Дань псам. Том 1 Эриксон Стивен

Воспользовавшись перерывом между сменами, когда в главной штольне никого не было, Драсти, потея под тяжестью костей, спешно затащил их под землю и спрятал в брошенном проходе. Туда же он положил несколько мотков веревки и кожаные ремни. Все это проделал перед своей сменой, а теперь вернулся, чтобы закончить начатое.

Кости он примотал себе на спину. Ремни уже натерли шею и плечи, а еще часто казалось, что кости перевесят и Драсти не сможет дотянуться до стены, но до сих пор все шло хорошо.

И вот, лежа на уступе, мальчик отдыхал.

Если кто-нибудь станет его искать и не найдет, в лагере поднимут тревогу. Пропавшие делятся только на две категории: те, кто сбежал, и те, кто заблудился в рудниках. Искать будут в обоих направлениях. Какая-нибудь старуха скажет, что видела, как Драсти искал в мусоре кости. Затем кто-то вспомнит, как он тащил что-то в рудники, пока был перерыв. А Веназ скажет, что он не приходил на кухню за едой, – значит, явно замыслил нарушить правила! А достанется и Бэйниску тоже, ведь Драсти ходит у него в любимчиках… И зачем он только решился на это?!

Застонав, Драсти сполз с уступа и продолжил свой путь вниз.

Преодолев два человеческих роста, он вдруг нащупал ногой очередной уступ, а следом – еще: от стены отходила крутая лестница. Держась одной рукой за гладкую каменную стену, Драсти стал спускаться по ступенькам.

В прошлый раз он ничего подобного не заметил. Конечно, свеча едва горела (в тусклом свете легче заметить проблески золота и других металлов), да и по сторонам он особо не оглядывался. Еще бы, такое потрясение: говорящий имасс! Просидел тут, наверное, несколько сотен лет. Не с кем поговорить, не на что посмотреть – ужасно скучно, наверное.

И Драсти пришел именно ради этого костяного шахтера. Он не может повернуть назад. Несколько ударов плеткой по спине ничто по сравнению с добрым делом.

Опустившись на дно, Драсти замер. Очень темно!

– Эй! Это я! Дев'ад Анан Тол, ты меня слышишь?

– Слышу. Иди на мой голос. Если сможешь, конечно…

– Смогу… наверное. Постучи по камню, на котором сидишь, – я почувствую ногами…

– Удивительный талант, – сказал имасс.

– Я умею ориентироваться с закрытыми глазами. Это называется «по вибрациям».

– Хорошо. Так чувствуешь?

– Да. Иду. Уже можно зажечь фонарь. Он закрытый, так что не будет видно далеко.

Драсти присел, брякнув костями, которые волочил за собой, потом снял с пояса небольшой фонарь.

– Такой называют «проходным». Его привязывают на палку и несут впереди. Если фитиль быстро тухнет, значит, воздух плохой. Погоди.

Через мгновение темноту прорезала тропка света, упираясь в костяного шахтера. Драсти улыбнулся.

– Вот, видишь, почти дошел!

– А что это ты несешь, детеныш?

– «Шины». А еще веревку и бечеву.

– Это же… кости. Да, давай их мне…

Драсти подошел ближе, и мертвец выхватил у него из рук шины. Имасс издал длинный скрежещущий вздох и тихо забормотал:

– Клянусь Берегами Ягра-Тиль, я и не ожидал увидеть… Детеныш, мои инструменты… за это. Обмен неравноценен…

– Я могу найти получше…

– Нет, это мой дар неравноценен твоему. Ты принес мне задние ноги самца эмлавы. Они, конечно, кривые, но все же… да… возможно.

– Из них ведь получатся «шины»?

– Нет.

Драсти поник. Имасс хрипло засмеялся.

– Не расстраивайся, детеныш. Из этих костей я сделаю себе ноги.

– То есть ты сможешь ходить? Здорово!

– Если Обряд Телланна и правда меня зацепил, то да, я смог бы… сделать из них… Ты чем-то обеспокоен, детеныш?

– Я пришел к тебе скрытно. Если наверху заметят, что меня нет…

– То, что с тобой сделают?

– Могут побить, но несильно. Маленьких нельзя калечить.

– Тогда лучше убегай, и поскорей.

Драсти кивнул, но задержался.

– Я нашел какую-то постройку под землей. Это был твой дом?

– Нет. Ее назначение не мог разгадать даже яггутский Тиран. Множество залов, окна, выходящие на пустую породу или песчаник, коридоры, ведущие в никуда. Помнится, мы почти всё изучили, но ничего не нашли. Не надо туда лезть, детеныш. Там очень легко заблудиться.

– Ладно, мне пора, – сказал Драсти. – Если получится, то загляну к тебе еще…

– Не надо лишний раз рисковать. Я, наверное, скоро сам тебя навещу.

Драсти представил, какой переполох вызовет появление имасса, и не удержался от улыбки. Затем погасил фонарь и отправился к ступенькам.

Из палок – крепость, лес, высокая стена. Из палок – великан, восстающий в темноте, и если заглянуть в провалы его глаз, то можно увидеть два туннеля, уходящие глубоко-глубоко в камень, к самым костям мира.

И вот он восстает, чтобы взглянуть на тебя. Драсти хорошо себе это представляет, но не делает нужных выводов. По-настоящему оценить угрозу могут только взрослые. И ответить за содеянное. За содеянное.

А в городе каждое здание застыло в ухмылке – такое ощущение может сложиться, когда камень, кирпич, штукатурка и дерево вдыхают вечерний сумрак, фонари еще не зажгли, и мир утопает в тенях, лишающих все вокруг определенности. Город, хитросплетение утесов и пещер, шепотки безумия. Неясные силуэты разбегаются во все щели, крысы и кто похуже рыскают по сторонам любопытными и голодными глазами, голоса в тавернах и прочих шумных убежищах становятся громче.

Тот ли это город, что и днем? Нет-нет, он преобразился в преисподнюю с налетом кошмара, так подходящую двум чужестранцам, которые беззаботно направлялись к воротам усадьбы. Где стояли двое встревоженных стражников, готовые прогнать незнакомцев, ибо хозяйка усадьбы высоко ценит уединение. К такому выводу, по крайней мере, после долгого обсуждения пришли Ожог с Леффом. Хозяйка ведь леди, а значит, ценит все, что простые смертные не могут себе позволить, в том числе и, хм, уединение.

Они держали в руках арбалеты: мало ли кто сунется, да и вообще с тяжелым оружием спокойнее, когда тучи заслоняют звезды, луна куда-то запропастилась, а проклятые фонари так и не зажгли. Конечно, на входной арке висели факелы, но они разгоняли темноту только вокруг себя, и какие ужасы скрываются снаружи, Ожог с Леффом не видели совсем.

И вот в пятно света шагнули двое. Первый – огромный и широкоплечий, с непропорционально короткими ногами, косматый, как як. Он улыбался, точнее, его зубы сверкали, а вот была это улыбка или нет – неизвестно. Второй – наоборот, очень тощий, почти скелет. Лысый, на высоком лбу татуировка, заключенная в витиеватую овальную рамку из золотой нити, вшитой прямо в кожу. Он тоже сверкал зубами, на которые были надеты золотые колпачки с острыми серебряными наконечниками. За ним тянулся длинный потертый льняной плащ, а могучий спутник одеянием напоминал придворного шута: яркая зелень мешалась с оранжевым, красным и желтым – и это только цвета жилета, который был ему явно не по размеру. Под жилетом он носил пышную рубаху из голубого шелка, жесткие манжеты не доходили до запястий. Мощную шею охватывал блестящий черный платок. Пунцовые штаны были закатаны до колен, из обуви – мокасины с высоким голенищем.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотал Ожог.

– Стоять! – рявкнул Лефф. – Кто вы и зачем пришли? Но должен предупредить: госпожа никого не принимает.

– Замечательно! – пророкотал громила. – Значит, нам не придется ждать очереди. Будь добр, о оранжевоокий, сообщи госпоже, что к ней в услужение прибыли Лазан Двер с Мадруном.

Лефф надменно усмехнулся, но в душе желал, чтобы Торвальд Ном был здесь, а не ужинал или кувыркался с женушкой. Передал бы гостей ему, и дело с концом. Все-таки стеречь ворота – это предел их с Ожогом возможностей.

– Подними арбалет, Ожог, и держи этих двоих на прицеле, – приказал Лефф. – А я поищу управляющего.

Подельник бросил на него взгляд, полныйживотного ужаса.

– Лефф, их двое, а стрела у меня одна! Оставь мне свой арбалет.

– Хорошо. Хотел бы посмотреть, как ты успеешь пристрелить двоих, когда между вами шагов десять. Если они нападут, тут и в одного-то попасть – большая удача.

– Все равно, так мне будет спокойнее.

– Господа, не надо беспокоиться, – предельно миролюбиво сказал громила. – Уверяю вас, нас ждут. Это ведь усадьба госпожи Варады? Не сомневаюсь, что да.

– Варады? – громко прошептал Ожог. – Так ее зовут?

– Заткнись! – так же тихо осадил его Лефф. – Выставляешь нас кретинами!

Он осторожно положил свой арбалет и достал ключ от ворот.

– Ближе не подходить, уйти можно. Ожог, тебя это не касается! Стой тут, а я скоро вернусь.

Лефф скрылся за воротами и запер их за собой. Ожог остался один на один с пришельцами. Он попытался выдавить из себя улыбку.

– Милый наряд, – сказал он, кивая на шута. – Ты придворный дурак? Спой-ка песню. Или расскажи загадку. Я не умею их отгадывать, но люблю слушать, а потом думать над ними, пока мозги не побелеют. А жонглировать ты можешь? Мне нравится жонглировать. Пробовал как-то научиться, дошел до двух предметов – потратил больше месяца, доложу я тебе. Больше месяца. Для жонглирования нужны усидчивость и терпение, ты ведь не хуже меня знаешь. А еще талант. Кстати, ты танцевать умеешь или, там, стоять на голове?…

– Сударь, – перебил его громила. – Я не шут. Не жонглер. Не рассказчик, не певец и не танцор тоже.

– А… Тогда, значит, дальтоник?

– Что-что?

– Сей стражник, Мадрун, – заговорил тонкий, и голос у него был соответствующий, – неверно истолковал твой наряд. Местная мода, очевидно, весьма скудна и безыскусна. Ты разве не заметил?

– Заметил. Конечно. Другая культура…

– Вот-вот! – воскликнул Ожог. – Твой наряд, да, другая культура – отличное объяснение. Стало быть, ты кукловод? Мне нравятся кукольные спектакли: персонажи такие живые, даже если вместо голов у них сушеные яблоки…

– Нет, увы, я не кукольник, – перебил его Мадрун, тяжело вздыхая.

За спиной у Ожога скрипнули ворота, и оттуда вышли Лефф с Назамком. Управляющий проплыл прямо к гостям.

– Вы двое явно не торопились!

Мадрун хмыкнул.

– А ты, Наученный, попробовал бы выбраться из-под обвалившейся горы. Проклятое землетрясение, ни с того ни с сего…

– Не совсем, – сказал Назамок. – Без кое-какого молота не обошлось. Признаюсь, когда это случилось, я подумал, что никогда больше не увижу ваши помят… памятные лица. Представьте себе мое удивление, когда от караванщиков я услыхал, что…

– Эти слухи, безусловно, донельзя преувеличены и весьма захватывающи, – вмешался тонкий, которого Ожог вполне логично опознал как Лазана Двера, – но они подождут. Дорогой Наученный, так мечтавший никогда более не видеть наших милых лиц, ты нашел новую госпожу. Она нуждается в стражниках, а мы как раз свободны. Невероятно удачное стечение обстоятельств, не находишь?

– Нахожу, Лазан. Да, люди нам нужны. Стража у ворот, как видишь, у нас уже есть. И капитан, только он сейчас не здесь. Что ж, идите за мной, я отведу вас к госпоже.

– Отлично, – сказал Мадрун.

Троица во главе с Назамком направилась к усадьбе. Стражники поспешили расступиться, потом Лефф закрыл ворота.

– Нас ни разу не приглашали к госпоже!

– Такое неуважение!

Лефф взял арбалет.

– Все потому, что мы стоим на самой нижней ступени… опять! А нам казалось, мы поднялись! Тор-то, конечно, поднялся – капитан все-таки. А мы даже не охранники усадьбы, хотя пришли первыми!

– Ну если бы мы знали, что есть разница между воротами и усадьбой, – заметил Ожог, – то настояли бы на втором. Верно? Нас держали в неведении. Достаточно на тебя взглянуть.

– А это ты к чему?

– Да у тебя глаза оранжевые!

– Это другое неведение.

– Тебе так кажется.

– Сам бы и попросился в охранники усадьбы, Ожог, если такой умный!

– Был бы я один, то попросился бы!

– Если бы ты был один, то Назамок тебя бы нипочем не нанял – разве что отхожие места чистить!

– Зато я бы работал в усадьбе!

С этим не поспоришь. Лефф вздохнул и уставился на дорогу.

– О, смотри-ка, фонарщики.

– Давай расстреляем их!

– Давай, конечно, нас сразу и выгонят. Ты этого хочешь, Ожог?

– Да пошутил я, пошутил!

Есть взгляды, которые убивают сразу наповал, а есть взгляды, которые медленно, слой за слоем, снимают кожу, и чтобы кровь сочилась сквозь поры. Выколупывают глаза, оставляют их болтаться на влажных сухожилиях, потом связывают узелком на переносице. Пытки, доставляемые с мрачным удовольствием и клиническим расчетом.

Неудивительно, что Торвальд Ном запихнул в себя ужин побыстрее, забывая жевать, и потому теперь мучился ужасным несварением. Помогая Тисерре с посудой, он едва сдерживал стоны. Зловещее молчание невыносимо тянулось; супруга бросала на мужа косые, пробирающие до мурашек взгляды, неубедительно делая вид, что смотрит с любовью и заботой.

Пора было заступать на пост. Драгоценно смертельные мгновения мирного домашнего уюта – пусть и пронизанные невысказанными упреками, запретными темами, скрытыми, взрывоопасными ловушками или их отсутствием, еще более взрывоопасным – увы, завершились, и на первый план снова вышли мысли о карьере и профессиональной ответственности.

– Дорогая, мне пора тебя покинуть.

– Как, уже?

– Да. Вернусь к полуночи, но можешь меня не ждать.

– У меня был тяжелый день. Два новых заказа. Боюсь, к твоему возвращению, дорогой, я уже буду спать.

– Я постараюсь быть как можно тише.

– Еще бы.

Легкий поцелуй.

Вот такой милый диалог в завершение семейного ужина, хотя, конечно, каждое слово было пропитано хитростью и коварством. Между невинных строк Торвальд четко читал: «Дорогой, на твоем месте я бы уже бежала из дома без оглядки».

– Что, живот скрутило? Вот бы тебя вырвало на этих твоих привратников.

– Да. А потом стукнет полночь, и я, как осужденный на казнь, буду считать шаги до плахи, ожидающей меня дома. Буду молиться Беру и всем прочим Взошедшим мира, чтобы ты уже спала или хотя бы притворялась, что спишь.

– Муж, я весь день думала, что бы с тобой такое сделать за нарушенное обещание, и очень устала. Поэтому, когда ты вернешься домой, я буду крепко спать, и мне будут сниться сцены одна ужаснее другой, отчего улыбка на моем лице будет все более и более довольной.

– Я засну на самом краешке кровати, неподвижный, как доска, и такой же беззвучный.

– Конечно. Дорогой.

И снова легкий поцелуй. Чмок-чмок.

Торвальд Ном спешил по улицам, залитым голубыми огнями, погруженный в черные мысли на грани отчаяния. Дома вокруг будто нависали над ним, хотели сдавить, и Торвальд представлял себя отвратительным куском экскрементов, застрявшим в сточной трубе. Как ужасно ощущать на себе разочарование и, возможно, даже презрение жены.

Царское жалованье – ерунда. Гибкий график едва удостоен кивка. Должность законная и уважаемая – только «угу». И даже уверения в том, что Торвальд Ном – капитан домовой стражи, а Ожог с Леффом – лишь парочка из сонма его подчиненных (ну да, здесь он слегка преувеличил), лишь ненадолго отсрочили яростный скандал, которого он, несомненно, заслуживал. Но скандал грядет, грядет! Торвальд это знал. Тисерра это знала. И ждала лишь удобного случая, чтобы опустить занесенный ею гигантский топор на его желудевую голову.

И да, на это он променял рабство.

Такова сила любви, власть мирного домашнего уюта, избавляющих от одиночества. Или он хотел бы иного?

Спросим у него об этом потом.

А пока впереди завиднелась невысокая, но добротная стена усадьбы, главный подъезд, два потрескивающих факела над воротами, в свете которых Торвальд различил силуэты доблестных подчиненных… как будто бы даже исполняющих свои обязанности.

За улицей они, правда, не следили. Вместо этого они снова о чем-то спорили.

– Эй вы двое, как себя ведете на посту! – командным голосом рявкнул Торвальд, но впечатление подпортила раскатистая отрыжка.

– О боги, Тор пьяный!

– Если бы. Ужин плохо пошел. А у вас-то что стряслось? Ваши препирательства слышно с другого конца улицы.

– У нас появились новые охранники, – сказал Лефф.

– То есть – у вас? А, в смысле, в усадьбе…

– У нас в усадьбе, я так и сказал. Кого им еще охранять? Ты как капитан уж должен бы в этом разбираться.

– Разбираюсь, не волнуйся. Конечно, в самой усадьбе тоже должна быть стража, если вдруг… когда кто-то мимо вас проскользнет. Что ж, ладно. Вы их видели? Кто такие?

– Дружки Назамка. Они зовут его Наученный. – Ожог расширил глаза, потом отвернулся и сощурился. – У них старая дружба. А еще они выбрались из-под горы.

– Гм.

– Она рухнула, – добавил Ожог.

– Дружба? А, нет, гора. Гора рухнула.

Лефф подозрительно принюхался.

– Тор, ты правда не пьян?

– Да не пьян я! Просто Ожог мелет ерунду всякую.

– Не ерунду, а чепуху.

– Какая разница!.. Слушай, Лефф, открывай уже ворота, а? Пойду познакомлюсь с новыми охранниками усадьбы.

– Ищи их в усадьбе, – посоветовал Ожог.

Наверное, жена все-таки права… Наверное? Нет, совершенно права! Ожог с Леффом – кретины, но также ведь и друзья. Что это говорит о самом Торвальде Номе? Нет, лучше не думать. Кроме того, она уже все, как надо, обдумала.

Торвальд поспешил внутрь, но, сделав два шага от ворот, остановился. Наученный? Наученный Замок? Безземельный? Наученный Замок Безземельный из Одноглазого Кота?

– А, капитан, ты как раз вовремя. Позволь представить тебе двух новых стражников.

Управляющий подплыл к Торвальду, тот невольно дернулся. Капюшон, маска, зловещие глаза, бинты на всем теле – все для того, чтобы скрыть, что с ним сделали в городе, ставшем его новым домом. Да уж, всякое злодеяние рано или поздно всплывает…

– Д-добрый вечер, управляющий.

Торвальд едва смог выдавить из себя даже столь простое приветствие. А парочка, шедшая вслед за Назамком, вызывала у него все нарастающую тревогу.

– Капитан Торвальд Ном, этого цветасто наряженного господина зовут Мадрун, а его едва одетого спутника – Лазан Двер. Оба родом с севера, а стало быть, конфликтующих интересов в Даруджистане не имеют, на чем, как тебе известно, особо настаивает леди Варада из рода Варада. Я как раз подбирал им обмундирование и жилье… Капитан, что-то не так?

Торвальд Ном мотнул головой, а потом, не подумав (иначе бы сработало отточенное до предела чувство такта), ляпнул:

– А где же их маски?

Косматый громила нахмурился.

– Вот же ж. Как неприятно. Наученный, прошу, успокой-ка меня еще раз.

Управляющий долго молчал, потом повилял забинтованной рукой.

– Увы, Мадрун, репутация опережает человека. Очевидно, наш капитан немало путешествовал. Одноглазый Кот, да? Будем надеяться, он ни разу не проходил мимо этого зловонного вертепа воров, убийц и прочих…

– Н-никогда там не был, – спешно произнес Торвальд Ном и облизнул пересохшие губы. – Но слышал рассказы о, м-м, тех, кого наняли, чтобы свергнуть малазанского Кулака… и, м-м, о том, что случилось после…

– Наглая ложь, – надсадно просипел Лазан Двер. – Такую вечно распространяют те, кто ради шкурных интересов создает иллюзию праведности. Все это ложь, капитан. Подлая, отвратительная и бесчестная. Уверяю тебя, мы выполнили свою задачу, более того, загнали Кулака и его свиту в самое сердце горы…

– Ты с Мадруном Бадруном? Наученный Замок ведь был… – Наконец до Торвальда Нома дошло, что надо бы ему помолчать и не выбалтывать все как на духу. Он поправился: – Рассказы были противоречивые, из вторых, а то и из третьих рук. Нагромождение подробностей, в котором уже никто не отличит правду от выдумки.

– Это точно, никто. – Управляющий снова взмахнул рукой. – Капитан, я так понимаю, разговоров о прошлых злоключениях больше не будет – ни в чьем обществе, а особенно в обществе наших бесстрашных привратников.

– Все подобные разговоры отныне будут пресечены, – подтвердил Торвальд Ном. – Что ж, я, наверное, пойду к себе. Проработаю, м-м… расписание патрулей. Ночная смена у нас укомплектована, а вот дневная…

– Как я уже говорил, – перебил его Назамок, – необходимости в вооруженной охране в течение дня просто нет. Оценка рисков и все такое. Больше стражников нам не потребуется, капитан. Четырех хватит.

– Отлично, тогда с расписанием будет проще. Что ж, Лазан Двер, Мадрун Бадрун, был рад знакомству.

Ровным шагом Торвальд Ном пересек двор. Войдя в казарменную пристройку, где располагался его кабинет, он закрыл хлипкую дверь и забрался в кресло, для чего пришлось перелезть через стол. Усевшись, он обхватил голову руками. На лбу выступила испарина.

Известно ли леди Вараде о том, кто эти… и что после них земля до сих пор пропитана кровью и чем похуже? Впрочем, она же наняла Назамка, ведь так? С другой стороны, а при чем тут это? Он сократил свое имя – и даже оно было ненастоящим: его так назвали кретины из Одноглазого Кота, придумали. То же с Мадруном Бадруном. А вот Лазан Двер вполне мог и на самом деле так зваться. К тому же, только один из них носил маску, но обычную, местной выделки, без особых символов… А хозяйка ничего и не подозревает! Она пребывает в неведении, слепая, неподготовленная и так далее, и тому подобное.

Торвальд снова перебрался через стол и, как мог, разгладил одежду. Ничего необычного: капитан стражи ищет встречи с госпожой. Очень логично. Беда в том, что подать прошение можно только через управляющего. Нет, такой подход не годится, нужно придумать нечто похитрее… например, проникнуть в покои госпожи со взломом.

В пространстве между столом и дверью едва можно было развернуться. Торвальда вдруг снова прошиб холодный пот.

Итак, Лазан Двер с Мадруном Бадруном будут патрулировать усадебный двор. Наученный Замок Безземельный будет у себя в кабинете на первом этаже. Или в своей комнате, спокойно переодеваясь или разматываясь – называйте как угодно.

В задней стене пристройки есть окно. Обычные ставни, закрываются изнутри на щеколду. Оттуда можно выбраться на крышу. Расстояние до главного дома небольшое, значит, получится перепрыгнуть. Главное – найти, за что зацепиться. Потом можно будет залезть на верхний этаж, где живет госпожа. Еще не слишком поздно, поэтому риска застать ее спящей или неприлично раздетой нет.

И все же как она отнесется к вторжению со стороны капитана стражи? Ну, он объяснит ей, что проверял безопасность внутри усадьбы. (И поскольку она явно хромает, неплохо бы нанять еще охранников, только на этот раз нормальных: не маньяков, не головорезов – словом, не тех, чья человечность в лучшем случае спорна. Тем самым силы уже имеющихся стражников можно будет уравновесить.)

Вполне разумное и логичное предложение, как и подобает капитану.

Продумав маршрут, Торвальд выглянул за дверь, убедился, что в казарме пусто. Ну конечно, пусто, ведь они патрулируют! Торвальд прокрался к заднему окну, открыл щеколду и осторожно распахнул ставни. Снова выглянул – на этот раз во двор. До усадебной стены шагов десять. Дом слева, конюшни справа. Проходит ли здесь патруль? Вообще должен. Что ж, если вылезти сейчас и двигаться быстро…

Забравшись на подоконник, Торвальд Ном попробовал водосточный желоб на надежность. Тот лишь слегка заскрипел – подойдет. Торвальд ловко подтянулся на крышу и, свесившись, осторожно закрыл ставни.

Перекатился на спину, замер. Надо подождать, пока те два чудовища пройдут мимо.

Глиняная черепица больно врезалась в лопатки. Стоп, это шаркнул сапог? Прошелестел плащ по брусчатке?… Да нет, ничего не слышно. Куда запропастились эти треклятые новые стражники? Торвальд осторожно заполз на конек крыши, оглядел двор… Да вот же они! Играют в костяшки у стены рядом с воротами.

А за это их можно уволить! И даже Назамок не…

Вот, кстати, и он, собственной персоной. До Торвальда Нома донесся его голос.

– Есть изменения в раскладе, Лазан?

– О да, – ответил приятель. – Обстановка ухудшается. Вариантов все меньше.

– Прискорбно.

Мадрун Бадрун хмыкнул.

– У нас был выбор: идти на север или на юг. Надо было пойти на север.

p>– Ты и сам прекрасно знаешь, что ничего бы не получилось, – сказал Наученный Замок. – Где ваши маски?

Лазан Двер снова кинул костяшки о стену и наклонился посмотреть, что выпало.

– Мы их выбросили, – ответил Мадрун.

– Сделайте новые.

– Не хотим, Наученный. Правда не хотим.

– Я понимаю, но это ничего не меняет.

О, Торвальд мог хоть всю ночь слушать идиотов, сидя здесь наверху. Однако ему, наоборот, нужно было воспользоваться их халатностью. Он сполз вниз по крыше, подобрался, изучил главное здание… А вот и балкон. Умно, не правда ли?

Получится ли у него запрыгнуть на балкон бесшумно? Еще бы: не зря же он много лет был вором, причем очень успешным, если не считать, конечно, арестов, штрафов, тюрьмы и рабства. Торвальд прикинул расстояние, как будет хвататься за перекладину… и оттолкнулся.

Получилось! И практически без звука. Повисев чуть-чуть, он подтянулся на балкон – узкий и заставленный глиняными горшками с засохшими растениями. Теперь можно взломать замок, пробраться в спальню и уже по внутренней лестнице подняться на верхний этаж. Это был бы самый простой путь. Карабкаться по стене куда рискованнее: не приведи Беру, кто-нибудь из троицы поднимет голову. Последнее, что хотел бы увидеть Торвальд, – это как они достают мечи (оружия он, конечно, у них не видел, но все-таки).

Торвальд дернул балконную дверь. Не заперта! Да, определенно нужно все менять. Иначе кто угодно сможет так вот зайти и…

– Капитан, прошу, садитесь.

Хозяйка полулежала в бархатном кресле, а напротив стояло еще одно. В темной комнате леди Вараду было практически не разглядеть. Вуаль? Вуаль. И какое-то длинное, свободное одеяние – похоже, из шелка. Изящная рука, затянутая в серую кожаную перчатку, держала кубок.

– Налей себе вина… да, вон там, на столе. Беда этого маршрута – с крыши на балкон – в том, что крыша хорошо просматривается из любого окна на этой стороне. Надеюсь, капитан, ты проверял безопасность усадьбы или же хотел поговорить со мной наедине. Все прочие варианты имели бы неприятные последствия.

– Именно так, госпожа. Я… я проверял. И да, – добавил он, с максимальной возможной невозмутимостью наливая себе кубок янтарного вина, – я хотел поговорить с вами наедине. Меня беспокоит ваш управляющий и два новых охранника усадьбы.

– Они кажутся тебе… избыточными?

– Можно и так сказать.

– Не хотелось бы разочаровывать.

Торвальд сел.

– Разочаровывать, госпожа?

– Скажи, те двое привратников на самом деле такие бестолковые, какими кажутся?

– Это было бы преувеличением, госпожа.