Дом 17 по улице Черч-роу Кэрол Джеймс

Глава 34

Лора Сантос появилась на пороге ровно в десять утра, одетая в яркие фиолетовые и синие оттенки, в противовес вчерашним оранжевым и красным. Поглядев, как она впорхнула в комнату, Никки почувствовала легкую зависть. Она допивала свой второй кофе и уже считала часы до того момента, когда можно будет лечь спать. Такова горькая ирония бессонницы. Посреди ночи мозг отказывается выключаться, но стоит солнцу взойти, и ты уже не можешь думать ни о чем, кроме сна.

— Вы выглядите так, будто с джетлагом покончено, — заметила Никки, когда они шли в кухню.

Лора улыбнулась.

— Более-менее. Мне почему-то всегда тяжелее перемещаться на запад.

— Как вам Сингапур, кстати?

— Я работала, так что увидеть мне удалось не так много, как хотелось бы, но то, что посмотреть успела, мне очень понравилось. Прекрасная страна, прекрасные люди. Я бы хотела когда-нибудь снова там побывать, но уже не по работе, а ради удовольствия. Вы там когда-нибудь были?

— Только пару часов, — Никки удалось выжать из себя смешок, потому что он представлялся ожидаемым в этом месте; смешок улетучился, его сменила улыбка, не менее притворная. — У нас там была пересадка, когда мы летели в Австралию.

— Белла была с вами?

— Нет, мы ездили до рождения детей, — использование множественного числа заставило ее сердце тягостно дрогнуть, как всегда в таких случаях.

— Как Белла сегодня?

— Вроде нормально, — осторожно ответила Никки. — Может быть, даже чуть-чуть слишком нормально, если вы понимаете, о чем я.

— Вы думаете, она подавляет свои чувства?

Никки пожала плечами.

— Я думаю, у вас больше квалификации, чем у меня, чтобы судить об этом.

— Может, и так, но вы ее мать. Вы знаете ее куда лучше, чем я. Итак, что вы думаете?

Никки обдумала это пару секунд.

— Белла все держит в себе — и так было всегда.

— Даже до несчастного случая?

Никки кивнула.

— Вот в этом девочки всегда отличались друг от друга. Если что-то беспокоило Грейс, то об этом должен был знать весь свет, но из Беллы клещами ничего не вытащить. Чаще всего значительно проще было поговорить с Грейс, чтобы таким образом узнать, что тревожит Беллу.

— Вы бы сказали, что личность Грейс была доминирующей в их отношениях?

— По большей части да, но тут не все так просто. Порой бывало так, что Белла вполне отчетливо показывала, что она тут главная. Например, когда они играли в игры типа правда или желание, руководить бралась Белла. Она всегда была более творческой, а Грейс вела по части логики.

Лора на время замолчала. Ее глаза прищурились, а на лице появилось задумчивое выражение.

— Интересно, что вы это упомянули — насчет того, что проще было поговорить с Грейс, чтобы узнать о тревогах Беллы. То, как вы это описали, создает впечатление, будто за нее говорила Грейс. Будто Грейс была ее голосом, — Пауза. — Если так оно и было, то со смертью Грейс Белла фактически «потеряла голос». Разумеется, я упрощаю, но это может оказаться одним из ключей, которые помогут нам нащупать, где коренится причина неспособности Беллы говорить.

То, что говорила Лора, не было новостью. Некоторые другие психиатры тоже цеплялись за эту идею, но разница была в точке зрения. Если они видели в этом тот самый ключ к проблеме, то Лора видела в этом один из ключей. Иными славами, для нее это был лишь старт, а не начало и конец всего.

— Где сейчас Белла? — спросила Лора.

— Элис? — позвала Никки. — Белла все еще у себя?

— Все верно, Никки.

— Чем она занимается? Спорю, что опять играет на своем планшете.

— Вообще-то, прямо сейчас я читаю ей книжку.

— В то же время, что и говоришь с нами? — поинтересовалась Лора.

— Я могу выполнять несколько задач одновременно, — ответила Элис, прозвучав весьма самодовольно.

— Это, прям, какая-то суперсила, — рассмеялась Лора, после чего снова переключила свое внимание на Никки. — Если вы не против, я бы хотела приступить.

— Конечно.

До комнаты Беллы они дошли в полном молчании, Никки шла впереди.

— Будет лучше, если сегодня я встречусь с Беллой с глазу на глаз, — сказала Лора, когда они достигли коридора, ведущего в комнату.

Никки не сразу ответила. Она представляла себе, что сеанс будет проходить так же, как в предыдущий день, и что они все трое будут в комнате.

— Если вы считаете, что так будет лучше…

— Да, я считаю так. Я быстрее смогу наладить связь с Беллой, если мы будем вдвоем.

— Вы не хотите, чтобы Белла мне подыгрывала, это вы имеете в виду?

Лора ответила улыбкой, в которой читался опыт.

— Я обнаружила, что дети, с которыми я работаю, склонны к регрессу, когда кто-то из родителей находится в комнате. Конечно, если вы предпочитаете остаться, я не стану вас останавливать.

— Нет, все в порядке. Делайте так, как считаете лучше.

— Впрочем, мне нужно, чтобы вы поначалу присутствовали, это поможет Белле расслабиться. Что же касается момента, когда вам нужно будет уйти, я шепну вам на ухо. Важно, чтобы Белла стала чувствовать себя комфортно наедине со мной.

Дверь открылась, когда они к ней приблизились. Элис все еще читала Белле, когда они вошли. Она закончила предложение и умолкла. Страница, на которой они остановились, отображалась на экране на стене. Никки тут же ее узнала: «Удивительный волшебник из страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума. Эта книжка была в числе ее любимых, когда она сама была маленькой девочкой, и у Беллы она тоже всегда была любимой. На секунду Никки почувствовала что-то вроде укола ревности. Это она сейчас должна была читать дочке.

— Привет, — поздоровалась Лора. — Как твои дела сегодня?

Белла сгребла планшет с кровати и потыкала в экран:

— Нормально.

Лора бросила взгляд на экран.

— В «Волшебнике страны Оз», вроде, была Дороти, да? И железный человек, если я не ошибаюсь.

— Это не «Волшебник страны Оз», это «Удивительный волшебник страны Оз».

Лора засмеялась.

— Спешу исправиться. Тебе нравится эта история?

Белла кивнула.

— А что тебе в ней нравится больше всего?

— Тот момент в конце, когда она стучит каблуками и возвращается домой.

— Тебе нравится, что у истории счастливый финал?

Белла задумалась на мгновение, затем ответила согласным кивком.

— Мне еще крылатые обезьяны нравятся.

— Разве они не страшные и злые?

— Они не страшные, а злые только совсем чуть-чуть. Злыми их делает ведьма.

— Ты бы хотела держать крылатую обезьянку в качестве домашнего животного?

Белла засмеялась, но на этот раз не одними лишь губами, звук тоже был. И от этого звука кровь у Никки застыла в жилах. Отчасти из-за того, что смех был таким неожиданным, но в основном потому, что он, казалось, был повсюду вокруг, и это подчеркивало тот факт, что он был ненастоящим.

— Тебе нравится рисовать? — спросила Лора.

Белла кивнула.

— В таком случае почему бы нам не порисовать немного?

Белла опять ответила кивком.

— Мне кажется, у твоей мамы были какие-то дела. Ничего, если мы с тобой порисуем вдвоем?

Белла посмотрела на Никки, ища у нее поддержки. В определенном смысле это ее обрадовало, потому что это показывало, что и она тут кое-чего значит, что она не просто добавочный элемент к необходимым условиям.

— Все будет хорошо, милая. Если я тебе понадоблюсь, я буду на кухне заниматься уборкой, — пауза. — Знаешь, если захочешь, ты в любой момент можешь мне с этим помочь.

Белла ответила выразительным кивком, как Никки и ожидала. Она подождала еще пару секунд, чтобы убедиться, что все в порядке, потом тихо выскользнула из комнаты.

Глава 35

Никки вымыла свою чашку под краном на кухне и огляделась вокруг в поисках полотенца. Она уже собралась было спросить Элис, не видела ли та его, как вдруг ящик слева от нее открылся, демонстрируя стопку аккуратно сложенных полотенец.

— Ты бросила в стирку полотенце, которым пользовалась, — сказала Элис.

— Ты уверена? Не помню, чтобы я это делала.

— Я уверена.

Никки вытащила чистое полотенце, и ящик снова закрылся. Уже не в первый раз она начинала задумываться, не стоит ли ей сходить к врачу. Ее бабушка страдала от старческого слабоумия. Передавалось ли это по наследству? Она, кажется, часто забывала о разных вещах в последнее время. И не только по мелочам, вроде того, куда она положила ключи. Может, пора было начинать волноваться?

Она закончила вытирать чашку. Полка над чайником открылась, когда Никки подошла. Она убрала чашку, и дверца полки захлопнулась. Некоторое время она просто стояла, оглядываясь по сторонам и раздумывая, чем бы еще занять себя, чтобы отвлечься. Ей отчаянно хотелось знать, как шли дела у Лоры с Беллой. Вот бы можно было проскользнуть к ним незаметно, как муха. Она метнула взгляд на монитор. Сегодня на нем был выполненный в ярких красках портрет кисти Пикассо. По какой-то причине искаженные черты лица нервировали ее.

— Все нормально, Никки?

— Все хорошо.

— Твой сердечный ритм возрос, и ты просто стоишь без движения. Ты уверена, что все в порядке?

Не было необходимости указывать ей на это. Она и сама чувствовала, как ее сердце неприятно колотится в грудной клетке.

— Я просто беспокоюсь за Беллу, вот и все.

— Доктор Сантос — превосходный психиатр. Белла в очень хороших руках.

— Я знаю. Просто… — она не закончила фразу.

— Я могу включить камеру в комнате Беллы, чтобы ты могла наблюдать за тем, что происходит.

Предложение повисло в воздухе на миг, дрейфуя в пустотах кухни, образованных молчанием. Это могло быть лишь воображение Никки, но ей почудилось, что Элис говорила более осторожно, чем обычно, как если бы они были в сговоре. Ее сердце вдруг забилось еще сильнее. Лора и Белла не узнают, что она наблюдает за ними, но для таких вещей существовало вполне определенное название — шпионить. Элис продолжала хранить молчание. Может быть, она не хотела давить на Никки; может быть, она хотела дать ей достаточно воздуха, чтобы она могла прийти к этому решению самостоятельно, в свое время. А может быть, она была всего лишь машиной, ожидающей последующих инструкций.

— Включи камеру, — тихо сказала Никки.

Пикассо исчез, на его месте возникло изображение с широкоугольной камеры в пустой спальне Беллы. Никки видела кровать, и письменный стол, и комод, поэтому знала, что Элис показывает нужную комнату. Чего она не видела, так это признаков присутствия Беллы или Лоры.

— Где Белла? — вопрос вырвался как вопль отчаяния, громкий и безудержный.

— Она снаружи, — ответила Элис спокойно.

Тогда какого черта ты показываешь мне вид ее комнаты? Эта мысль только успела сформироваться в ее голове, но произнести свой вопрос вслух Никки не успела, потому что камера приблизила изображение дверей в патио. То, что сперва было незначительной частью общего изображения, теперь попало в фокус. Белла сидела, скрестив ноги, на земле в тени дерева и рисовала что-то на айпаде. Лора сидела, скрестив ноги, напротив нее и внимательно наблюдала. В руке у нее был карандаш, а на коленке покоилась папка с листами, отсюда, впрочем, казалось, что верхняя страница была чистой. Картинка искажалась стеклом, которое смягчало линии и делало изображение размытым, как если бы Никки видела все через призму сна. Теперь, когда она знала, что они там, трудно было поверить, что она не увидела их сразу. Впившись взглядом в экран, Никки отступила к столу-острову и тяжело опустилась на один из высоких стульев. Ноги у нее были словно из резины, но по крайней мере сердце начало понемногу замедляться и приходить в нормальный ритм.

— Можно ли как-то получить более четкое изображение?

— Сожалею, Никки. В саду у меня камер нет.

— А что насчет звука? Получится ли его как-то улучшить?

— Если хочешь, я могу получить доступ к встроенному микрофону на планшете Беллы.

— Да, пожалуйста.

Звук включился. В тот момент никто не разговаривал, но Никки слышала, как ветер завывает в ветвях дерева, а вдалеке гудит самолет. Она уже собиралась спросить Элис, можно ли улучшить качество звука, когда Лора заговорила. Ее голос звучал громче звуков окружающей среды и так же отчетливо, как если бы она говорила по мобильному.

— Что ты рисуешь?

Белла отложила в сторону айпад и взяла в руки планшет. Она потыкала в экран указательным пальцем: «Трусливого льва».

С этого ракурса Никки не могла видеть губы Беллы, благодаря чему возможно было на время поверить, что она действительно слышала ее речь.

— Трусливый лев — один из твоих любимых персонажей?

Белла кивнула.

— А моим любимым персонажем всегда был Тото. Он такой хорошенький.

— Мне Тото тоже нравится, но он не разговаривает.

— А это имеет значение — то, что он не говорит?

Белла поколебалась, потом стала тыкать в экран планшета:

— Было бы лучше, если бы он говорил.

— Почему?

— Не знаю. Просто лучше и все.

— Дороти его понимает. Разве не это самое важное?

— Все-таки было бы лучше, если бы он говорил.

— Почему Трусливый лев — твой любимчик?

Белла не сразу ответила. Она снова закусила губу и погрузилась в раздумья. Никки заметила, что затаила дыхание, и заставила себя выдохнуть.

— Мне нравится, что он поначалу совсем не храбрый, но потом становится храбрым.

— А когда он поначалу боится, это тебя расстраивает?

— Немного. Мне хочется обнять его и утешить.

Как Никки хотелось бы, чтобы все было так просто. Она растила обоих своих детей, прививая им веру, что объятия могут решить почти любую проблему. И ключевым словом здесь было «почти», ибо если жизнь чему-то и научила ее и Беллу, так это тому, что существовали сложности, которые одними лишь объятиями не разрешить.

— Ты когда-нибудь боишься?

Тон голоса Лоры слегка поменялся. Это был важный вопрос. Когда Никки стала дожидаться ответа на него, ее захлестнуло чувство вины. Она вдруг осознала, что не должна была подслушивать. Отношения между терапевтом и пациентом священны. Она уже готова была попросить Элис вернуть на экран Пикассо, но отчего-то не могла выдавить из себя ни слова.

— Иногда, — призналась Белла.

— И что тебя пугает?

Белла пожала плечами.

— Меня пугают змеи, — сказала Лора, — они всегда кажутся такими скользкими.

Белла покачала головой и напечатала на планшете:

— Они не скользкие. На ощупь они сухие.

— Ух ты! Значит, ты трогала змею на самом деле?

Да, на самом деле. Незадолго до четвертого дня рождения девочек они посещали сафари-парк Уоберн — это был один из последних дней, что они провели вместе. Они пошли на представление в доме рептилий, а в конце шоу всем детям предложили подойти поближе и подержать в руках одну из змей. Грейс была первой в очереди, Белла — второй, но разве не так оно всегда и было, когда им предстояло познакомиться с чем-то новым? Когда Грейс не стало, Белла сделалась еще более застенчивой. Никки понимала, что это отчасти была и ее вина. Надо было активнее выталкивать Беллу из зоны комфорта, но как это трудно, когда в мире столько опасностей. Никки наблюдала, как на лице Беллы отражаются сменяющие друг друга эмоции. Улыбка, когда она вспомнила, как держала змею; печаль, когда она вспомнила, что первой была очередь Грейс.

— Было круто.

Так сказал голос, идущий из планшета, но выражение лица говорило иное. Никки захотелось дотянуться до Беллы через экран и заключить ее в объятия. Это был как раз тот случай, когда объятия могли что-то изменить.

— Я хочу услышать эту историю.

Следующие несколько минут Белла провела, рассказывая о том, что было в тот день. Единственное, чего не доставало в ее рассказе, это Грейс — ни одного упоминания. При поверхностном взгляде могло показаться, что Грейс стерли из памяти, но в действительности она все еще была там, пряталась в потаенной печали в глазах Беллы. Белла закончила рассказывать, и Лора мягко вовлекла ее обратно в рисование. Это был хороший ход. Толкни Беллу слишком сильно, и она, скорее всего, закроется. Раньше Никки уже видела, как такое происходит.

Некоторое время Никки смотрела на экран. Она знала, что не должна была, но не могла оторваться. Белла добавляла финальные штрихи к своему рисунку. Наблюдать, как меняется ее выражение лица, было захватывающе. Ее мимику было не очень отчетливо видно, поскольку Никки смотрела через стекло, но все равно она была достаточно различимой, чтобы рассказать историю ее эмоций. То, как она прищуривает глаза, когда сосредотачивается на чем-нибудь, как хмурит брови, когда что-то идет не так, как ей того хотелось бы, как кусает губу. Она всегда была такой. Даже будучи совсем маленькой, она могла так увлечься каким-нибудь делом, что весь мир переставал для нее существовать. Лора тоже рисовала, хотя отсюда казалось, что она просто выводит каракули. Все ее внимание, похоже, было сосредоточено на Белле. Она всматривалась. Изучала. Классифицировала.

— Тебе звонят, Никки.

Никки снова испытала краткий укол вины, когда шла обратно в комнату. На секунду она почувствовала себя, как ребенок, стащивший из вазочки печенье и пойманный за руку.

— Кто звонит?

— Я не знаю этот номер.

— Ну что ж, соедини меня, — Никки дождалась щелчка, а затем заговорила. — Приветствую, чем могу помочь?

— Это Никки?

София. Никки сразу узнала ее голос. Английская речь звучала с мягким испанским акцентом. Но как это могла быть София? Ведь София умерла. Никки вдруг стало тяжело дышать. Голова поплыла, словно она готова была вот-вот потерять сознание. «София», — прошептала она, чувствуя себя безумной, потому что обращалась к мертвой женщине.

— Не София. Люсиана.

Это все объясняло. У Люсианы акцент был сильнее, чем у Софии, и по-английски она говорила с запинками, поскольку постоянно жила в Испании и редко его использовала. Она приехала в Объединенное королевство вчера, чтобы разобраться со всеми формальностями в связи со смертью сестры. Никки сочувствовала Люсиане. Она хорошо понимала, каково это — собирать дорого человека в последний путь.

— Как ты держишься?

— Нормально. Я звоню, потому что появились результаты аутопсии, — Люсиане все никак не удавалось выговорить это слово — «аутопсия», но Никки и так ее поняла. — У Софии была передозировка лекарственных препаратов.

Никки почувствовала, как ее лоб прорезала складка. Это, должно быть, ошибка. Какое-то недопонимание.

— Ты уверена, что так все и было?

— Я уверена. Моя сестра умерла от передозировки лекарственных препаратов.

Глава 36

Катриона Фишер вошла в комнату, твердя про себя, что она сейчас здесь главная. Костюм на ней был новый и дорогой. Черный, разумеется, чтобы показать, что она настроена на серьезный деловой разговор. Идти на каблуках было неудобно, зато они добавляли несколько сантиметров к ее росту. Когда в тебе росту немного больше метра шестидесяти, хватаешься за каждую возможность чуть-чуть добавить. Ее волосы были только-только покрашены, специально к встрече: бирюзовую полоску сменила насыщенная красная. Красный — цвет воина. Цвет опасности.

Ее каблуки цокали по кафельному полу, когда она шла к большому столу для переговоров. Встреча проходила в угловом офисе на тридцатом этаже. Через окно, выходящее на юг, она видела город, расстилавшийся далеко внизу, как огромный макет. В восточном окне была видна змеящаяся и петляющая река. Некоторых людей впечатлил бы этот вид. Но все, что видела Катриона, это упущенную возможность. Для подобного вида нужны были окна от пола до потолка, но по какой-то неведомой причине архитектор решил ограничиться половиной. Вид из ее пентхауса был куда эффектнее, и не в последнюю очередь благодаря обрамлению.

Она села, достала из кейса ноутбук и включила его. Три кресла на другой стороне стола занимали мужчины в костюмах гораздо более дорогих, чем у нее. Когда она только вошла в комнату, то почувствовала, что слишком разоделась, но когда села за стол, то ей показалось, что одета она решительно недостаточно. Она посмотрела на каждого мужчину по очереди, начав слева. Старый прием для того, чтобы почувствовать себя увереннее — представить себе, что те сидят в нижнем белье, но ей вовсе не хотелось, чтобы эта картинка поселилась у нее в мозгу. Вместо этого она представила, что они персонажи фильма «Три балбеса». Ларри, Мо и Керли. В таком порядке, слева направо.

— Не спешите, мы подождем, — сказал Мо.

Это вызвало смешки у двоих других, сидевших по бокам от него. Он был старше, чем они, и со всей очевидностью, он был главный.

— Поверьте мне, это того стоит, — ответила она, каким-то чудом умудрившись выдавить из себя улыбку, хотя на самом деле больше всего хотела бы ткнуть ему в глаз чем-нибудь острым.

Ноутбук закончил включаться, и она быстро загрузила презентацию, на которую потратила большую часть из последних сорока восьми часов. Она развернула ноутбук, и трое балбесов устроились так, чтобы им было лучше видно. Вступление точно было впечатляющим, раз даже она сама так считала. Оно выглядело превосходно, даже отражаясь в окне за спиной Мо. Все начиналось с того, что на экране появлялся пустой белый лист. Потом по нему пробегала голубая линия, потом еще одна, и еще, и еще, все быстрее и быстрее, и эти линии быстро сплетались в рисунок фасада дома «17» по Чёрч-роу. Ты не успевал и вздохнуть, как линии вспыхивали и превращались в 3-D модель строения, и ракурс ее менялся так, чтобы можно было рассмотреть каждую часть дома. Пока дом медленно поворачивался на экране, изображение снова менялось, 3-D модель превращалась в фотографию реального дома. День сменялся ночью, включались огни, и тут изображение переставало двигаться, замерев на этом кадре. Катрионе всегда казалось, что дом лучше всего выглядит, когда он так подсвечен.

— Меня зовут Элис, и я — будущее.

Это звучало гораздо лучше у нее в офисе, когда громкость была такой высокой, что ушам было больно и внутри все замирало. Когда голос доносился из слабеньких динамиков, момент лишался надлежащего эффекта.

Отсюда и далее звездой шоу становилась Элис, и она вела троих мужчин на виртуальную экскурсию по дому, подчеркивая особо значимые детали и заостряя внимание на каждом преимуществе, какое только могла предложить. Конечно, эту речь сочинила не Элис. Каждое слово прописала Катриона. Она долго билась над сценарием, писала и переписывала, пока не была удовлетворена, после чего передала его Алексу, который взял ее слова и превратил их в аудиофайл. Однако иллюзия сработала. Презентация закончилась, и в офисе повисло молчание. Катриона захлопнула крышку ноутбука, и все внимание обратилось к ней. Это движение было просчитано ею, как и все, что ему предшествовало. Элис свою часть программы исполнила, теперь пришел ее черед. То, что она увидела, не прибавило ей уверенности. На Мо презентация не произвела впечатления, а Керли откровенно скучал.

— Не вижу тут ничего особенного, — прозвучала реплика Ларри.

Он сидел с краю слева и был лет на десять моложе остальных из этой троицы. Он самодовольно улыбался, как если бы все, что он только что увидел, было одной большой шуткой.

— Если рассудить, то все, что я тут вижу — просто дом со встроенным виртуальным ассистентом. Дома существуют с тех пор, как мы решили, что не желаем больше жить в пещерах. Что же касается виртуального ассистента, это всего лишь диковинка. У меня есть такой дома. Это было забавно только первые пять секунд, а потом, когда я понял, что он не может и половины того, что обещано, он стал скорее головной болью. С ними больше проблем, чем пользы, если вы хотите знать мое мнение.

— Интернет тоже был диковинкой, когда только появился, — сказала Катриона. — И мобильные телефоны. И персональные компьютеры. А теперь мы не можем без них жить.

— Это вещи другого порядка.

— Лишь потому, что эти вещи уже стали частью нашей повседневной жизни. Так было не всегда.

— Ну, если вы настаиваете, но знаете что? Если я хочу пиццу, я просто поднимаю трубку и заказываю пиццу.

— Но разве не будет значительно легче просто озвучить свое желание Элис и предоставить ей взять на себя всю нудную работу?

— Что? И получить в итоге вегетарианскую пиццу, когда я рассчитывал на «Мясной пир»? — отреагировал он, вызвав смех у Мо и Керли.

— Этого не произойдет. С Элис, если вы просите мясную пиццу, именно ее вы и получите.

Ларри устроился в кресле поудобнее и посмотрел на двух других мужчин.

— Мы зря теряем время. Я уже видел такое кино и знаю, чем оно закончится. По существу, мы просто выбросим на ветер кучу бабла. Если бы она предшествовала Алексе, может, еще и стоило бы подсуетиться — мы могли бы, пожалуй, сыграть на факторе новизны и вызвать всплеск интереса, — но вы знаете не хуже меня, что за второе место призов не дают. Особенно, когда речь идет об индустрии технологий.

— Вы должны перестать относиться к Элис как всего лишь к еще одному виртуальному ассистенту, — сказала ему Катриона. — Она гораздо большее.

Ларри уже собирался что-то сказать, когда Мо остановил его взмахом руки на полуслове.

— О’кей, мисс Фишер, у вас есть тридцать секунд, чтобы убедить меня.

— Дом — это место комфорта и безопасности, — начала она, с трудом воспроизводя заранее заготовленный и тщательно продуманный ответ. — Если вы посмотрите на иерархию потребностей Маслоу, то потребность в убежище будет в самом низу пирамиды, на ней будет держаться все остальное. Итак, это может быть справедливо для 99 процентов населения, но меня они не интересуют. Меня интересует тот 1 процент, в руках которого сосредоточены 50 процентов богатства мира. Думаете, они ложатся спать с мыслью о том, будет ли у них укрытие от непогоды и крыша над головой в следующий день? Конечно нет. Зачем им об этом волноваться, если у них наверняка есть по дому на каждый день недели. Так что же значит дом для таких людей?

Катриона умолкла и посмотрела со значением на каждого из трех мужчин, начиная с Ларри и заканчивая Керли.

— Это символ их статуса. Это для них возможность выкрикнуть в лицо всему свету, что у них есть кое-что, чего нет у других. И это именно то, что происходит прямо сейчас. Вы, конечно, слышали об Итане Роудсе?

— Радиодиджее? — спросил Мо.

Катриона кивнула.

— Он не просто какой-то радиодиджей. В настоящее время он ведет утреннюю программу на «Радио-2». Девять миллионов человек ежедневно включают радио, чтобы услышать его, и когда они это сделали сегодня, то услышали, как он рассказывает об Элис. Такую рекламу за деньги не купишь. Добавим сюда тот факт, что он вращается в кругах людей из шоу-бизнеса. А это люди при деньгах. Более того, они соревнуются друг с другом, пытаясь переплюнуть остальных и завладеть не столь важно какой новинкой. А если у них не выходит заполучить что-то первыми, они начинают гнаться за тем, что побольше и получше. Этот дом впечатляющий, однако следующий будет еще круче, а тот, что появится за ним, еще круче предыдущего. Что касается Элис, профессор Мюррей постоянно работает над тем, чтобы усовершенствовать ее программу. Вторая версия гарантированно будет более сложной, чем первая, — пауза. — Так что же делает Элис такой особенной? Что позволяет ей выделяться? Я скажу вам. В отличие от других виртуальных ассистентов на рынке, ей не нужно дожидаться, чтобы ей дали команду. У нее есть способность обучаться и мыслить самостоятельно. Фактически она может предвосхищать ваши желания и выполнять их до того, как вы сами их осознаете. Правильнее всего воспринимать ее как помощника, который заменит вам весь возможный персонал.

Ларри рассмеялся этому.

— Компьютер, который способен мыслить самостоятельно? Это что-то из области научной фантастики, на мой взгляд.

— Это не фантастика. Это факт. Слушайте, я готова признать, что и сама была настроена скептически поначалу, но Элис действительно может думать самостоятельно. Я видела это собственными глазами. И все это благодаря профессору Мюррею. До того как заняться частным сектором, он создавал искусственный интеллект для военных. Он далеко превзошел всех, кто трудится в этой области. Пока все работали над тем, чтобы создать искусственный интеллект, он работал над тем, чтобы создать настоящий интеллект.

Прежде чем Ларри успел напасть на это, она осадила его движением руки, не менее эффективно, чем до того это сделал Мо.

— Я не утверждаю, что ему это действительно удалось, но такова была его цель. Говоря это, я имею в виду, что рядом с Элис Алекса выглядит как неандерталец.

Мо с очень значительным видом посмотрел на часы. Он улыбнулся.

— Ваши тридцать секунд решительно и окончательно исчерпаны, мисс Фишер. Пора покончить с этим.

Катриона улыбнулась в ответ, хотя это было последнее, что она хотела делать.