Вечерняя звезда Соловьева Екатерина

– Какая очередь?! Мы – разбойники! Мы не стоим в очередях. Взял саблю – и всех подвинул.

– Там одни наши. Кого двигать?

– Ох, дать бы тебе! – она замахнулась на него. – Лиза, вот. На память.

В коробочке лежало кольцо с крупным изумрудом. Я растерялась.

– Да не бойся! Я никого не убивала, оно ещё мой прабабке принадлежало. Ну, а кому до неё – уж не знаю, извини.

– Спасибо! Кольцо роскошное!

– Тебе правда нравится? Ой! Слава богу! А то я всё переживала: с рубином или с изумрудом? Слушай, – она придвинулась поближе, – смотрю, все парами, и мне так надоело одной!.. Хочу отловить какого-нибудь маркиза или графа и выйти за него замуж. Я бы даже бросила разбойничать. Ну, если изредка, для души. Как думаешь, получится?

– Конечно! Кстати, при дворе Виктора полно графов, я шепнула ему насчёт тебя. И отлавливать не придётся.

– Ой! – Она едва не запрыгала от радости и обняла меня напоследок.

Мы ехали в карете втроём: я, ведьма и пророчица, которая решила сопроводить нас до границы королевства Виктора Кая. Сам он скакал рядом.

– А как же куры? – издевалась ведьма.

– Что им сделается? – Лаура оторвалась от толкового словаря. Последнее время она с ним не расставалась. – Его величество отправил тёте помощников. Мы уговариваем её переехать поближе, но она пока отказывается. Привычка…

– «Мы…» – фыркнула ведьма.

Пророчица вздохнула:

– До чего у вас характер отвратительный!

– Так я ж ведьма! Пока ещё.

– Зачем ты опять в деревню потащилась? – спросила я Лауру. – Я считала, т в Ордэсе останешься.

– Да эта свататься примчалась к Виктору. Принцесса, которая шкуру носила. Ослиную. Доротея! Овдовела, её принц из окна упал.

– И что?

– Ну, я посмотрела, красивая. Блондинка! Тоненькая, как подсвечник. «Давайте я поиграю вам на арфе, ваше величество! Давайте покатаемся на лошадях, ваше величество! Ах, я слышала, вы дивно танцуете, ваше величество!»

– Врала. Он не танцевал двадцать лет.

– Он просто не хотел, а я не умею танцевать по-королевски. И ни на арфе, ни на лошадях… В общем, сил моих не стало, вещички сложила… Виктор выздоровел, моя помощь ему уже не требовалась, а тётя – старенькая, ждала, волновалась. – Лаура повернулась к ведьме: – И на танцы я больше не ходила!

– Деревня в трауре, женихи в обмороке, – проворчала та.

– Потом, когда мне сны начали про тебя сниться страшные и гадание вышло тяжёлое, я бросилась к ведьме, вместе поехали к Виктору. Мы с ним поговорили. Он думал, что я отказалась от него. Разочаровалась и отказалась. Представляешь?! А Доротея ему нисколечко не нравилась, за ней убийств на два пожизненных срока, она же всю свою родню извела и мужа заодно. Но принцесса! Ни один суд не станет связываться.

– Слушаю и изумляюсь! – ведьма хлопнула ладонью по коленке. – Нашла к кому приревновать! Чистая идиотка. Сразу непонятно было, что Доротея двинутая? Нормальный человек наденет грязную вонючую шкуру, содранную живьём с осла? Которого каждый день сама морковкой кормила. И вдруг: «Папа, хочу его шкуру, а не дадите – устрою вам небо в алмазах!» Шкуру дали, но всё равно устроила. К ней на десять шагов никто не мог приблизиться – так несло тухлятиной! И папаша-то был с приветом, на родном дитяти жениться сообразил, а дочурка – ещё хлеще. Она трёх солдат избила, одному всю рожу исцарапала. Упиралась, когда её из загона со свиньями вытаскивали. Ела с ними и спала в навозе. Хрюкать начала! «Не вернусь во дворец! Хоть режьте. Хрю-хрю!» Свинская маньячка.

– Да поняла я уже, – с досадой махнула на ведьму Лаура. – Не стыдите, и так неудобно. Виктор до сих пор подшучивает. «Будешь плохо себя вести, уйду к рецидивистке. Свиней разводить».

– В Ордэсе не надо свиней разводить, их там – не протолкнуться! Расплодились за время его чуткого правления.

– Вам бы только подкалывать! Это кошмар! – возмущалась пророчица. – Как ты её выносишь?

– Выносишь! – глумливо повторила ведьма. – Какие мы нежные!

– Вы меня своими шуточками уже утомили! – Лаура захлопнула словарь. – Кстати, у вас усы совсем выпали. И родинка отвалилась.

– Что?! Зеркало дай! – закричала ведьма.

Пророчица вытащила из сумочки-кисета овальное зеркальце и подала ей с вредной улыбочкой.

– Рубить-колотить! – выдохнула ведьма. – Зараза ты рыжая…

– А я-то при чём? – пророчица хихикнула.

Скоро ведьма задремала, а Лаура придвинулась ко мне.

– Посоветоваться хочу. – Она заметно волновалась. – Всё у нас с Виктором вроде хорошо, но…

– Но?..

– Он готов объявить о помолвке.

– И замечательно! Поздравляю. Я – в курсе.

– Лиза, мне до сих пор кажется, что я всех обманываю! Какая из меня королева?! Я сирота полуграмотная, а он… – Она шмыгнула носом.

– Я тебе уже говорила, Герда тоже была обычной девочкой.

– Она была дворянкой, пусть и скромной. И образованной, а я… Даже родителей нет… Одна тётка…

– Слушай, – я сжала в ладонях её тонкие дрожащие пальцы, – Герда погибла ради него, всей душой она желала ему счастья. Лишь ты можешь воплотить её мечту. Какое отношение к этому имеет количество твоих родственников? Я знаю, как он к тебе относится. И потом, он король, и он уже всё решил.

– Тут на днях… – зашептала пророчица, внимательно посмотрев на ведьму и убедившись, что она спит. – Виктор… Ну… Мы с ним… – Она покраснела до самых ушей.

– Вы с ним?..

Лаура положила ладони на свои пылающие щёки.

– Целовались.

Гремучий порошок! А я-то уж…

– По-настоящему, – добавила она, опуская ресницы. – Сердце так стучало, думала, расшибётся.

– Лучше сказать «разобьётся», – автоматически поправила я, – поэтичнее.

– Разобьётся. – Она выдохнула, словно признание принесло ей облегчение. – А он сначала обнял и говорит: если поцелую, дороги назад уже не будет. Я чуть не… чуть не лишилась чувств.

Поцелуй в этом жестоком целомудренном мире значил гораздо больше, чем в нашем, но наверняка осаждаемые поклонницами монархи были исключением. Ведь они по своей сути – исключения. Ах, мой коварный братец! И я прекрасно понимала Лауру: иногда действительно обратного пути нет.

– На людях он король-король, – шептала она, горя глазами, – а когда мы вдвоём, капризничает, будто маленький, а мне нравится! Баюкала бы его, как ребёночка. Я – совсем дура, да?

Вспомнилось бессмертное: «Влюбляясь, глупеют все до единого»[26].

Нет, Джейн, только те, которые могут себе это позволить.

– Ты – не дура. Просто ты его любишь.

Через пару часов мы были у пограничных столбов королевства Ордэс.

– Спасибо тебе, – шепнула мне на ухо Лаура. – Ты изменила мою жизнь! И жизнь Виктора тоже.

– И тебе спасибо. Ты мою жизнь спасла.

– Он чудесный! Воплощение моей мечты! Идеальный мужчина. Так будет поэтично?

– Вполне.

– Я даже не мечтала… – Она шмыгнула носом и испугалась: – Ой! Нельзя шмыгать. Это некрасиво.

– Да ладно, когда никто не видит, немножко можно. – Я погладила её по огненным кудрям. – Ну, пора прощаться.

– Нет-нет! – воскликнула пророчица. – Мы не прощаемся, мы будем часто встречаться и дружить всю жизнь. Я сделала предсказание. Вот, кстати, карты гадальные и книжка к ним. Возьми в свой странный мир. Всё спокойнее, когда знаешь, чего ждать от судьбы.

– Спасибо.

– Лаура… – Виктор, спрыгнул с лошади. – Надеюсь, ты пригласила мою сестру с женихом официально посетить наше королевство.

– Конечно!

– Братик, я смотрю, ты взваливаешь на Лауру бремя королевских обязанностей.

– Пусть привыкает, – улыбнулся он. Взял мои ладони. – Опять бросаешь меня. Вот какая ты сестра после этого?..

– Не бросаю. Оставляю в надёжных руках.

– Мне тебя не хватает.

– Мне тебя тоже. Лаура обещала, что мы будем часто видеться.

– Только попробуй не видеться со мной! Поймаю и посажу в тюрьму. Там сейчас свободно.

– Будьте счастливы.

– Возвращайся скорее с Вольфрамом. Удачи тебе! Дорогая, – он позвал пророчицу.

– Небольшой подарок от нас. – Она надела мне на шею цепочку с изящным кулоном. – Носи его, не снимай. Опал – камень пророков, а бриллианты дают твёрдость и решимость. Садитесь с ведьмой в эту карету. Лошади зачарованные, они бегут в пять раз быстрее обычных. И помни, мы тебя любим. Очень-очень!

– Ишь ты! И эта уже «дорогая»! Двоечница несчастная. Деревня… Кругом одни «дорогие»! Плюнуть некуда! – ворчала ведьма.

– Ладно тебе, – сказала я, глядя в окно, за которым пролетали рощицы и перелески. – Хочешь, и ты будешь «дорогая»?

– Нет уж. Дудки. Лучше мухоморов нажрусь и сдохну.

– А у дочки твоей свёкор – вдовец.

– Да на что мне их плешивый старикашка? Пыль им вытирать? Или ботинки чистить…

– Во-первых, он ни капли не плешивый, во-вторых, ему сорок девять лет. Король Эдуард моложавый. И стройный.

– Белобрысый небось, как сынок?

– Нет, брюнет. Принц – в покойную маму.

– А ты откуда знаешь?

– Пьер показывал их портреты в медальоне.

– В медальоне?! Хо-хо! Вампирская отрыжка! Терпеть не могу эти штучки-дрючки. Тьфу!

– Ну, как хочешь. А у Виктора Кая дворецкий – прекрасный человек. Теперь он премьер-министр. Такой представительный! Шатен с благородной проседью. И бородка ему к лицу.

– Высокие?

– А?

– Старикашки высокие? Ненавижу коротышек.

– Высокие.

Я открыла коробочку разбойницы. Внутри кольца была выгравирована надпись: «Лизе от Джеральдин».

– Ты никак плачешь? – Ведьма пересела на мою лавку. – Лишь бы сырость разводить! – Она вытянула из кармана здоровенный носовой платок. – Вот-вот дождь пойдёт, и ты ещё…

– Все приглашали меня в гости. С Вольфрамом… – всхлипывала я. – Убеждали, что он вернётся. Говорят, такая возвышенная любовь! Как в романах. Главное, жив и любит вас. Да разве я знаю, жив или нет?!

– Моя ляпнула «возвышенная, как в романах»?

Я кивнула.

– Вот дура-лошадь!

– Колдун обещал, что мы никогда не встретимся. Понимаешь, никогда!

– Ну-ну… – Она вытерла мне нос и щёки. – Не стоит безоговорочно верить колдунам. Я тоже до чёртовой задницы всего наобещала. Однажды соседка взбесила, прибить хотелось – посадила перед домом садовые лилии. Я ненавижу их гадский фейский запах!

После похищения из дома Доральда я тоже его ненавидела.

– А по вечерам звала своего кренделя. Он припрётся, весь расфуфыренный, в бантах, с букетом, а она ему на гитаре наяривает. И ещё воют дуэтом. Сволочи.

– Плохо пели?

– Нет, пели сносно. Но не в этом дело! Ко мне люди после работы идут по делу: проклясть, заворожить, амулет на смерть. А тут «Глядя на луч пурпурного заката…» Я её раз попросила, два попросила. По-человечески.

– Подожди, а дальше там: «Стояли мы на берегу Невы»?

– Ну да. «Не вы мне руку жали, и промчался без возврата…» И что-то там с могилой. А где ты слышала эту муть?

– У нас такой же романс есть. Только Нева – река, они стояли на её берегу, а руку пожал ей именно он.

– А у нас вообще непонятно кто. Прикинь: стоишь ты со своим волком, на речку пялишься, а кто-то пожимает тебе руку. Рехнуться можно! Короче, обозлилась я. Предупредила: не прекратите безобразничать, покажу вам берега с закатами. Рассвета не увидите.

– А они – чего?

– Ничего. Но петь перестали. И лилии выкопали. Теперь кабачки сажают. Крендель её к ней переехал, вдвоём мельтешат. Ну, хоть в бантах не ходят и не поют.

– А ты?

– Да… Думать про них забыла. Так, напугала маленько. А по порядку должна была показать… берега. Ну, чтобы не ронять авторитет. Короче, не дрейфь.

Ехали мы несколько часов. Разок остановились передохнуть и размять ноги. Кучер собрал хворост и приготовил на костре чай, который приятно отдавал дымком. Перекусили гостинцами Матильды.

– Красивый у вас мир, – сказала я.

– У вас не такой, что ли? – удивилась ведьма.

– Изначально был такой же, а потом его испортили, замусорили. Воды чистой мало, овощи и фрукты опасны для здоровья. Рыба в реках отравлена. Мясо с химикалиями.

– С чем?

– Ну… со всякой дрянью.

– Гремучий порошок… И как же вы живёте?

– Человек ко всему приспосабливается. Но болезней много, а лекарства одно лечат, другое калечат. Называется – побочные действия.

– А я считала, у нас жизнь – дерьмо. Выходит, есть и похуже.

– Есть, уж поверь.

Мы въехали в знакомый лес.

– Давай заглянем кое к кому, – предложила я. – Нам по пути.

– Это к кому ещё?

– К Адаму и Бэлле.

– Ну чего опять-то? Кого ещё спасать надумала? – нахмурилась ведьма.

– Просто с хорошими людьми пообщаемся. – Я сделала невинное лицо.

– С добренькими? – с усмешкой спросила она.

Дворец Адама встретил нас траурными драпировками и скорбными лицами. Но в личных покоях его высочества было повеселее.

– Почила горемычная, прими Всевышний её душу. Помянем, – мачеха подняла тонкий бокал.

Принц был грустен. Он слегка похудел, отчего выглядел одухотворённее и моложе.

– Как же это случилось?

– Ловушку она мастерила. В лесу, прямо за парком. Недаром говорят: «Не копай яму ближнему своему».

– Или копай подальше от собственного дома, – заметила ведьма, укладывая себе на тарелку второй кусок пирога. – Что вы добавляете в капусту, ваше сиятельство? Яйца чувствую, лук, укроп, а ещё-то? И пропорция отличная!

– На средний кочан – три веточки свежего укропа, щепоть тёртого шанурского ореха, одну луковицу, четыре варёных яйца. И сливочное масло по вкусу. Рауль, наш повар, во всё кладет преогромные куски сливочного масла. Ужас.

– Но выходит очень нежно, – причмокнула ведьма.

– Мастерила ловушку? – переспросила я.

– В общем, идёте вы гуляете, насвистываете, цепляетесь ногой за верёвочку, верёвочка дергает молоточек, тот ударяет по ножичку, ножичек перерезает другую верёвочку, – графиня глотнула чая, а мы замерли, – и вам в грудь влетает арбалетный болт.

– О как! – ведьма даже от пирога отвлеклась.

– Моя супруга была миниатюрной женщиной, – сказал принц. – Ей болт влетел прямо в глаз.

Ведьма шумно выдохнула и покрутила головой. С завистью. Мы немного посидели в молчании. Его нарушила молодая симпатичная особа, стремительно ворвавшаяся в комнату в сопровождении служанки.

– Господа, десерт готов!

– Ещё и десерт, – пробормотала ведьма.

– Фруктовый мусс и желе. Пироги такие тяжёлые, я взяла на себя смелость внести в трапезу ноту свежести. – Она ловко расставляла блюда на столе. Серое шёлковое платье с чёрным кружевом чудесно шло к её смугловатому лицу и каштановым волосам.

– Познакомьтесь, сударыни, Изабелла, моя внучатая племянница, – представила девушку графиня.

Та церемонно присела.

– Присоединяйтесь к нам, дорогая, – сердечно обратился к ней принц.

Я покосилась на ведьму и едва не засмеялась в голос. Ещё одна «дорогая», и мою подругу надо будет изолировать от общества.

– Ваше высочество, почему вы ничего не едите? Ваши подданные переживают, когда вы худеете. К тому же Рауль так старается! Вы обижаете его, – строго, но с заботой, будто говоря с ребёнком, отчитала Адама Изабелла.

Он с покорной улыбкой позволил ей поухаживать за собой.

– Спасибо, дорогая.

Я закрыла рот рукой и сделала вид, что кашляю.

– Она хорошая девочка. – Графиня проводила нас до кареты. – И так трогательно печётся о нём.

– Как о малолетнем дурачке, извините за прямоту, – хмыкнула ведьма.

– У неё сильный материнский инстинкт, – ответила графиня.

– Может, она очень хочет стать «высочеством»?

– Я тоже так думала, пока не нашла случайно её детский дневник. Он весь изрисован его портретами. Она грезила им с семи лет, с первой встречи. Выведывала, какие кушанья он любит, какие цвета предпочитает. Книги, музыка, развлечения. Мой зять безумно устал трястись над женой. Пусть уже кто-то потрясётся над ним.

– Печалишься? – язвительно поинтересовалась ведьма в карете.

– Из-за Бэллы? Нет. Она меня чуть не грохнула. Над собаками издевалась.

– А спасать-то некого! Тебя же хлебом не корми, дай поспасать кого-нибудь!

– Здесь все спаслись сами.

Бывшая любовь колдуна жила на отшибе села, в домике, скрытом густым садом. Я толкнула дверь калитки – она отворилась.

Крикнула в тишину:

– Извините, пожалуйста! Нам бы Золушку.

Никто не ответил.

– Есть живые? – гаркнула ведьма.

Из-за угла, сильно хромая, вышла старушка в толстых матерчатых перчатках и с секатором в руке. Она опиралась на палочку.

– Добрый день! Вы ко мне?

Она была седая до белизны, с мутноватыми васильковыми глазами на лице, хранящем следы былой красоты.

– Понимаете, – начала я, – у нас к вам дело. Только вы не волнуйтесь, а лучше присядьте.

– Что случилось? – занервничала старушка.

– Как ни странно, для вас – ничего плохого, – сказала ведьма.

– Мы пришли вылечить ваши ноги.

– Но кто… Почему?.. – Бедняжка села на скамеечку в крайнем замешательстве.

– Принц. Он послал нас помочь вам.

Она прижала секатор к груди, с трудом дыша.

– Он помнит обо мне? Правда?

– Да. – Я была тверда и убедительна. – Где бы руки помыть?

Мы прошли в чистенький ухоженный дом.

– Тебя за язык тянули? – зашипела ведьма у рукомойника.

– Я уверена, что он отпустил меня по единственной причине.

– О!.. Рубить-колотить… – простонала она. – Ты от моей дуры это подцепила? Вот всегда считала глупость заразной.

Старушка села на диван, разулась и сняла чулки. Ведьма тихо выругалась, подавая мне тонкий, острый как бритва нож, а я закусила губу. На правой ноге пальцев не было вообще, а на левой – половины большого и среднего. И фаланги безымянного.

Бледная старушка переводила испуганный взгляд то на меня, то на ведьму. Васильковые глаза наполнились слезами.

– Мне будет очень больно?

– Не знаю. Сначала больно будет мне.

Я надрезала правое запястье. Левое ещё не зажило до конца. Дьявол! К этому невозможно привыкнуть!

На изуродованные ступни потекла кровь. Она мгновенно впитывалась, на пол не упало ни капли.

– Ну, всё, – толкнула меня ведьма, протягивая лепесток герберы. – Не хватало ещё тащить тебя. Бабуль, – обратилась она к занятой своими ступнями хозяйке дома, – у вас пожрать не найдётся? Харчи, говорю, есть? Ей подкрепиться бы. И вина горячего.

– Вина, увы, нет, его тут некому пить. Есть компот яблочный. И всё, что найдёте на кухне, пожалуйста. Я, кстати, суп куриный недавно сварила. С домашней лапшой, густой. В погребе сметана. Вчера хлеб испекла.

– Это дело! – кивнула ведьма, утаскивая меня на кухню.

Есть не хотелось.

– Давай, бульончика похлебай. А я чайку заварю. В саду смородинового листа нарвала. Для аромата.

От бульончика я отказалась. Сошлись на чае с Матильдиным маковым рулетом.

– Чё-то бабка затихла, – сказала ведьма, прислушиваясь. – Пойду гляну.

Она не успела встать, как из комнаты раздался дикий вопль. Мы вскочили одновременно.

Старушка лежала на диване, задрав ноги с малиновыми, будто ошпаренными, ступнями, и истошно орала. Широко открыв беззубый рот и не прерываясь ни на секунду. И была уже не вполне старушкой. Её волосы от корней начали темнеть, мёртвая белизна седины сменялась золотистым блондом. Багровое от натуги лицо молодело, как и руки, с которых исчезала старческая гречка, морщины, шишки суставов. А во рту полезли молодые зубы. Но самым поразительным были пальцы её ног: на правой они чуть-чуть проклюнулись, а на левой почти отросли.

– Ну чисто корабельная сирена! Откуда в такой дохлоте голос берётся? – покачала головой ведьма и ткнула ей пальцем в лоб. – Спи.

Та закрыла глаза, ноги упали на диван, она захрапела.