Королева Солнца: Аварийная планета Нортон Андрэ

Рип остановился, и Дэйн тоже. Быстрый взгляд Рипа – и Дэйн прочистил горло, пересохшее от долгого перехода.

– Мы возвращаем вам ваш лагерь, – сказал он. – И все, что вы взяли с «Ариадны», – добавил он твердо. – Наши люди не хотят ни инструментов, ни вещей с корабля мертвых. У «Ариадны» новое имя, новый экипаж, новые инструменты и все новое. Она теперь «Полярная звезда».

Эту речь он составил с помощью Туе. Он сказал ее на торговом наречии, потом повторил на языке татхов, надеясь, что остальные пятеро хотя бы не оскорбятся.

Реакция была – но непонятно, хорошая или плохая. Забормотали рокочущие голоса. Дэйн отвлекся, когда одно из существ поменьше задергалось и другое его обняло. Они молча ушли в одну из палаток.

Остальные сомкнулись и бесстрастно глядели на Рипа и Дэйна.

Дэйн посмотрел на Рипа, ожидая подсказки, но встретил лишь непонимающий взгляд. Конечно. Это ведь его работа. Дэйн снова перевел взгляд на торговцев. Татхи стояли плотно, плечом к плечу, и Дэйн ощутил вспышку досады. Они что, так собираются его запугать и что-то выторговать?

Явно нужно было что-то еще.

Дэйн лихорадочно думал, но его отвлекал пробирающий до костей холод. Если это лето, то как здесь работать в зимние ночи?

Рип прокашлялся. Дэйн ощутил его импульс сострадания – или то было его собственное чувство? На секунду закружилась голова, зрение будто раздвоилось. Он закрыл глаза.

Рип заговорил:

– Когда мы будем готовы улетать, довезем вас до ближайшего порта, где вы сможете продолжать свою нормальную жизнь.

Молчание.

Один из татхов что-то забормотал. Лоссин повернул голову – переводить.

Весь ряд торговцев застыл. Двое или трое что-то бормотали, длинные антифонные фразы взлетали и падали, как ритуальные песнопения.

Дэйн ощутил беспокойство. Что-то они с Рипом сделали неверно. Или он не так их понимал? Потом Лоссин сказал:

– Наша жизнь принадлежать вам.

Снова бормотание.

Тем же рокочущим голосом без интонаций Лоссин добавил:

– Мы приносим вам руду.

Дэйн открыл рот, пытаясь найти подходящий ответ, но торговцы не стали ждать. Они в полном молчании встали один за другим, повернулись и пошли к своему лагерю.

– Постойте! – сказал Дэйн.

Они остановились все сразу, переглянувшись. Кто-то что-то говорил, и самый высокий татх бросил несколько коротких слов, и они все замолчали.

И снова выстроились в плотную шеренгу лицом к Дэйну и Рипу.

– Тот, из вашей команды. – Дэйн показал в сторону лагеря и освещенной палатки, где двигались тени на стенах. – У вас есть больные? Мы можем помочь?

– Паркку кончает жизнь в свободе, – объявил Лоссин тем же бесстрастным голосом.

И точно так, как секунду назад, они ушли, на сей раз в полном молчании рассеявшись по палаткам.

Рип и Дэйн смотрели им вслед. Потом Рип повернулся к Дэйну с вопросительным взглядом:

– Ты не различил хоть какого-нибудь намека на приглашение следовать за ними?

Дэйн пожал плечами, чувствуя, что потерпел поражение, хотя и не знал почему. Его раздирали досада, усталость и гнев.

– Не больше, чем я пригласил бы к себе на ночь в каюту норсундринскую осу-вампира.

Рип скривился:

– Правду сказать, у меня такое ощущение, что нас попросили удалиться.

– Хуже, – сказал Дэйн. – Удалиться – и больше не появляться.

Ничего не оставалось, кроме как пуститься в долгий обратный путь к «Королеве Солнца».

– Нет! – Голос Туе сорвался на визг. – Нехорошо!

И она заговорила ригелианской скороговоркой, примешивая к ней слова, которые для Рипа звучали как язык татхов.

Рип видел, что Дэйн сосредоточенно хмурится. Суперкарго после недель разговоров с Туе понимал ригелианский не хуже, чем Туе терранский, или примерно так же. Но сам он редко говорил на этом трудном свистящем языке.

– Обязательство жизни? – спросил он наконец и покачал головой.

Туе высвистела быструю серию нот, означавшую огорчение. И повернулась к Рипу:

– Подарок жизни значит – ты владеешь жизнью. Плохо, очень плохо…

– Если нам не нужны рабы? – сухо перебил Дэйн. – О владыки космоса! Уж если мы вляпываемся, так вляпываемся!

– Рабы? – с удивлением переспросил Рип. – Как? Ведь это же мертвый предрассудок?

– Нет! – крикнула Туе, снова повышая голос.

– Будь добра объяснить, – попросил Рип, разминая шею. Неужели этот день никогда не кончится? Путь обратно к кораблю отнял еще больше сил, чем дорога к лагерю, а в конце, когда они еле держались на ногах, их хорошо полило дождем. Он выдохся и мечтал только добраться до койки.

Экипаж почти весь разошелся по каютам, хронометр Геспериды IV показывал всего часа два до восхода. Только Тау и Туе не спали, ожидая в кают-компании их возвращения.

Вдруг до Рипа донеслось ощущение еще двоих – Али и Джаспера, спокойно спящих. Через все тело текла усталость, наполняя конечности и мозг. Когда Туе заговорила, Рип заставил себя встать и взять кружку горячего джакека.

– Дары извне клана только по договору, – сказала Туе. – Маленький дар значит маленькое обязательство, но большой дар, дар жизни, есть обязательство жизни. Торговцы татхов дают лагерь, дают машины. Вы берете руду, уходите, они кончают жизнь здесь. Вы даете дар, везете их в космопорт, значит возвращаете жизнь. Они принимают – тогда они должны вам жизнь.

– Что мне было держать язык за зубами! – застонал Рип. Он состроил гримасу Дэйну. – И ты тоже не очень спешил меня остановить.

Дэйн вздохнул:

– Потому что у меня было то же самое чувство жалости, сочувствия – в общем, назови как хочешь. Я думал, это благородный жест.

Гребень Туе затрепетал.

– Ты не читал файлы?

– Конечно, я их читал! – ответил Дэйн, от усталости не в силах скрыть раздражения. Не то чтобы Туе это обидело; она знала, что суперкарго злится не на нее, а на себя. – Я прочел про все эти обязательства, но я считал, что они относятся к заключению договоров. В уме я перевел это как вид торговли. Бартера. Предметы за услуги. Но я так понял, что сначала обе стороны должны согласиться на условия. Я думал, предложение Рипа прошло без последствий, поскольку оно не ставило условий. Он предложил им бесплатный проезд.

Туе покачала головой, вздыбив гребень:

– Но они знают, что жизнь – условие. Либо жизнь кончается тут, либо возвращать жизнь на корабль. Теперь понял?

– Теперь понял, – мрачно ответил Дэйн. – Туе, тебе крайне необходим отдых. Утром поговорим. Когда я опять пойду с ними встречаться, мне понадобится твоя помощь, и я хочу, чтобы ты отдохнула и была готова.

Туе перевела взгляд с одного на другого, с надеждой подняв гребень. Потом встала и вышла.

Рип открыл рот, но Дэйн остановил его движением руки. Они в молчании слушали звяканье ступенек, по которым спускалась Туе. Потом Дэйн сказал:

– Я хочу, чтобы она стала нашим локутором и пошла в лагерь завтра ночью – выправить положение.

– Локутором? – повторил Рип. – Но ведь ты мне вчера сказал, что это официально уполномоченный делать заявления. Она ведь недавно в команде, и ей всего девятнадцать…

Дэйн нетерпеливо встряхнул головой:

– Мне было столько, сколько ей, когда я желторотым выпускником Школы начал служить на «Королеве». Конечно, ей многому еще надо научиться, и она это знает – она изучает данные Торгового флота за много лет. Как я в Школе. И я окончил, зная только, как мало я знаю. И все равно Ван Райк мне доверил настоящую ответственность в первой же паре рейсов.

Рип ощутил легшую на него тяжесть решения. И Джелико тоже было так тяжело? «Он поставил меня командовать „Королевой“. Интересно, каково ему было доверить свой корабль тому, кто еще полгода назад был стажером?»

Возраст – опыт – умение… Хороший капитан должен оценивать все вместе плюс еще целый ворох достоинств и недостатков, а не судить только по одному качеству. Рип понял, что ему есть о чем подумать.

Он взглянул на Тау и увидел в его глазах вопрос. Врач и Дэйн ждали ответа.

– Хорошая мысль, – сказал Рип.

И Тау кивнул с явным одобрением.

– Вы тут кончайте планирование, – сказал он, – а я пошел в койку.

Тут Рип понял, что пока он оценивал Туе, он, сам того не зная, проходил испытание. И выдержал.

Рип проснулся, когда утро уже миновало. Он посмотрел в наружный экран и увидел рассеянный свет тумана.

В кают-компании он застал уже спустившегося Дэйна, глядевшего на белый экран. Рип подошел и понял, что экран показывает вид за кораблем. Туман был такой густой, что трудно было разглядеть землю.

– Я их видел, – сказал Дэйн. – Парящих. Уверен, что это они.

Рип прищурился на экран. Дэйн умерил яркость. Рип, не отрывая глаз от экрана, покачал головой:

– Ничего не вижу.

– Смотри.

Они стояли рядом. Вскоре Рип различил в густом тумане какие-то узоры, и клубящиеся пары почти его загипнотизировали. Раза два в дымке проплывало что-то жемчужно-серое, не слишком близко, но тут же растворялось, и Рип предполагал, что это просто ландшафт проглядывает через менее густой туман.

– Парящий патруль? – спросил новый голос.

Рип обернулся через плечо. Али небрежной походкой входил в кают-компанию, глаза его слегка припухли. Рип знал, что механик принимает какое-то лекарство, взятое у Тау. Посмотрев ему в глаза, он подумал, не удвоил ли Али дозу.

Дэйн, не отрываясь от экрана, сказал:

– Мне кажется, они там.

– Слышишь их вот тут, викинг? – Али постучал себя по лбу.

Дэйн не видел жеста, сидя спиной. И не ответил.

Али пожал плечами, бросил заинтересованный взгляд в сторону Рипа и той же небрежной походкой направился взять себе чего-нибудь съестного. Рип, глядя на него, подумал, что какое бы лекарство Камил ни принимал, на его аппетите оно никак не сказалось.

Минуты через две показалась Туе. Как с удовлетворением заметил Рип, к ней стала возвращаться ее прыгающая походка, хотя и сильно умеренная неослабным тяготением. Она насыпала себе в тарелку нарубленных замороженных клубней, которые так любила, смешала их с рисом и плюхнулась на стул, подобрав перепончатые ступни на кресло и подняв колени выше ушей, а тощие локти прижав к телу. Рипу казалось, что ей ужасно неудобно, но, судя по энергии, с которой она набросилась на еду, для нее эта поза была естественной.

Иоганн Штоц появился в дверях и огляделся.

– Нам нужен перечень припасов и оборудования этих торговцев, – без предисловий сказал он Дэйну. – У нас мало собственных припасов, и мы не можем позволить себе дубликаты.

– Нам еще надо устранить ночное недоразумение, – напомнил Дэйн.

– Так устраните. – Иоганн отхлебнул джакека. – Мы с Крэйгом прикинули кое-какие цифры скорости ветра и приливной деятельности и оба боимся, что мало чего успеем, если зимы здесь такие, как выходит по нашему прогнозу. А мы были в прикидках осторожны. Если мы хотим закончить это приключение без убытков, надо шевелиться.

– Мы выходим этой ночью, – сказал Рип. – То есть если туман рассеется. И не разразится очередной девятибалльный шторм. – Он обратился к Туе: – Ты назначаешься нашим локутором. Пойдешь с нами.

Туе вскинула глаза, и ее гребень вскочил под самым живым углом. Маленькое существо лучилось энтузиазмом.

– Я помогаю! – засвистела она флейтой. – Я говорю язык татхов!

Все улыбнулись. Рип указал на Штоца и сказал ей:

– И не забудь, что просил Иоганн. Позже подумаем об этом детальнее.

Тут вошел Крэйг Тау, и Рип обратился к нему:

– Я тебе забыл сказать прошлой ночью. Одна из них, кажется, больна. Мы спросили о ней, но нам объяснили, чтобы не лезли.

– «Паркку кончает жизнь в свободе», – вспомнил Дэйн. – Эти слова или близкие к ним. – Он посмотрел на Туе. – Наверное, опять эти дела с обязательствами.

Туе энергично закивала.

– В общем, если мы все разъясним, может понадобиться твоя медицинская помощь.

– А что у них за биология? – спросил Тау.

– Я толком не разглядел, – сказал Дэйн. – Небольшое существо, гуманоид – все они гуманоиды. Пестрая кожа, разные оттенки коричневого. Похожа на слоновью шкуру. Я видел только руки и лицо, остальное было под формой торговца. – Он показал на собственный мундир.

– Паркку, – повторил Тау. – Похоже на берранское имя. Мелкие черты лица? Широкая спина, почти как у черепахи?

Дэйн щелкнул пальцами:

– Теперь, когда ты сказал, я вспоминаю, что вроде да.

Тау кивнул.

– Берране редко покидают родной мир. В остальной Вселенной для них слишком жарко. – Он улыбнулся. – Экипаж бывшей «Ариадны» приспособлен к планете лучше любого из нас. Мех татхов водоотталкивающий и отлично защищает от холода, а берране привыкли к минусовой температуре и пронизывающим ветрам.

– Похоже, Гесперида-четыре для них просто место для пикника, – произнес Али, откидываясь на стуле. – Жизнерадостная мысль.

– Если мы устраним недоразумения и сможем работать с ними одной командой, хотя бы временно, это будет к нашей выгоде, – произнес Мура из дверей камбуза.

Туе кивнула.

– Мы все починим, – сказала она и высвистела быструю серию нот. Потом хлопнула себя ладонью по тощей груди. – Я знаю про татхов, моя! Они живут для торговли!

Через несколько часов Рип вспомнил эти слова, видя, как татхи медленно выходят из своего лагеря.

Он, Дэйн и Туе надели зимнее снаряжение. У каждого был шлем с фонарем, освещавший путь, пока они боролись с поднимающимся ветром. Этот поход в лагерь казался куда дольше первого, – дело тут в ветре или в ожиданиях, Рип не знал. Он только мечтал, чтобы у них был какой-нибудь транспорт. Карабкаться через скалы под штормовым ветром – это никому душевного покоя не прибавляет.

Он видел, как Дэйн нависает за спиной Туе, которая боролась с ветром и неровной дорогой. Она надела обувь – Рип подозревал, что первый раз в жизни, – те самые ботинки, которые они по настоянию Дэйна купили в тот день, когда приняли ее в команду. Она утверждала, что ботинки удобные, но шла в них так, будто кто-то подложил туда яйца. Вероятно, усилия, требующиеся, чтобы удерживать равновесие на каменистом крутом склоне, сильно добавляли работы ее мышцам. Однако она не жаловалась, только щебетала жалко звучащие слова благодарности, когда Рип подхватывал ее, чтобы не споткнулась и не упала. Это случалось куда чаще, чем хотелось бы Рипу, – особенно к концу пути.

Впрочем, до лагеря они добрались без особых приключений, и, как только появились торговцы, Туе собрала все силы и затараторила по-татхски. Наверное, она говорила слишком быстро: Рип то и дело слышал фразы, которые казались ему ригелианскими, а порой и терранские слова, но торговцы слушали не перебивая.

Когда она закончила, они быстро заговорили друг с другом – куда более оживленно, чем на прежних встречах. И не только татхи, но и остальные. Рип понял, что один татх переводит другим, когда услышал фразы на торговом наречии вперемешку с каким-то еще языком.

Еще он понял, что Лоссин, локутор, не предводитель команды. Как и Туе, его выбрали за знание терранского. А обращались все к высокой самке, у которой мех серебрился седыми прядями. Она была самой спокойной из четырех татхов и всех внимательно выслушивала.

И наконец она заговорила, тихо и быстро, низким и мягким голосом, который напомнил Рипу какой-то духовой инструмент.

Лоссин подошел к Туе:

– Тасцин говорит. Мы торгуем.

Седая предводительница наклонилась над Туе и выставила руку – ладонь наружу, пальцы вверх. Туе протянула ей навстречу крохотную ладошку, и их руки встретились.

Гребень Туе взметнулся вверх. Она повернулась к Дэйну и Рипу с видом триумфатора:

– Теперь они нас слышат! Мы торгуем руду, торгуем проезд, торгуем вещи лагеря, торгуем лекарства…

– Остынь, Туе! – засмеялся Дэйн. – Давай все по порядку.

Туе резко обернулась:

– Лоссин, что первое?

Рип подавил смех. Было ясно, что Туе очень собой довольна. Однако он боялся сделать неверный шаг и потому стоял молча и смотрел – как и предводительница.

– Лагерь, – сказал Лоссин, показывая за спину, на гору. – Мы вам показываем.

– Мы смотрим. Потом торгуем, – согласилась Туе, кивая.

Это показалось всем вполне разумным. Торговцы с «Ариадны» – кроме больной – встали в цепочку и пошли. Дэйн и Туе пристроились сзади. Замыкая колонну, Рип гадал, почему они не придумали раньше «смотреть, потом торговать». Больше того, почему до этого не дотумкал Дэйн?

«Потому что я ему сказал, как я хочу, чтобы шли переговоры, – подумал Рип, мрачнея. – И я сделал этот жест сочувствия, от которого стало еще хуже. А Дэйн не был достаточно в себе уверен – он столько же времени суперкарго, сколько я капитан, – оттого подчинился мне».

Рипу не хотелось думать, что было бы, не возьми они с собой Туе.

И случилось бы это под его командованием.

Дэйн включил коммуникатор на шлеме и доложил:

– Мы в лагере.

В ту же секунду он ощутил взрыв триумфа от Джаспера и Али. Направление было явным: рубка «Королевы». Через секунду это странное ментальное ощущение поменялось: Али разозлился. Вспышка была такой яркой и такой мимолетной, что Дэйн засомневался, не придумал ли это все. Он наверняка так бы и решил, будь это до памятного разговора с Тау, когда упоминалась пси-связь. В конце концов, он знал, что они ждут известий, и даже их эмоциональные реакции можно было предугадать.

Однако он понимал, что все происходит на самом деле. Он не мог предсказать, когда возникает связь, и уж точно не мог ею управлять, но знал, что она существует.

Взбираясь по крутой тропе, он оглянулся на Рипа. Приятное темное лицо Шеннона было непроницаемым. Либо он сосредоточился на своих мыслях, либо просто устал идти. Не было никаких признаков, что у него произошла та же вспышка ментальной связи.

– Пещера впереди, – сказал Лоссин, указав на выступ вулканической породы.

Они посмотрели вверх; Туе поскользнулась на камне и недовольно чирикнула. Дэйн подхватил ее, пока она не успела упасть. Про себя он решил, что надо научить ее падать, когда теряешь равновесие, а то она, как в невесомости, тянется к ближайшему предмету, чтобы от него оттолкнуться. Сейчас она ударилась бы о мшистый валун.

Туе прощебетала благодарность и полезла снова; гребень ее стал плоским от сосредоточенности и усилий. Заметив это, Дэйн про себя улыбнулся. С маленькой ригелианкой у него не было пси-связи, но она и не требовалась. Перепончатый гребень и выразительный свист и щебет достаточно ясно показывали ее эмоции. Пока они огибали последний скальный выступ и выходили на широкий пологий участок, Дэйн задумался, способна ли Туе вообще скрывать свои чувства.

Пещера оказалась темной трещиной в склоне горы. Торговцы с «Королевы» вошли туда вслед за остальными.

– Флиттеры, – сказал Лоссин, показывая на выровненный бластерами пол пещеры впереди.

Кто-то из татхов нажал у себя на поясе кнопку, включая удаленное устройство, и пещера озарилась светом. Внутри стояли четыре флиттера – неуклюжие машины с суставчатыми крыльями, напоминающие трудно вообразимый гибрид между летучей мышью и терранскими машинами на воздушной подушке. Дэйн переглянулся с Рипом, зная, что у того возникла та же мысль: эти машины куда больше заслуживали названия флиттеров, чем неповоротливые терранские механизмы, к которым они привыкли. Кажется, у татхов были совсем другие понятия о технической эстетике.

Однако, несмотря на причудливость этих машин и тот факт, что они вряд ли могли поднять больше веса своего экипажа, у Дэйна сильнее забилось сердце. Если бы им можно было использовать эту технику!

Он оглянулся и увидел, как Рип едва заметно кивнул. Губы штурмана шевелились: он пересказывал все, что происходит, оставшимся на «Королеве». Отлично.

– Один водный транспорт, стит пять километров туда. – Лоссин показал рукой.

Дэйн кивнул. Конечно, он должен стоять ближе к месту, где татхи сейчас добывают руду. Это имело смысл.

– Теперь последний подъем – и смотрите, вот лагерь, – сказал Лоссин. Однако он не сдвинулся, а только показал на усеченную пирамиду из чего-то землистого, не очень заметного в полумраке. – Ваш целанит.

Дэйн и Рип подошли и увидели аккуратно сложенные куски горной породы. Но их форма была почти органической – короткие цепочки сплавленных друг с другом шаров, очень напоминающие колонию бактерий.

Дэйн взял в руки одну из цепочек. Она была легкой, шероховатой, пористой, свет налобного фонаря отразился от воды в порах. Какая шахтная машина может выдавать очищенную руду в такой форме?

– Похоже на вулканический шлак или пемзу, – сказал Рип. Он сунул небольшой образчик цепочки в карман у себя на поясе. – Штоцу понадобится для анализа, чтобы построить обогатительную установку.

Рип спросил у Лоссина:

– Ваши шахтные машины, они автоматические?

После обмена фразами с другими татхами Лоссин ответил:

– Этианбуру автономные, да.

– Автономные, – повторила Туе. – Ходят сами, как живые, да?

– Правильно, – ответил татх.

Туе быстро кивнула и что-то чирикнула.

– Техника канддойдов, – сказала она Дэйну. – Этианбуру – значит шахтные улитки. Канддойдская техника идет через татхскую торговлю, частично.

Дэйн кивнул ей в ответ, подумав, что Штоцу надо знать, сколько целанита будет ждать их на острове, когда пройдет последняя серия бурь. Но что такое «шахтная улитка»?

Без дальнейших комментариев татх отвернулся и повел их вверх по очень крутой тропе к группе фантастически огромных деревьев. Под ними было так темно, что все торговцы с «Королевы», даже Туе, включили усилители своих фонарей.

Вплотную к деревьям росли плотные упругие кусты, наполовину заслоняя корни, достигавшие в толщину нескольких метров. Дэйн поглядел вверх, изумленный гигантскими размерами деревьев. Ствол ближайшего начинался метрах в десяти над его головой. Под ним во все стороны разлеглась корневая система. Пробираясь вместе с другими через гладкий, почти каменный корень, Дэйн подумал, как далеко такие корни уходят вглубь острова.

Он вспомнил отчет об исследовании планеты, который дал им Крэйг. У деревьев связанная корневая система, и она уходит вниз по холму до самой зоны соленого тумана, создаваемого бьющимися о скалы штормовыми волнами во время прилива. Некоторые растут в самой зоне прилива, и соленая вода, регулярно заливающая корни, им не вредит. Тау даже указал на отложения солей под деревьями. В отчете высказывалось предположение, что из-за солей деревья имеют высокую проводимость, поэтому в определенной степени защищены от грозовых повреждений – они просто заземляют молнии без вреда для себя.

Дэйн посмотрел на остальных участников своей группы и увидел, что они тоже смотрят вверх, на гигантские деревья. Туе присвистнула и, заметив взгляд Дэйна, сказала:

– Одно дерево – оно большое, как Биржа с виду!

– Похоже на то, – согласился Рип, поворачиваясь к татху. – Надеюсь, нам не придется на него лезть?

– Вот подъем, – ответил Лоссин, приглашая их следовать за ним к подветренной стороне ближайшего дерева.

Дэйн знал, что Джаспер и Али засыплют его вопросами, поэтому внимательно рассматривал узкий лифт, построенный прямо на могучем стволе. Это был простой деревянный ящик, однако Дэйна восхитила изящная экономность конструкции. Место крепления троса скрывал мрак наверху, но остальная часть троса мокро блестела в свете налобного фонаря. Вдоль пути лифта дерево было светлее. Износ от трения? Дэйн не видел, что удерживает лифт на стволе при подъеме, – но ведь его не оставили бы просто болтаться?

Когда глаза привыкли к темноте, Дэйн различил силуэты ветвей и листьев в неверном свете, лившемся непонятно откуда. Резкий порыв холодного ветра принес ледяные иглы замерзшего дождя, и молодой человек был рад забиться в тесную кабину лифта. Лоссин втиснулся с ними, остальные торговцы остались позади.

Лоссин нажал кнопку, и они медленно поехали вверх, покачиваемые случайными порывами ветра. Кабина ползла неровно, прыжками, будто подъемный механизм уже здорово износился. Еще казалось, что кабину то прижимает к дереву, то отталкивает в регулярном ритме. В том же ритме раздавался странный треск, как от застежки-липучки на одежде, но не успел Дэйн поднять глаза в поисках источника этого звука, как в спину его куртки вцепилась маленькая ручка. Он обернулся и с тревогой увидел, что лицо Туе стало зеленовато-серым.

Ее огромные расширенные глаза встретили его взгляд.

– Вверх и вниз, – бормотала она, и голос ее был еле слышен за воем поднимающегося ветра. – Не привыкла вверх и вниз, и очень плохо вниз. – Она закрыла глаза и сглотнула. – Туе владеет собой, – добавила она твердо. – Я учусь. Вверх и вниз, а не внутрь и наружу.

Дэйн кивнул, стараясь выглядеть ободряюще. Лифт рывком остановился. Туе крепче вцепилась в куртку Дэйна.

Дэйн вышел вслед за остальными и в изумлении огляделся. Все прочее сразу вылетело у него из головы.

Он стоял будто в центре огромной паутины, раскинутой между гигантскими деревьями. Местами она утолщалась в узлы, поддерживающие какие-то конструкции вроде птичьих гнезд, местами утончалась до невидимости. Вертя головой, Дэйн уловил исчезающее мерцание – и не одно. Он наклонился и посмотрел поближе. Сердце у него подпрыгнуло, когда он увидел разрыв в паутинной ткани – вектор напряжения был направлен к ногам Дэйна. От его ботинок ткань лопнула – она была рассчитана на меховые ступни татхов.

Дэйн попятился, но его потянули за куртку. Туе присела перед разрывом и осторожно его потрогала.

– Оно плетет себя! – воскликнула она. – Растет как дерево?

Она взглянула на Лоссина. Лоссин показал большой меховой рукой:

– Зессиль… – Он отановился, потом что-то сказал, но Дэйн не понял.

– Нога живота? – переспросила Туе с сомнением.

Дэйн выпрямился и посмотрел на Рипа, а тот, к его удивлению, рассмеялся и показал куда-то:

– Брюхоногие. Ракушки. Древесные ракушки.

В кору дерева вросли шероховатые деформированные конусы, из вершины каждого исходила паутина нитей. Над ней Дэйн заметил припухлость, которая раздувалась у него на глазах. Раздался хлопок – и шар опал. Кожу обрызгало соленым туманом.

– Лианы несут соленую воду, питание, чтобы они жили, – сказал Лоссин.

– Вы их здесь нашли? – спросил Дэйн. – Часть корневой системы?

Выражение лица Лоссина, когда он ответил, ничего Дэйну не говорило.

– Нет. Это построили татхи.

Построили? У Дэйна внутри защекотало, и перед глазами возник образ Рипа. Общая реакция? Так как спросить было нельзя, он отбросил эту мысль и вернулся к текущему моменту. Эти татхи – биоинженеры. Специальность, которую Федерация строго контролирует. Он повернулся посмотреть на лифт пристальнее и заметил тонкое плетение волокнистых щупальцев, исходящих из кабины в тех местах, где она касалась дерева. Это объясняло светлый след на дереве и рвущийся звук: живая застежка-липучка!

Дэйн посмотрел на Рипа. Тот вынул из кармана образец целанита и внимательно его рассматривал. Штурман встретил его взгляд и выразительно поднял брови, потом вновь спрятал образец руды.

– Штоцу, возможно, предстоит сделать больше инженерной работы, чем он думает, – только и сказал Рип.

Дэйн еще обдумывал это загадочное замечание, когда Лоссин повернулся и повел их по переходу с узкой выгнутой крышей. К удивлению Дэйна, конструкция оказалась достаточно жесткой даже вдали от деревьев – она качалась, но не так, как терранские конструкции подобного типа. Под его ногами она ощущалась живой, и он невольно поджимал пальцы. А Туе не выражала никакой реакции, кроме интереса, только, когда глядела вниз, крепче сжимала его куртку. Биоинженерия не была для нее новостью, она видала такое на Бирже и не считала опасным или дурным. Главным злом для нее была гравитация.

Лоссин привел их к строению, похожему на тростниковую хижину, но не пригласил войти. К счастью, хотя они формально находились снаружи и температура была все еще очень низкой, дождь и ветер почти не проникали сквозь лиственный навес.

Тем временем подошли остальные торговцы. Дэйн понял, что они еще не вернулись в свой лагерь, и еще раз пожалел о той ошибке, которую они с Рипом чуть не совершили.

Минуту они стояли, потом Тасцин, предводительница, сделала знак своей команде, и после нескольких взглядов на терран все, кроме троих татхов, двинулись в разные стороны. Трое разошлись по плетеным мосткам, двигаясь в странном ритме, совпадавшем с качаниями. Другие поднялись по лестницам и зажгли огни. Через секунду в укрощенном ветре поплыл острый запах трав.

– Туе? Узнаешь запах?

Произнося эти слова, Дэйн ощутил, что ее хватка у него на куртке слабеет. Забыв про аромат, он повернулся и увидел, что она начинает падать.

Рип, ближайший к ней, подхватил ее раньше, чем она хлопнулась на плетение, и мягко опустил. Она вцепилась в его руку, глаза ее были крепко зажмурены.

– Я падаю! – взвизгнула она так, что у Дэйна заныли зубы. – Не могу встать, да! Я падаю.

Трое оставшихся с ними торговцев обменялись короткими репликами. Лоссин показал на Туе и спросил:

– Эта ригелианка. Живет раньше в переменной гравитации?

– Да! – крикнул Дэйн.