?

– Только не говори об этом Гадриту. Наверняка он не считает себя прислужником.

Она фыркнула.

– Релос Вар – прекрасный кукловод. Он умеет управлять даже теми, кто его ненавидит.

Кирин усмехнулся, но затем посмотрел на Разлом и почувствовал, что на его глаза наворачиваются слезы, а сердце наполняется тоской.

– Я должен остановить Гадрита. Это я во всем виноват.

– Сомневаюсь, – ответила она. – Не вини себя в том, чему ты не мог быть причиной.

– Вряд ли я не виновен, – ответил Кирин, все еще глядя вдаль. Затем он повернулся к женщине. – Ты ведь поможешь мне?

– А кто такая Элана? – ответила она вопросом на вопрос. – Жена, любовница?

– Ни та, ни другая – по крайней мере, для меня, – ответил он. – Нам нужно спешить.

– Расскажи мне о ней, – попросила она. – И тогда я назову тебе свое имя.

Он немного помедлил, прежде чем ответить.

– Я был… в заточении. Целую жизнь назад, в буквальном смысле слова. Я был… мертв, но при этом в ловушке. А Элана меня освободила. – Он рассмеялся. – Похоже, я всегда встречаю тебя в самый неподходящий момент.

– Ты не… Я не знаю, кем ты меня считаешь и кто такая эта Элана, но ты должен про нее забыть. Ее не существует. Я не побегу к тебе просто по щелчку пальцев или ради твоей очаровательной улыбки. – Она помолчала. – Ты хоть понимаешь, насколько это оскорбительно – то, что Ксалторат пытается повлиять на пророчества, показывая тебе мое изображение? Мне твое изображение никто не присылал. Как будто для успеха или неудачи будущего романа требуется только твое согласие! Лишь бы тебе этого хотелось… и я тогда, конечно, забуду о своих желаниях и исполню любой твой каприз.

– Слушай, я ни про какие романы не говорил.

Ее лицо превратилось в пустую маску.

– Не хитри. Я вижу, как ты на меня смотришь.

– А кто сейчас назвал мою улыбку очаровательной? – Женщина покраснела, и Кирин добавил: – Может, он… прости, она – хотела, чтобы пророчество не сбылось, и она знала, что ты отреагируешь именно так. Может, ей просто хотелось все испортить. – Кирин откашлялся. – Мне очень приятно с тобой беседовать, но сейчас мы должны уйти.

Женщина подошла к пыльному очагу. Он был огромный, под стать башне – настолько широкий и высокий, что сквозь него могла бы пройти колонна солдат. Она уставилась на него.

– Что ты делаешь?

– Развожу огонь.

– Разве для этого не нужно что-то горючее?

Пока он задавал этот вопрос, в очаге вспыхнуло и разгорелось пламя – сине-лиловое с крошечными зелеными искорками, совсем не похожее на обычное.