Грехи девственницы Рэндол Анна

Глава 18

Мать Гейбриела подошла к окну и раздвинула шторы.

— Если вы оба проснулись, не вижу смысла сидеть в темноте. Между прочим, Гейбриел не привозил ко мне гостей с того самого времени, когда учился в Оксфорде.

Мадлен отчаянно заморгала, когда яркий свет залил комнату, осветив стоящую возле окна женщину. Мадлен не ожидала ничего подобного. Вместо худощавой чопорной гувернантки на нее смотрела довольно пухлая миссис Хантфорд. Очевидно, в молодости она обладала роскошной фигурой. Выражение ее лица располагало, хотя и делало похожей на добродушную жену фермера, нежели на представительницу высшего света.

В общую картину не вписывались лишь ее глаза. Они были такими же, как у сына, — кристально голубые. И излучали жизнелюбие и доброжелательность.

Вообще-то именно такому выражению лица Мадлен всегда пыталась подражать. Но это ей никогда не удавалось.

И как у матери Гейбриела это получилось? Жизнь ее нельзя было назвать легкой, и тем не менее она так и лучилась энергией. Это была не просто радость, а скорее, уверенность в том, что среди людей совсем нет плохих и что все в конечном итоге будет хорошо.

Подобное отношение к жизни должно было пробудить в душе Мадлен жалость или вызвать насмешку. Ведь кому, как не ей, было знать, что в реальном мире не бывает ничего подобного. И все же в душе Мадлен проснулась зависть.

Уголки губ Гейбриела дрогнули.

— Я имею дело лишь с ворами и убийцами, мама.

Миссис Хантфорд улыбнулась, и ее лицо озарилось светом.

— Так кто же вы: воровка или убийца?

И то и другое.

На лице пожилой женщины отразилось беспокойство.

— С вами все в порядке? Что случилось? Джоунс сказал, что вы приехали промокшими до нитки. К тому же от вас ужасно неприятно пахло.

Гейбриел сложил руки на груди.

— Кто-то сбросил Мадлен в Темзу.

Брови миссис Хантфорд взметнулись вверх, когда она услышала, что сын назвал гостью по имени.

Мадлен быстро заговорила, чтобы развеять всяческие сомнения.

— Я наняла вашего сына, чтобы он защитил меня и провел небольшое расследование.

Миссис Хантфорд посмотрела на Гейбриела, и на ее лице отразилась гордость.

— А почему вас нужно защищать?

Гейбриел вышел вперед.

— Я кое-что упустил. Мадлен, это моя мать Беатрис Хантфорд. Мама, познакомься с Мадлен Вальдан.

Миссис Хантфорд замерла на мгновение, и ее лоб прорезали морщины.

Как же хотелось Мадлен в этот момент ударить Гейбриела по лицу, чтобы стереть с него это выражение удовлетворения собой. В конце концов, она не по своей воле явилась в этот дом.

Мадлен испытывала какую-то греховную радость, раздражая чопорных представительниц высшего света своим присутствием. Однако таких людей, как мать Гейбриела, не хотелось заставлять чувствовать неловкость, поэтому Мадлен старалась избегать встреч с ними.

Мадлен натянула одеяло повыше. Она была сейчас не просто шлюхой, а обнаженной шлюхой. Час от часу не легче.

Она ненавидела охватившую ее неуверенность. Но если Гейбриел думал, что она сгорит со стыда, то скоро ему придется испытать разочарование.

— Ваш сын забыл упомянуть мою профессию. Я — куртизанка.

Глаза миссис Хантфорд расширились, и Мадлен поняла, что та вспомнила, где слышала ее имя.

Мадлен улыбнулась.

— Простите меня за то, что я не могу встать и поприветствовать вас должным образом. Просто ваш сын забрал всю мою одежду.

Самодовольная усмешка мигом исчезла с лица Гейбриела, уступив место смущенному покашливанию.

— Иначе ты замерзла бы насмерть, поскольку была насквозь мокрой.

— Судя по всему, ты считаешь, что поступил благородно:

— Но ведь именно так и было, — процедил сквозь зубы Гейбриел.

— А я и не говорила, что было иначе.

Миссис Хантфорд некоторое время переводила взгляд с гостьи на сына, пока не остановила его на Мадлен.

— Итак, мисс Вальдан…

— Просто Мадлен. В конце концов, ваш сын уже называет меня по имени.

— В таком случае можете звать меня Беатрис. — Губы хозяйки дома дрогнули в улыбке. — Приятно познакомиться.

По какой-то неуловимой причине доброе отношение к ней этой женщины заставило Мадлен забыть о браваде. Более того, она почувствовала себя ужасно неуютно. Мадлен вовсе не хотела, чтобы скандал затронул миссис Хантфорд.

— Если вы одолжите мне кое-какую одежду, я немедленно отправлюсь домой.

— Нет, не отправишься, — тотчас же возразил Гейбриел. — Тебе необходимо отдохнуть и поправить здоровье.

Миссис Хантфорд подняла руку, преграждая сыну путь.

— Уверена, мой сын хотел сказать, что я почту за честь оставить вас у себя до тех пор, пока вы не окрепнете.

Мадлен покачала головой. Очевидно, хозяйка дома не совсем поняла, с кем имеет дело.

— Меня нельзя назвать желанной гостьей. Вы, наверное, слышали об аукционе…

— Я знаю, кто вы, дорогая.

Материнское отношение миссис Хантфорд лишь усилило решимость Мадлен.

— Родители ваших воспитанников…

— Любят меня. Я не потеряю их доверия, даже если они обо всем узнают.

Должно быть, миссис Хантфорд сошла с ума, коль верит в подобные чудеса. Мадлен попыталась объяснить иначе.

— Меня пытались убить. Поэтому…

— Здесь вы будете в большей безопасности, нежели у себя дома, — перебила миссис Хантфорд.

— Но вам обоим тоже грозит опасность. — Мадлен не желала сдаваться, упорно не обращая внимания на удовольствие, какое доставила ей перемена выражения лица Гейбриела.

— Сдавайся, Мадлен. Ты в меньшинстве, — произнес он.

Мадлен перевела взгляд на Гейбриела, а потом вздохнула.

— Хорошо. Но только на одну ночь.

В ее нынешнем положении мысль о том, что кто-то будет о ней заботиться, показалась слишком привлекательной, чтобы от нее отказаться. А еще ей ужасно нравилась перспектива провести ночь рядом с Гейбриелом. Даже если он будет спать в другой комнате. По причинам, в которых Мадлен не хотелось разбираться, ее сердце забилось учащенно.

Она закрыла глаза в попытке заставить себя заснуть, пока зарождающийся в ее голове план действий не оформился во что-то более серьезное, чего она не сможет проигнорировать.

Она не будет ни о чем думать.

Просто заснет.

Неужели одна ночь, свободная от махинаций и интриг, это слишком много?

Как знать…

Как бы ни хотела Мадлен очистить свою голову от разнообразных мыслей, она понимала, что у нее наконец появилась возможность ответить на многочисленные вопросы, касающиеся Гейбриела.

— Должна признаться, что я представляла ее совсем иначе. — Миссис Хантфорд рассеянно постучала себя по щеке.

— И как же именно? — Мысль о том, что его мать размышляла о куртизанках, удивила Гейбриела.

— Она такая хрупкая.

Гейбриел отошел от сервировочного столика с тарелкой в руке.

— Это оттого, что она едва не утонула. Поверь мне, эту женщину никак нельзя назвать хрупкой.

Миссис Хантфорд задумчиво отхлебнула чай.

— Нет. Ее больно ранили и раньше.

Слова матери очень напоминали то, что сказала ему о Мадлен леди Афродита.

— Каким образом?

— Лучше спроси кто. Я намереваюсь это выяснить.

Так же как и он. Возможно, его мать преуспеет там, где он потерпел неудачу. Люди охотно делились с ней той информацией, которую он не мог вытянуть из них никакими силами. А попытки выяснить что-либо у Мадлен были обречены на провал с самого начала. Разговаривать с ней было все равно что биться лбом о кирпичную стену.

— Что именно вы хотите выяснить? — спросила Мадлен, вплывая в столовую с выражением невинного любопытства на лице.

Стало быть, она все слышала.

Васильковое платье, волочащееся по полу, поглотило изящную фигурку Мадлен. Если б не ее полная грудь, отчетливо вырисовывающаяся под тканью, она выглядела бы маленькой девочкой, нарядившейся в мамино платье.

Впрочем, нет, не мамино. На ней было платье Сьюзен.

Гейбриел тяжело опустился на стул, и его тарелка еле слышно звякнула о дубовый стол.

— Узнать вас получше, конечно. Прошу прошения за платье, но мое было бы еще больше. — Миссис Хантфорд с улыбкой похлопала себя по полным бедрам.

Губы Мадлен растянулись в ответной улыбке.

— Платье чудесное. Вряд ли вас можно обвинить в том, что я такая худая.

Неужели Сьюзен была столь высокой? Гейбриелу было ужасно неприятно думать об этом. Но потом он с облегчением вспомнил, что сестра была ниже его совсем немного. Гейбриел перерос Сьюзен, лишь когда ему исполнилось пятнадцать лет. Она ужасно злилась, но лишь до тех пор, пока не поняла, что ее учитель музыки выше всего на дюйм. Только тогда она перестала жаловаться.

Где же мать нашла это платье? Гейбриел думал, что она раздала все платья Сьюзен еще несколько лет назад.

Он был рад, когда она сделала это. Его ужасно мучило сознание того, что вещи сестры так и висят в ее шкафу, хотя она никогда больше не вернется за ними. Получалось, что они питают напрасные надежды. Ждут того, чему не суждено случиться.

Еда больше не казалась Гейбриелу аппетитной, и он отодвинул тарелку.

К счастью, мать не заметила этого, потому что поспешила наполнить тарелку Мадлен таким количеством еды, которым можно было бы накормить целую армию.

Гейбриел подвинул тарелку назад. Если он хочет, чтобы мать вытянула из Мадлен все ее секреты, необходимо затаиться и ничем не привлекать к себе внимания. Женщины непременно заметят, если он не прикоснется к завтраку. Для пущей убедительности Гейбриел развернул газету и сделал вид, что совершенно не интересуется беседой.

Когда Мадлен села за стол, он рассеянно кивнул и принялся изучать лежащую рядом с ним газету.

Женщины в течение нескольких минут беседовали на отвлеченные темы. Они обсудили погоду, магазины, торгующие качественными перчатками, отвратительное отношение к солдатам, недавно вернувшимся с войны. Темы разговора были бы совершенно пустыми, окажись на месте его матери и Мадлен какие-то другие дамы. Дважды Гейбриел едва не подавился чаем, услышав остроумные замечания женщин. Но в обоих случаях ему удалось замаскировать смех кашлем.

— Как ты себя чувствуешь, Гейбриел? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Молодой человек едва не выругался, когда Мадлен оторвалась от ветчины и смерила его оценивающим взглядом.

— Может, чай тебе не по вкусу?

Плохо, что кашель заставил Мадлен обратить на него внимание. Поэтому Гейбриел вновь сделал вид, будто углубился в чтение новостей.

— Наоборот. Он успокаивает горло.

— Чувствуешь себя неважно после вчерашнего купания в Темзе? — поинтересовалась Мадлен.

— Ничего особенного. Кашель быстро пройдет.

— Что пишут в новостях?

Несмотря на то что Гейбриел пялился в газету на протяжении нескольких минут, ему не удалось прочитать ни строчки. Он быстро пробежал глазами заголовки.

— Упоминают твое имя.

Мадлен подалась вперед:

— Правда? И в связи с чем?

Гейбриелу стоило большого труда отвести взгляд от ее декольте. Господи, да его мать сидела совсем рядом. В ее глазах вспыхнули искорки, и у Гейбриела возникло ощущение, что она наслаждается происходящей в нем внутренней борьбой.

— Здесь пишут, что мисс В. подверглась нападению со стороны группы молодых негодяев, а потом спасена благородным виконтом Л.

— Да уж, если бы он не предоставил свой экипаж, я бы наверняка утонула. Приятно знать, что на этот раз похвала воздана заслуженно.

Кончики губ Гейбриела еле заметно дрогнули. Ему было все равно, что его имя не упомянули в газете. Но его порадовало то обстоятельство, что Мадлен не одобряла подобной несправедливости.

— А Гейбриел всегда был таким поражающим воображение рыцарем? — спросила Мадлен.

Гейбриелу оставалось надеяться, что мать поймет ею многозначительный взгляд. Ему вовсе не хотелось, чтобы разговор крутился вокруг него. Пусть темой беседы остается Мадлен. Но мать то ли ничего не заметила, то ли не обратила внимания на предостережение.

В отличие от Мадлен, которая все поняла и усмехнулась.

— Попробую догадаться. Он приносил домой голубей с переломанными крыльями? Нет, не так. Поколачивал соседских мальчишек-забияк?

Миссис Хантфорд тихо засмеялась.

— Ребенком он был очень примерным мальчиком. — Гейбриел снова попытался привлечь внимание матери. Что случилось с ее намерением раскопать правду о полном горестей прошлом Мадлен?

А миссис Хантфорд тем временем продолжала:

— Но он всегда защищал свою сестру. Однажды, когда им было по семь лет, Сьюзен заявила, что котенок съел пропавшее с подноса печенье. Гейбриел резко возразил, приведя несколько причин, по которым этого никак не могло произойти. Но Сьюзен расплакалась, и Гейбриел взял всю ответственность за содеянное на себя и понес незаслуженное наказание.

Сьюзен выглядела такой подавленной, когда он разоблачил ее обман, что Гейбриелу просто не оставалось ничего другого. Но история, состряпанная его сестрой, не выдерживала никакой критики. Котенок никак не мог отворить дверь детской, а потом отправиться на кухню и съесть печенье. Да и вовсе не в его это вкусе.

— А у вас был домашний питомец, Мадлен? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Гейбриел облегченно вздохнул. Беседа вернулась в нужное русло.

Мадлен задумчиво улыбнулась.

— Нет, мы просто не смогли бы его прокормить.

Черт возьми, теперь помимо безудержного вожделения ему придется гнать от себя мысли о несчастной голодной Мадлен, мечтающей о котенке.

Мадлен посмотрела на Гейбриела, и выражение тоски исчезло с ее лица, уступив место улыбке, коей она обычно одаривала своих поклонников.

— Наверное, этому зверюшке повезло. Потому что в один прекрасный день мы попросту съели бы бедняжку.

Миссис Хантфорд обняла Мадлен за плечи.

— Именно поэтому вы устроили этот аукцион. Должна признаться, с вашей стороны это было весьма изобретательно.

Мадлен замерла, и Гейбриел подумал, что она испытала неловкость. Чтобы привыкнуть к склонности его матери одаривать знакомых и гостей своей любовью, обычно требовалось время. Но потом он заметил, как подрагивают ноздри Мадлен. Нет она не испытывала неловкости. Она испытывала скорее страх, дрожала, как олениха, готовящаяся броситься наутек.

— К сожалению, у меня за душой нет ничего, кроме внешности.

— Но чтобы придумать и организовать подобное, необходим недюжинный ум. Я искренне восхищаюсь вами.

Чтобы скрыть шок, Гейбриелу пришлось отхлебнуть чаю. Неужели он не ослышался? Его мать одобряет решение Мадлен торговать собой?

Мадлен встала со стула, высвободившись тем самым из объятий его матери, подошла к сервировочному столику и налила себе кофе.

— Благодарю вас, но мне кажется, это совсем не тот случай, когда следует принимать комплименты. — Побег из-за стола был довольно стремительным, но вот сахар и сливки Мадлен уже добавляла с ленивой неспешностью.

Эта женщина получила удар ножом, едва не утонула и не сгорела заживо. При этом она даже глазом не моргнула, а вот единственное прикосновение его матери вывело ее из равновесия.

Наверное, Гейбриел все же узнал о ней что-то новое сегодня утром. Только без дополнительных усилий он вряд ли поймет, что именно.

Мадлен вернулась на свое место, немного отодвинув свой стул от матери Гейбриела.

— Кто же возглавляет список? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Мадлен отметила на лице Гейбриела выражение паники. Неужели он считает ее настоящим чудовищем? Мадлен вовсе не собиралась рассказывать его матери о том, что список возглавляет ее бывший любовник и отец ее детей.

— Сегодня я его еще не видела. Но самые высокие ставки делали в последнее время виконт Лентон и друг вашего сына граф Дэнбери.

Миссис Хантфорд подалась вперед, и ее глаза заблестели.

— Я не видела его с тех пор, как они учились в Оксфорде. Лентон так же красив и обворожителен, как Дэнбери?

Впервые за много лет Мадлен не знала, как себя вести и что отвечать. Ну почему мать Гейбриела так с ней дружелюбна? Сбитой с толку Мадлен пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, как выглядит вышеупомянутый господин.

— Я ни разу не разговаривала с Дэнбери и поэтому не могу судить о его внешности. Но вот Лентон очень красив.

— Достойный партнер в постели?

Гейбриел едва не подавился, услышав подобное.

Миссис Хантфорд покачала головой.

— Можешь заткнуть уши, дорогой.

— Оба вполне подходящие. — Мадлен просто не знала что еще сказать. Она жила без матери на протяжении десяти лет и не нуждалась в таковой. Даже несмотря на соблазн — коего она совсем не испытывала, — она не знала, о чем можно говорить по душам с другой женщиной.

— Всего лишь подходящие?

Если его мать собиралась придать аукциону романтический оттенок, она будет очень разочарована.

— Возможно, мой аукцион и кажется чем-то ужасным, но это всего лишь бизнес, не более того.

— Вашей матери уже нет в живых, не так ли.

— Увы.

— В таком случае позвольте сказать вам то, что наверняка захотела бы сказать она. О чем решила бы вас предупредить.

Мадлен дорого заплатила бы, чтоб увидеть лицо Гейбриела, когда его мать начнет рассказывать о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной. Но она никак не могла отделаться от страха, что тоже покраснеет как рак.

— Я прекрасно знаю, чего ожидать.

— Физически — да. Но вы когда-нибудь принимали в расчет эмоциональную сторону вопроса?

Мадлен растерянно заерзала на стуле.

— Никаких эмоций не будет. В этом-то и дело.

— Позвольте с вами не согласиться. Этот мужчина станет для вас первым. Это не так просто, как может показаться Он останется с вами. — Миссис Хантфорд сдвинула брови. — Я признаюсь вам кое в чем. Отношения между мной и отцом Гейбриела…

— Гейбриел мне рассказывал.

Брови миссис Хантфорд удивленно взметнулись.

— В самом деле? Что ж, тогда все будет гораздо проще. Несмотря на то что это случилось всего лишь раз, он появляется рядом со мной в постели каждый раз, когда я ложусь спать. В моих мыслях, когда я вижу на улице мужчину и женщину. И поскольку мы очень сильно любили друг друга, я не имею ничего против.

Гейбриел сжал руками край стола, и Мадлен заметила это потянувшись за чаем. Лицо молодого человека оставалось бесстрастным, лишь румянец проступил на щеках.

— Я представить не могу, чтобы в моих мыслях до конца жизни поселился незнакомец, — закончила свою мысль Беатрис.

Слишком большое количество мужчин остались в ее памяти, чтобы она переживала еще из-за одного.

— Я очень ценю вашу заботу. — И Мадлен не лукавила. Но сейчас она должна была гулять по парку и кокетничать со своими поклонниками. А вместо этого сидела в столовой за завтраком. И все потому, что впервые за десять лет чувствовала себя личностью. А не шпионкой.

Мать Гейбриела потрепала ее по щеке.

— Иными словами, не суй свой нос в мои дела, старуха.

Мадлен покачала головой:

— Я вовсе не имела в виду ничего подобного.

Миссис Хантфорд отмахнулась.

— Знаю. Просто запомните мои слова. Что бы сказала вам ваша мать?

Мадлен до сих пор ощущала тепло руки пожилой женщины на своей щеке. И ее смущение лишь возросло.

— Быть практичной, во всем искать собственную выгоду.

А еще мать учила ее тому, что эмоциями пустой желудок не наполнишь.

Воздух вокруг Мадлен сгущался до тех пор, пока она не лишилась способности дышать. Очевидно, миссис Хантфорд заметила это. Она протянула руку, чтобы вновь заключить Мадлен в объятия, и девушка быстро заговорила. Она готова была сейчас на что угодно, лишь бы только не позволить волне эмоций захлестнуть ее с головой.

— Моя мать знала, что умирает. После того как мы заплатили ренту, у нас совсем не осталось денег на еду. Нам никогда не удавалось ничего отложить на черный день. Поэтому она договорилась, чтобы ее тело продали после смерти в медицинскую школу. — Мадлен судорожно втянула носом воздух при воспоминании о немытом мужчине, согласившемся купить тело ее матери. Внешность мистера Хёрка как нельзя кстати соответствовала его профессии. Он был таким же мрачным и зловонным, как и могилы, которые грабил. — Мать сделала это, чтобы у меня появились деньги. Она взяла с меня слово, что я позову мистера Хёрка, едва только она испустит свой последний вздох. Ведь он предпочитал свежие тела. — Мадлен передернулась. Несмотря на обещание, данное матери, ей потребовалось целых два часа, чтобы собраться с силами и позвать мистера Хёрка. Она хотела передумать, но работа помощницы швеи не оплачивалась до тех пор, пока она не научится этому ремеслу как следует. Так что у нее просто не осталось выбора.

Взамен же мать попросила Мадлен быть хорошей девочкой. Мадлен охватило отчаяние.

Она продержалась две недели.

Мадлен вскочила на ноги, заскрежетав ножками стула по полу, заставив Гейбриела и его мать ошеломленно посмотреть на нее.

Она поспешила к двери и едва не запуталась в подоле платья.

— Прошу прощения, но я еще не совсем поправилась. — Мадлен понимала, что не сможет никого обмануть, но ей уже было все равно.

Она сбежала, прежде чем успела рассказать о себе что-то еще. Мадлен слышала шаги Гейбриела у себя за спиной, но не пожелала остановиться. Она не нуждалась в его жалости. Она попыталась захлопнуть дверь, но нога Гейбриела не позволила ей сделать этого.

— Разговор окончен, Гейбриел.

Молодой человек с силой распахнул дверь и вошел внутрь.

— Моя мать о тебе беспокоится. Она всегда любила опекать людей, но после смерти Сьюзен не может устоять перед теми, кого считает заблудшими овечками, и стремится взять их под свое крыло. Она не хотела тебя огорчить.

— Твоя мать не виновата в том, что я такая дурочка.

Гейбриел протянул руку, чтобы погладить Мадлен по щеке, но она отшатнулась.

— С тобой все в порядке?

— Конечно. А теперь уходи. — Мадлен отвернулась, не желая, чтобы Гейбриел разглядел в глазах обуревавшие ее эмоции. Но молодой человек схватил ее за плечи.

— Сколько лет тебе тогда было?

— Четырнадцать.

Подушечками больших пальцев он начал медленно массировать Мадлен шею. Ей ужасно захотелось ударить его по рукам, и вместе с тем прильнуть к нему и принять утешение, которое он предлагал.

Черт возьми, и как ее угораздило так запутаться?

Гейбриел развернул Мадлен лицом к себе, и ее лицо приобрело насмешливо-скучающее выражение, которое — она знала это наверняка — разозлит Гейбриела.

Она готова была стерпеть что угодно, но только не его жалость.