Хроники лечебницы Киз Дэниел
– А как они планируют быть с Рэйвен, он не выяснил?
– Он говорит, генерал Хассан сказала Фатиме, их главная цель – узнать пророчества Тедеску.
– Мы разгадали только первую строчку части «ГДЕ». Это нью-йоркская фондовая биржа.
– Если Фатима сумеет разгипнотизировать Рэйвен, – сказал Харон, – мы пропали.
– Им все равно надо еще решить остальные загадки.
– Как считает Палаточник, женщины там довольно умные.
– Можешь держать меня в курсе?
– Буду стараться. Конец связи.
Дуган повернул ключ и обратился к напарнице:
– Что скажешь, Тия?
– Скажу, что мы в психологической гонке против двух групп террористов. Мы можем только надеяться, что если Фатима сумеет вытянуть из Рэйвен остальные загадки, Палаточник вовремя передаст их нам, чтобы мы их решили.
– После этого им от нее уже не будет пользы, – сказал он. – Они, наверно, позаботятся, чтобы она не попала в руки греческой разведки.
– Думаешь, они ее убьют?
– А разве твой отец поступил бы по-другому?
Она отвела взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза.Глава тридцать первая
Татван, Турция – Ашраф, Ирак
Рэйвен выплыла из глубокого забытья из-за скрипа металлических колес и резкой остановки поезда. Она качнулась вбок, но поручень не дал ей упасть с койки. Она на верхней койке? В поезде? Как она здесь оказалась? Она взглянула вниз и увидела свое тело, которое еще спало. Она снова сходит с ума?
Она услышала, как внизу кто-то молится шепотом, и вспомнила, что ее везла куда-то Фатима.
Громкоговоритель произнес: «Татван! Последняя остановка перед иракской границей!»
Ирак? Что происходит? Над ней навис черный мешок.
– Вставай, Рима Сохраб.
Говорящий мешок? Затем она вспомнила про чадру и женщину в ней.
– Вы меня… это… с кем-то спутали. Я не Рима как ее там.
– Ну хорошо. Тогда надевай чадру и слезай с койки. Сейчас же. Быстро.
– …окей. окей. шашкой не машите…
Она повернулась и посмотрела назад, на смятое одеяло. Где же было ее спящее тело?
– …о нет. только не эта внетелесная хрень опять…
Она потянулась к свернутому савану на полке сзади и облачилась в него. Теперь она тоже стала черным мешком.
– Спускайся вниз.
– Есть! Есть, сэр!
Она попробовала отдать честь, но запуталась рукой в чадре. Вот же черт! Спустившись вниз, она взглянула на высокий мешок. Хотя бы не видно сердитого лица майора Фатимы.
– Нам надо сходить с поезда, Рэйвен, – сказала Фатима строго и добавила помягче: – Бери свою сумку и пойдем.
Они пошли за другими пассажирами к выходу. Рэйвен замялась, ожидая, что кондуктор протянет ей руку. Но он отошел от нее. Ах, да. Мусульмане не трогают незнакомых мусульманок. Наверное, чадра действует как пояс целомудрия. Она спустилась на платформу сама.
– Куда теперь, майор Фатима?
– Чччч! Не называй так меня, пока мы не приехали в Ашраф.
– А там будет можно?
– Там нужно.
Когда они зашли в автобус, Фатима не дала ей сесть на свободные места впереди и заставила пройти в заднюю часть.
– А почему нельзя сесть впереди?
– Тут сидят мужчины. Мы сидим сзади.
«Ну все, приехали, – подумала Рэйвен. – Сегрегация! Где же Роза Паркс[19], когда она нужна тебе?»
Она попробовала возразить, но Фатима грубо усадила ее у окна.
– Значит, мусульманки подчиняются мужчинам?
– Когда приедем в Ашраф, ты увидишь, кто главный.
Они тряслись по кочкам и ухабам, пока не въехали в Багдад. Автобус проехал по широким проспектам вдоль современных зданий и остановился. Они сошли последними.
– Мы будем жить здесь?
– Тихо, – сказала Фатима шепотом. – Не говори по-английски. Тут повсюду шпионы.
Фатима подошла к таксистам и стала торговаться о поездке в Ашраф. Торговалась она несколько минут. Затем они сели и поехали. Они ехали по равнинной сельской местности – песок и грубый кустарник. Однообразный пейзаж. Унылый. Рэйвен начала дремать, но Фатима встряхнула ее.
– Мы приехали.
Такси подъехало к воротам, и из будки вышла женщина в военной форме серо-зеленой расцветки.
– Ваши удостоверения.
Фатима сняла с головы чадру, и постовая отдала ей честь.
– Майор Саид, с возвращением. Могу я спросить, кто с вами?
– Рима Сохраб, новый рекрут.
«…что за хрень она несет?..»
– Добро пожаловать в лагерь Ашраф, товарищ Рима Сохраб.
«…лучше мне помалкивать, пока не выясню, что здесь творится…»
Постовая взяла телефон и сказала по-арабски:
– Пожалуйста, джип для майора Саид.
Через несколько минут подъехал джип. С водительского места выпрыгнула женщина и отдала честь Фатиме.
– Куда едем, майор?
– Ознакомительный объезд для нашего нового рекрута, товарища Римы Сохраб. Потом на мою квартиру в блоке три.
Фатима втолкнула Рэйвен в джип.
– Тебя впечатлит увиденное, – сказала она по-английски.
И Фатима оказалась права. Асфальтированные улицы привели их к фонтану, вода в котором плескалась по камням, а в бассейне плавало несколько женщин. В центре площади стояла мечеть, украшенная скульптурами.
Фатима указала на современное здание:
– Наша больница. А там – библиотека. Дальше – наш музей. Саддам Хусейн выделил нам тридцать пять квадратных километров пустыни, и мы превратили ее в оазис.
– Но вы сказали, вы иранцы. А Саддам Хусейн…
– Это награда за войну вместе с армия Ирака против тирании иранских мулл.
– У вас есть армия?
– Почти четыре тысячи хорошо обученных солдат, в основном под командованием женщин-моджахедов.
Фатима повела рукой и сказала:
– Смотри сама.
На равнине перед ними она увидела сотни женщин в серовато-зеленой военной форме с одинаковыми платками на головах – все они стояли по стойке смирно рядом с военной техникой. Другие держали пулеметы и гранатометы. Фатима указала на высокую женщину в бронетранспортере.
– Это наш вождь, генерал Хассан.
Рэйвен пожала плечами.
– И что?
– Хватит осмотр, – сказала Фатима. – Водитель, в жилой квартал.
Они проезжали мимо жилых кварталов с аккуратными лужайками и пышными садами с красными, белыми и желтыми цветами.
Джип подъехал к третьему блоку. Фатима провела Рэйвен в свою скромную комнату, где царил порядок. Она подошла к шкафу и достала серовато-зеленую военную форму, как ту, что носили другие женщины на улице.
– Надень это, Рима. Здесь чадра не надо. Если размер не такой, портной перешьет.
– Слава богу! Я уж думала, никогда не вылезу из этого мешка.
– Больше не говори «слава богу». Говори «Аллах акбар». Бог велик.
– Я тут не заметила детских площадок. Где ваши дети?
Фатима прочистила горло.
– Дети здесь нет.
– Как это?
– Наши вожди велят, чтобы мы отдать детей нашим родным. Те, кто замужем, должны делать развод. Здесь правит целибат. Поэтому никаких детей.
Рэйвен хотелось сказать: «Если у вас здесь не будет детей, Ашраф скоро превратится в дом престарелых». Но вместо этого она прошептала:
– Иншалла.
– Ясон Тедеску был прав. Он говорил, ты быстро учишься. Повтори мне строки, которые ты сказала ему в больнице.
– Там ничего такого.
– Я там была. Я слышала.
Рэйвен глубоко вздохнула.
– Я не помню.
– Ты подавила такой память, Рэйвен. Я обучена глубокому гипнозу. Я помогу тебе вернуть память.
– Я не хочу вспоминать.
– Это мне решать. Я выбирать, что ты будешь помнить, а что забудешь. Когда ты примешь ислам, ты больше себе не хозяйка.
Рэйвен собралась было сказать, что не хочет быть мусульманкой, но вдруг услышала у себя в голове:
«…не будь такой дурой, не возражай ей сейчас…»
– Вы совершенно правы, майор Фатима. Я сделаю все, как скажете.
Фатима погладила ее по голове и улыбнулась.
– Хорошо. Мы начнем упражнения для память после Новый год.
– Но до первого января еще семь месяцев.
– Наш персидский Новый год, Навруз, это двадцатый марта. Завтра мы начинаем Чоршамбе-сури.
– А что это?
– Завтра, шесть дней до новая неделя после новый год, мы празднуем Красная среда. Этот обычай дохристианский и доисламский времена, когда местный люди боготворили Заратуштра. Муллы это не одобряй. Но разрешай, как ваша церковь разрешай языческий Санта-Клаус.
– Похоже, это весело. Мне нравятся рождественские праздники. Как вы тут празднуете?
– В этот день некоторые солдаты надевают белые простыни или костюмы вместо форма. Они красят лица и бегут по улицам, стуча кастрюли и сковорода, очень шумно, чтобы прогнать прошлогодних злых духов. В Красную среду мы делаем костры.
Рэйвен сдавило грудь.
– Костры?
– Отсюда название – Красная среда. Мы сжигаем куклы аятоллы и президент Иран и некоторый муллы. Я сделаю тебе честь, чтобы ты, неофит в ислам и МЕК, зажигай первый костер.
«…рэйвен, не дай ей увидеть твой страх…»
– Мы делаем костры по форме подкова по весь лагерь и прыгаем через огонь…
– Я не смогу…
– Чтобы очиститься от плохой из прошлый год.
– …подойти к костру.
– Здесь ты преодолей страх огня.
– Я хочу домой.
– Твой дом здесь. Ты должна дать клятву верность Аллаху и Мухаммеду, мир ему и благодать.
– Вы не можете заставить меня стать мусульманкой.
– Верность Аллаху должна быть добровольной. Ты сама должна решить.
– А если я откажусь?
– Значит, ты неверная и тебя убьют.
«…к черту вас с вашей женской армией. мне по барабану, буду я жить или умру…»
Глава тридцать вторая
Когда Фатима вышла из мечети после вечерней молитвы, к ней подошел адъютант и передал приказ явиться на срочное совещание старшего офицерского состава.
Она вошла в библиотеку, где уже сидели трое других офицеров и пили кофе. Вошла генерал Хассан, и все встали по стойке «смирно».
– Близятся новогодние празднества, – сказала она, – и Фатима завершила свою миссию в Греции. Теперь нам надо обдумать стратегию на будущий год. Наши источники убедили меня, что в скором времени Соединенные Штаты снова вторгнутся в Ирак. Поскольку в наших рядах оказался предатель, и ФБР раскрыло наши спящие ячейки в Америке, нам важно образовать альянс с другой группой, имеющей спящие ячейки. Майор Фатима вела переговоры с 17N. Даю ей слово для оценки ситуации.
Фатима отпила сладкий кофе и взглянула на трех женщин в форме.
– Я находилась в изоляторе лечебницы и слышала, как греческий лектор из 17N, Тедеску, велел Рэйвен Слэйд произнести его пророческие загадки. Я услышала всего несколько строк. Его план называется операция «Зубы дракона» и включает в себя особый способ использования нашего оружия.
– А что насчет 17N? – спросила полковник Самира Абдель-азиз.
– Алексий Коста, предводитель второго поколения, заверяет меня, что его люди также верны марксистско-ленинским идеалам, как и мы. Если мы примем условия, предложенные Тедеску, 17N согласны на альянс.
Генерал кивнула.
– Отлично, Фатима. Нам не хватало тебя, но ты хорошо потрудилась в Афинах. – Она повернулась к майору Калиле Сахади: – Мне свою позицию ты уже изложила. Будь добра, выскажи ее остальным, и мы рассмотрим варианты.
Калила пристально посмотрела на Фатиму.
– Давно не секрет, Фатима, что 17N – это от силы двадцать стариков в Афинах. Я признаю, что в Греции они действовали успешно, но время играет против них. Кроме того, в Америке есть спящие ячейки «Хезболлы». И они, как и мы, шииты. Я полагаю, самое лучшее – заключить альянс с «Хезболлой».
– Майор Фатима, – сказала генерал, – вы как будто недовольны.
Не глядя на Калилу, Фатима ответила, стараясь сдерживать эмоции:
– Может, «Хезболла» и шииты, но они поддерживают иранскую теократию, предавшую наше дело. Аятоллы используют Стражей революции с их бригадами аль-кудс, чтобы подчинить Ближний Восток власти иранских мулл. Стражи по-прежнему угнетают женщин, полагаясь на шариат, как его понимают имамы. «Хезболла» – это марионетка в руках аль-кудс. Как мы можем заключать с ними альянс?
Калила ответила заносчиво:
– Может, тебя прельщает греческое православие? Я считаю, мы можем доверять только шиитам.
Фатима с трудом сдержала злость. Она сказала себе остыть. Открытая враждебность не принесет пользы. Она взглянула на полковника Самиру Абдель-азиз, но та всегда сохраняла бесстрастный вид. Однако, несмотря на свою холодность, она была прекрасной военачальницей. Она бы наверняка признала, что передача оружия «Хезболле» была бы ошибкой.
Голос полковника был ровным:
– Я уважаю позиции Фатимы и Калилы, но не согласна с обеими.
Калила отодвинула чашку, расплескав кофе.
– Как и все моджахеды, – сказала Самира, – я возмущена тем, что Госдепартамент США внес нас в свой список террористов и заморозил наши средства. С другой стороны, я недавно получила разведданные от наших благотворительных спонсоров в Америке о том, что возможен третий путь.
Вероятно, она уже поделилась этой новостью с генералом Хассан, поскольку та не выразила удивления.
Самира обвела взглядом остальных.
– В высших эшелонах американского командования идет спор. На Госдепартамент вовсю давят несколько сенаторов и еще одна властная структура, – она выдержала драматическую паузу, как опытный оратор, захватывая общее внимание. – Пентагон пытается убедить Госдепартамент исключить нас из списка террористов, поскольку некоторые из их начальников предлагают другую стратегию. Например, есть предложение задействовать нас для открытия второго фронта вторжения в Иран. Муллы будут свергнуты. При поддержке американских войск мы победим фашистский режим аятолл и построим подлинно исламско-марксистское общество.
Фатима впервые слышала об этом. У нее имелись свои доводы против сотрудничества с их врагами-капиталистами. Но, как говорится: враг твоего врага…
– Мы должны рассмотреть три точки зрения, – сказала генерал Хассан. – Костры Красной среды отведут от нас прошлогоднее зло и укрепят успех будущих начинаний. Каким бы путем мы ни пошли, нас ждет успех. Иншалла.
– Иншалла, – ответили все разом.
Фатима решила, что пришло время высказаться.
– Прошу прощения, генерал, – сказала она, – но я считаю, важно сознавать возможность того, что Пентагон может не одолеть Госдепартамент достаточно скоро. Я работаю над тем, чтобы выяснить план атаки Тедеску, взломав постгипнотические команды в подсознании Рэйвен, заданные ее отцом.
Хассан внимательно посмотрела на нее.
– Как вы намерены добиться этого, майор Саид?
– Древняя стратегия: разделяй и властвуй.
– Поясните.
– Пограничные пациенты полны противоречий. Когда доктор Слэйд подверг Рэйвен гипнозу, он обращался к ней, а не к ее второй личности – сестре. Я намерена обойти его внушение, обратившись к внушаемой Никки, у которой истерическое расстройство. Если я смогу извлечь катрены Тедеску, мы сможем разгадать их и задействовать его спящие ячейки, чтобы привести в исполнение операцию «Зубы дракона».
Генерал немного помолчала и сказала:
– Можете действовать, одобряю.
После совещания Фатима прогуливалась по прохладным вечерним улицам, обдумывая предстоящие дела. Ей не следует ввязываться в политические дебаты с другими офицерами, вместо этого она подчинит себе Никки, а затем займется передачей оружия своему курьеру в Америке.
Той ночью, лежа в постели, она продумывала, как с помощью огненной церемонии помочь Рэйвен преодолеть фобию. После этого она сыграет на страхе высоты Никки и обойдет постгипнотический барьер Рэйвен. Довольная своими планами, она крепко заснула.
Под пение муэдзина она разбудила Рэйвен для утренней молитвы.
– Где все?
– На ногах с ранья, готовится Красная среда.
Она увидела, как глаза Рэйвен затуманились и расширились.
– Я не стану прыгать через огонь!
– Это поможет тебе победить страх. Будем праздновать со всеми. Сегодня никакой униформы. В этот праздник почти все наши воительницы надевают белые простыни или костюмы.
Она открыла сундук и достала свободный шелковый костюм, сшитый ее портным специально для Рэйвен. Красные, белые и синие полосы, цилиндр и белая борода. Наискось по пиджаку была вышита пламенеющая арабская вязь: «Американцы, горите в аду».
– Ты хочешь, чтобы я оделась дядей Сэмом?
– Ненадолго. Это часть церемонии.
– А потом?
– Когда мы сожжем прошлогодние неудачи и страхи, ты облачайся в белую простыню надежды на Новый год.
Она вывела Рэйвен на улицу и помахала рукой женщинам в масках, выкладывавшим мясные пироги и сладости на раскладные столы. Фатима почувствовала, как ей не хватало Ашрафа, пока она была в Афинах.
– Видишь, Рэйвен? Все счастливы на празднике Навруз.
Когда остальные увидели Рэйвен в костюме, они принялись плясать вокруг нее, напевая:
– Долой капитализм! Власть народу!
Кто-то махнул факелом в ее сторону.
– Горите в аду, америкосы!
У Рэйвен подкосились ноги, но Фатима подхватила ее.
– Идем, увидишь Хаджи Фируза.
Она указала на мужчину, одетого в красный бархат, с черным лицом, в конической красной шляпе, приплясывавшего вдоль по улице, напевая и стуча в тамбурин.
– Так, у вас тут мужчины не только портные, но еще и шуты, – сказала Рэйвен. – В прежние времена на праздничных представлениях комики красили лицо черным – это считалось смешным. Но теперь мы в Америке понимаем, что это расизм.
– Ты превратно судишь нас. Хаджи Фируз – это древний символический посланник, он несет хороший новость: зима ушла, весна пришла.
Из-за здания донеслись приветственные возгласы и звон кастрюль. Из-за угла показалось шествие ряженых в масках, несших куклы аятоллы Хомейни, шаха Пехлеви и Дяди Сэма. Они подожгли кукол. Двое ряженых в масках подбежали к Рэйвен, сорвали с нее костюм Дяди Сэма и подняли на факелы. Рэйвен лишилась сознания. Фатима опустилась на колени перед ней и накрыла ее белой простыней. Она дала знак двум ряженым отнести ее обратно в жилой корпус. Не ошиблась ли она в расчетах? Что, если она перестаралась, слишком поспешила? Нет. Она не должна проиграть. Все идет по плану.
– Слушай, Рэйвен, – прошептала она ей в ухо. – Я убрала огонь. Теперь ты в безопасности. Повторяй: «Фатима спасла меня от огня».
Рэйвен невнятно промямлила:
– Фатима спасла меня от огня.
– Отлично, Рэйвен. Теперь ты будешь спать, но сможешь слышать мой голос. Скажи: «Я буду слышать голос Фатимы».
– Я буду слышать голос Фатимы.
– Я буду доверять все, что скажет Фатима.
Она повторила это трижды, как мантру, а затем сказала:
– Ты помнишь строки, которые говорила Ясону Тедеску. Повтори их.
Нет ответа.
– Ты должна повторить их.
И опять нет ответа.
Фатима отстранилась от Рэйвен. У нее оставалось последнее средство – отвести Рэйвен на вершину минарета и сыграть на страхе высоты Никки, чтобы взломать постгипнотический блок. Если же и это не подействует, она сможет, по крайней мере, сохранить лицо, инсценировав падение несчастной с минарета.
Глава тридцать третья
Читать бесплатно другие книги:
