Тени сгущаются Шваб Виктория

Глава 8

Эссен Таш

Келл проснулся и рывком сел. В горле застрял крик.

По лицу струился пот. Он сморгнул, прогоняя кошмар.

Во сне он видел, как Красный Лондон горит. Он до сих пор ощущал запах дыма и не сразу понял, что это всего лишь отголосок кошмара. Простыни, в которые он вцепился, были опалены – во сне он умудрился призвать огонь. Келл посмотрел на свои руки с побелевшими от напряжения костяшками. Уже много лет он не терял контроля над собой.

Келл отбросил одеяло и, вставая, услышал за окном шум большого города. Ревели трубы, звонили колокола, грохотали кареты.

День турнира настал.

Кровь запела в жилах мага. Он оделся, но сначала несколько раз вывернул плащ – проверить, не затерялся ли среди бесчисленных складок серебристый камзол Камероу, – потом вернулся к королевскому красному и спустился по лестнице.

Он на минутку появился на завтраке, поздоровался с королем и королевой, пожелал удачи Раю, вокруг которого так и кружились слуги с планами, списками, вопросами.

Келл шагнул было к двери, прихватив булочку со стола, но король окликнул его:

– Куда это ты собрался?

– Сэр? – Келл притормозил и оглянулся.

– Это королевское мероприятие. Ты обязан присутствовать.

– Конечно. – Он запнулся. Рай метнул на него взгляд, в котором читалось: «Я сделал для тебя все, что мог. Теперь сам выпутывайся». А если не получится, тогда что? Рай снова позовет Кастарса? Меняться ролями на время состязаний – слишком рискованно, что-то подсказывало Келлу, что все очарование Кастарса не поможет тому на арене. Келл пытался найти повод, чтобы уйти.

– Я просто… решил, что мне не следует присутствовать на турнире в составе королевской семьи.

– Это еще почему? – нахмурился король. Взгляд королевы устремился куда-то ему через плечо, и Келл прикусил язык, чтобы не сказать – мол, за последние четыре месяца стало достаточно ясно, что он не член их семьи. Но Рай остановил его предупреждающим взглядом.

Келл лихорадочно искал объяснение – и нашел.

– Ради безопасности принца. Одно дело, когда я открыто выхожу к коронованным особам и будущим игрокам, но вы, ваше величество, сами говорили, что я – желанная мишень. – Принц еле заметно кивнул, подбадривая, и Келл продолжил: – Неразумно ставить меня рядом с Раем на таком многолюдном мероприятии. Я намеревался найти себе менее заметное место. Такое, откуда виден королевский подиум. Чтобы быть неподалеку на случай, если понадоблюсь.

Король задумчиво прищурился. Взгляд королевы вернулся к чашке чая.

– Хорошая мысль, – проворчал Максим. – Но пусть Стафф или Гастра все время будут рядом с тобой. Не уходи от них.

Келл заставил себя улыбнуться:

– Куда же я денусь…

И с этими словами ускользнул.

Когда они шли по коридору, Гастра спросил:

– Король ведь знает о вашей роли, правда?

Келл метнул на юного стражника пристальный взгляд и ответил:

– Конечно. – Потом, по внезапному наитию, добавил: – А королева не знает. Мы бережем ее нервы.

Гастра понимающе кивнул.

– Она уже не та, что прежде, – прошептал он. – После той ночи…

Келл ускорил шаг:

– Мы все сильно изменились.

У дверей Цистерны Келл остановился.

– Тебе известен план?

– Да, сэр. – Гастра сверкнул улыбкой и исчез.

Келл скинул плащ, вывернул его и скрылся в Цистерне. Там на каменной стене он заранее нарисовал нужный значок. Маска в футляре лежала на столе, рядом с ней – записка от брата.

«Держи это на плечах. И голову тоже».

Келл надел серебристый камзол Камероу и открыл футляр. Внутри хранилась маска, отполированная до зеркального блеска, и Келл, отражавшийся в ней, был не похож на себя.

Рядом с футляром лежал рулон красной ткани. Келл развернул его – это оказалось его новое знамя. Две розы сменились двумя львами, черным и белым, с золотым контуром на багровом фоне.

Келл улыбнулся и надел маску. Серебро скрыло рыжие волосы и разноцветные глаза.

– Мастер Камероу, – сказал Стафф, выступая из утренних сумерек. – Вы готовы?

– Да, – ответил Келл по-арнезийски, и металл приглушил его голос.

Они поднялись по лестнице. Наверху Келл на минуту остановился, стражник исчез и вскоре появился с известием: путь свободен. Точнее, прикрыт. Лестница не видна за фундаментом дворца, тянущимся от реки до улицы, а берег застроен рыночными палатками, заслоняющими дорогу. Келл вышел из дворцовой тени, проскользнул между палатками и вышел на главную улицу. Королевский антари исчез. Его место занял Камероу Лосте.

Хоть он и стал другим человеком, но по-прежнему был высок, строен, одет в серебро – от маски до сапог, и толпа сразу распознала в нем мага. После первой волны узнавания Келл уже не шарахался от публики. Он больше не пытался подражать Раю, а стал самим собой, но немного другим – не боялся чужого внимания, обладал властью, ничего не скрывал. И в его походке сразу появилась уверенная легкость.

Он шел вместе с толпой к центральному стадиону, а Стафф следовал неподалеку, смешавшись с остальными стражниками, охранявшими дорогу.

Келл с улыбкой взошел на мостик, ведущий с берега на самую большую из трех плавучих арен, и остановился под сводчатой аркой ворот. Вчера ночью ему показалось, что земля под ногами качается, но это, видимо, действовало вино; этим утром арена была прочна и надежна, как скала.

В коридоре уже ожидали торжественного выхода с полдюжины мужчин и женщин, все арнезийцы – должно быть, маги из Фаро и Веска собрались в своих собственных залах. Они, как и Келл, были в парадных турнирных костюмах, элегантных плащах и, конечно, шлемах.

Он узнал пышные кудри Кисмайры под кошачьей маской, за ней, как тень, следовал Лозен. Неподалеку маячила гигантская фигура Броста, его лицо было закрыто простой полоской металла над глазами. А рядом, под синей чешуйчатой маской, стоял Алукард.

Взгляд капитана скользнул по Келлу, и тот весь подобрался. Но если Келл увидел врага, то для Алукарда он был всего лишь незнакомцем в серебряной маске. С которым он, разумеется, встречался в Ночь знамен: Алукард слегка поклонился с еле заметной улыбкой.

Келл кивнул в ответ, втайне надеясь, что на арене их пути пересекутся.

За спиной у Келла в порыве ветра появился Джиннар, скользнул мимо с шелестящим смехом и подтолкнул плечом Алукарда.

В коридоре послышались шаги, и Келл увидел последних арнезийцев. Позади всех виднелся темный силуэт Стейсена Эльсора. Высокий и худой, лицо скрыто под маской демона. На миг у Келла перехватило дыхание, но нет, Рай прав: Келл готов увидеть Лайлу Бард в любой черной фигуре, в каждой насмешливой тени.

Глаза Стейсена были скрыты под маской, но вблизи лицо демона оказалось другим, чем помнил Келл: рога изогнуты назад, рот и шея прикрыты массивной челюстью маски. Сквозь небольшие прорези шлема были видны волосы мага – на полтона темнее, чем у Лайлы – и карие глаза. Между зубами маски виднелись губы Стейсена. Он не улыбался, лишь внимательно смотрел на Келла. На Камероу.

– Фал чес, – сказал Келл. «Желаю удачи».

– А тас. «И вам», – коротко ответил Стейсен, и его голос потонул во внезапно грянувших звуках фанфар.

Ворота распахнулись. Церемония началась.

– Видишь, Парло? – Рай вышел на королевский балкон главного стадиона. – Я же говорил, не утонет.

Остра с несчастным видом прижимался к задней стене.

– Пока все идет хорошо, ваше высочество, – сказал он, пытаясь перекричать фанфары.

Рай лучезарно улыбнулся публике. На церемонию открытия собрались тысячи зрителей. Над головами на шелковых шнурах парили полотняные птицы, внизу над полированным камнем арены высились три помоста под развевающимися знаменами с имперскими гербами.

Фароанское дерево.

Вескийский ворон.

Арнезийская чаша.

И на каждой платформе двенадцать шестов пониже, с разноцветными вымпелами, ожидали выхода претендентов.

Все готово. Все идет как надо.

Фанфары стихли. Холодный ветерок взъерошил шевелюру Рая, он поправил золотой венец. В ушах у него, на шее, воротнике и запястьях блестело еще больше золота. Оно сверкнуло, и принц, словно наяву, услышал голос Алукарда:

«Золота на тебе маловато…»

Рай справился с замешательством. У него за спиной на позолоченных тронах восседали король и королева, по бокам сидели лорд Сол-ин-Ар, Коль и Кора Таскон. Мастер Тирен стоял немного в стороне.

– Отец, начинаем?..

Король кивнул. Рай вышел вперед и остановился над центром арены. Среди зрителей пронесся тихий гул. Рай высоко поднял золотое кольцо размером с браслет. Зачарованный металл усиливал его голос. Такие же магические кольца, только медные и серебряные, были разосланы во все таверны города, чтобы каждый мог послушать церемонию открытия. Во время матчей комментаторы с помощью этих колец будут рассказывать слушателям о победах и поражениях, но сейчас все внимание было устремлено на Рая.

– Доброе утро всем собравшимся!

По толпе пробежал шепоток радостного удивления – люди заметили, что он говорит по-арнезийски. Когда игры в прошлый раз проводились в Лондоне, король, его отец, обращался к подданным на королевском языке, а чтобы его речь была понятна простым людям, пригласили переводчика.

Но игры – дело не только государственное, как сказал отец. Это праздник для всех людей, для города, для империи. Поэтому Рай обращался к своему народу, к своему городу, к своей империи на их родном языке.

Он пошел даже дальше: платформа чуть ниже, где должны были стоять переводчики не только из Арнса, но и из Фаро и Веска, была пуста. Иностранцы нахмурились, сочтя это знаком пренебрежения. Но, закончив речь на арнезийском, Рай продолжил, и гости просияли.

– Глад-ач! – обратился он к вескийцам. – Анаг каэл тач. – Потом точно так же, без усилий, перешел на шелестящий язык Фаро: – Сасорс норан амурс.

Он примолк, наслаждаясь восторгом публики. Рай всегда был способным к языкам, и теперь ему выпал случай проявить свой талант.

– Мой отец, король Максим, удостоил меня чести провести этот турнир.

На сей раз его слова, переведенные на языки соседних стран, эхом повторялись из углов стадиона. Эту иллюзию помог создать Келл, в ней использовались голосовые и проецирующие заклинания. Отец всегда утверждал, что сила – это прежде всего демонстрация силы. Наверное, с магией то же самое.

– Вот уже больше пятидесяти лет Игры стихий объединяют нас, наполняют духом состязания и праздника, дарят возможность приветствовать наших братьев и сестер из Веска, наших друзей из Фаро. И хотя победителем станет лишь один маг из одной страны, мы надеемся, что игры и дальше будут знаменовать собой нерушимую связь наших великих империй! – Рай склонил голову, в глазах у него заплясали чертики. – Но вряд ли вы собрались здесь ради политики. Думаю, вас больше привлекает магия.

Толпа радостно загудела.

– Тогда разрешите представить вам наших славных волшебников!

У основания королевской платформы развернулась колонна из глянцево-черной ткани. Точно такая же выросла на дальнем конце арены.

– Начнем с Фаро, наших достославных соседей на юге. Близнецы ветра и огня Тас-он-Мир и Тос-ан-Мир, заклинатель волн Ол-ран-Эс, каменный столп Ост-ра-Гал…

Рай зачитывал имена, и они вспыхивали белыми буквами на черных шелковистых экранах.

– От Веска, наших благородных соседей с севера, прибыли Отто-медведь, Вокс-стена, Рул-волк…

Бойцы, чьи имена называл Рай, один за другим выходили на арену и поднимались на подиум.

– И наконец, от нашей великой империи Арнс выступают победительница прошлых игр Кисмайра, – публика разразилась громом аплодисментов, – повелитель морей Алукард, рожденный ветрами Джиннар…

Маги занимали свои места, над головами разворачивались выбранные ими знамена.

– И Камероу, серебряный рыцарь.

Это был танец – сложный, изящный, продуманный до мелочей.

Под приветственные крики публики в холодном воздухе развернулось последнее арнезийское знамя – двойные клинки над Стейсеном Эльсором.

– Пять дней и пять ночей, – продолжал Рай, – эти тридцать шесть магов будут бороться за титул чемпиона и корону. Не за эту, – он коснулся своей головы и подмигнул, – она моя. – По трибунам прокатился смешок. – Нет, корона победителя гораздо красивее. Сказочное богатство, широчайшая известность, непревзойденная слава для самого чемпиона, для его рода и для его королевства.

Строчки с именами на черных полотнищах поблекли, их сменила турнирная таблица.

– В первом раунде наши маги сразятся один на один. – Имена сложились в пары. На трибунах пробежал шепоток, да и сами участники подались вперед, впервые увидев имена будущих противников.

– Восемнадцать победителей, – продолжал Рай, – снова будут состязаться по парам, а девять оставшихся разделятся на группы по трое. Каждый из участников по очереди сразится с двумя другими. И только лучший боец из каждой тройки выйдет в финал. В бой вступят три мага, но лишь один станет победителем. Скажите же, – Рай повертел в руках золотое кольцо, – вы готовы увидеть магию?

Рев на трибунах стал оглушительным, и принц улыбнулся. Пусть он не может разжечь магией огонь, вызвать дождь, вырастить дерево, зато умеет произвести впечатление. Он чувствовал восторг публики так, словно тот бился у него в груди. И наконец понял, что его наполняет не только собственная радость.

Но и радость Келла.

«Отлично, братец», – подумал он, удерживая кольцо на ребре, как монету.

– Пришло время чудес, время радости, время чемпионов. Не будем же мешкать… – Он подбросил в воздух золотое кольцо, и в тот же миг над головой взорвались сполохи фейерверка. Каждую вспышку света сопровождал всплеск темно-синего дыма – иллюзия ночи, не выходившая за пределы фейерверка и таявшая в сероватом зимнем небе.

Рай поймал кольцо в полете, снова поднял его и объявил, перекрывая грохот салюта и крики толпы:

– Игры начинаются!

Она сошла с ума.

Другого объяснения нет. Лайла стояла на подиуме, в окружении людей, прямо-таки бурлящих энергией, над головой вспыхивали фейерверки, вокруг ревела толпа, а она, в краденой одежде, готовилась выступить на турнире за честь чужой империи в неведомом мире.

И еще усмехалась, как дура.

Алукард ткнул ее в плечо, и она обнаружила, что остальные маги спускаются с подиума и уходят обратно в коридор, из которого только что появились.

Вместе с процессией она вышла с арены и через мост-коридор – она никак не могла понять, какая сила удерживает стадион на плаву – спустилась на южный берег реки.

Маги разбрелись к своим шатрам, и Лайле с Алукардом представилась возможность перекинуться словом.

– Ты все равно похож на рыбу, – шепнула Лайла.

– А ты – на девчонку на маскараде, – огрызнулся Алукард и через несколько шагов добавил: – Тебе будет приятно узнать, что я отослал небольшую сумму нашему приятелю домой, сообщив, что это аванс участника соревнований.

– Какая щедрость! – отозвалась Лайла. – Я верну тебе из призовых.

Алукард понизил голос:

– Джиннар не проговорится, но за мастера Тирена не ручаюсь. Старайся не попадаться ему на глаза: он знает Стейсена Эльсора в лицо.

– Не беспокойся, – отмахнулась Лайла.

– Не убьешь же ты авен эссена!..

– Я и не собиралась, – ответила она. – Кроме того, Тирен и так знает.

– Что? – Темные, как грозовое небо, глаза под чешуйчатой маской прищурились. – И с каких это пор ты называешь главного лондонского жреца по имени? По-моему, это кощунство.

Губы Лайлы дернулись:

– Наши с мастером Тиреном пути пересекались.

– И все это скрыто в твоем таинственном прошлом. Нет, не надо мне ничего рассказывать, я всего лишь капитан, который помог отправить невинного человека к черту на рога только ради того, чтобы ты выступила на турнире, в котором тебе ни за что не победить.

– Отлично, – сказала она. – Не расскажу. И мне казалось, тебя ничто не связывает со Стейсеном Эльсором.

Алукард нахмурился. Его рот был прекрасно виден из-под маски – кажется, он скривил губы.

– Куда мы идем? – спросила она, чтобы нарушить молчание.

– К шатрам, – ответил Алукард, будто это все объясняло. – Первый матч через час.

Лайла попыталась вспомнить турнирную таблицу, но это оказалось ненужным – она вспыхивала на всех магических досках. Рядом с каждой парой стоял порядковый номер и символ: дракон – восточная арена, лев – западная, птица – центральная. Кисмайре предстояло сразиться с собственным протеже Лозеном, Алукарду – с вескийцем Отто, Джиннару – с фароанцем, чье имя состояло из длинной цепочки слогов. А Лайле? Она прочитала имя, указанное напротив имени Стейсена Эльсора. Сар Танак. Ворон рядом с именем показывал, что Сар родом из Веска.

– Сар – это кто? – спросила Лайла, окинув взглядом компанию светловолосых гигантов впереди.

– Вот, смотри. – Алукард указал на фигуру по другую сторону от процессии. – Думаю, это он.

Глаза Лайлы испуганно распахнулись.

– Этот?

Боец из Веска был ростом не ниже шести футов и выглядел крепким, как скала. Насколько Лайла могла судить, это была женщина, черты ее лица под маской ястреба казались высеченными из камня, соломенные волосы собраны в короткие косички, торчавшие, как перья. Ей очень пошел бы топор в руках.

Алукард говорил, что вескийцы поклоняются горам.

Сар и была ожившей горой.

– Мне казалось, магия не зависит от величины мага…

– Тело – это сосуд, – объяснил Алукард. – Вескийцы верят, что чем больше сосуд, тем больше магии в нем помещается.

– Замечательно, – проворчала Лайла.

– Выше нос, – сказал ей Алукард, дойдя до очередной магической доски. – К счастью, мы с тобой не пересекаемся. – И верно, их имена были разнесены на разные края таблицы.

Лайла замедлила шаг.

– Ты хочешь сказать, я должна победить их всех, прежде чем смогу сразиться с тобой?

Он склонил голову набок:

– Ты могла бы попросить об этом в любой момент на «Шпиле», Бард. Если тебе хочется быстрой и унизительной смерти.

– Да неужели?

Беседуя так, они миновали дворец. На дальней стороне, там, где от дворцовой стены к медному мосту сбегали сады, стояли три круглых шатра имперских цветов. Лайла втайне обрадовалась, что шатры стоят не на воде. На Эссен Таш и так забот полон рот, не хватало только свалиться в реку и утонуть.

Стражник распахнул перед ними главный вход в шатер.

– И радуйся, что тебе не придется состязаться с Кисмайрой, – продолжал Алукард. – Или с Бростом. Ты еще легко отделалась.

– Нечего злорадствовать… – начала было Лайла и смолкла, так поразило ее великолепное убранство арнезийского шатра. В центре была общая зона, остальная часть разделена на двенадцать секторов-клиньев. Остроконечный потолок обтянут тканью, как в королевских покоях, все вокруг мягкое, бархатное, позолоченное. Впервые в жизни восторг Лайлы не сопровождался желанием что-нибудь стянуть – либо она понемногу привыкала к богатству, либо, что вероятнее, у нее на совести и так было немало проступков, чтобы усугублять.

– Вряд ли ты поверишь, – шепнул Алукард, – но одному из нас хотелось бы, чтобы ты осталась жива.

– Возможно, я тебя удивлю.

– Ты и так не перестаешь это делать. – Он огляделся, отыскал в одном из двенадцати секторов свое знамя. – А теперь прошу меня извинить. Я должен подготовиться к поединку.

Лайла помахала.