Пятница, тринадцать ноль-ноль Комарова Ирина

– Что значит неизвестно? – небрежно заметил Пироман. – Я, разумеется. Дракон же безмозглая тварь, у него ничего за душой, кроме инстинктов, нет. Бабахает огнем, куда попало. А у меня научная подготовка, все рассчитано…

– Не напоминай мне про твои расчеты, – Ганц коснулся опаленных волос. – Иначе я тоже огнем полыхну.

– А ты разве умеешь? – удивился простодушный Таффи.

– Да запросто! Просто у меня это требует немного больше подготовительной работы, чем у вас – магов. Надо дождаться, когда Пироман заснет. Потом обложить его сухой травой, соломкой всякой, веточками… хорошо еще полить чем-нибудь сильно горючим: маслица, к примеру, плеснуть…

– Я теперь вообще спать не лягу, – обиженно заявил Пироман под хохот остальных. – От этого ненормального всего можно ожидать: действительно, подожжет еще!

– И от кого мы это слышим? – Ганц сел и комично развел руками. – От самого человека-огня, грозы драконов! Знаете, почему ни одного этого зверя поблизости нет? Прослышали о нашем приближении и попрятались! Боятся! Слушай, пиротехник, а правда, давай найдем одного и ты вызовешь его на бой?

– Это зачем еще? Зачем зверушку мучить? – заступился за неизвестного дракона Джузеппе.

– Так ведь традиция требует, – авторитетно ответил Ганц. – С драконами, с ними как? С ними без поединка никак нельзя. Как только рыцарь какой мимо проезжает, с ним обязательно драться надо, – он сделал вид, что задумался и продолжил уже с явным сочувствием к дракону: – С другой стороны, дракона тоже понять можно: какое ни какое, а развлечение. Ведь что у этой твари за жизнь? Сиди на одном месте, в башне там, или в пещере, карауль сокровища… тоска!

– А принцесса? – напомнил Пироман. – У дракона обязательно принцесса в плену должна томиться.

– Что принцесса? Принцессы они тоже надоедают, тем более, если у девицы характер скверный.

– У принцесс не бывает скверный характер! – возмутилась Арра.

– Ошибаешься, птичка! Принцессы как раз славятся своей вздорностью и сварливостью. И это, заметь, даже когда они живут во дворце, у папы с мамой. А представляешь, что с ними делается, после пары десятков лет в башне, где вся компания – один дракон? Да тут даже кроткая, аки голубица, барышня в ядовитую змею превратится. Побеседуешь с такой часок и сам побежишь рыцаря искать, чтобы он тебя прикончил.

– И что, были такие случаи? – с интересом спросил Таффи. – Я имею в виду, бои дракона с рыцарем? – Похоже, полученное магистром углубленное техническое образование, не включало в себя даже краткого курса знакомства со старинными легендами Лагосинтера.

– А как же! – обрадовался Ганц. – Вспомнить хотя бы знаменитую песнь о двухголовом драконе с Южного побережья, рыжекудрой Марисите и бесстрашном рыцаре Гайдене! Неужели ты ее никогда не слышал?

– Не приходилось, как-то… – магистр Торстен, чуть ли не извиняясь, развел руками.

– Ты нам расскажи, Ганц, – мягко попросил Джузеппе. – Я, честно говоря, про рыжекудрую Мариситу тоже не припомню.

– Рассказывай, – мечтательно улыбнулся Пироман. – Старинные легенды всегда такие красивые.

Арра промолчала, но подсела поближе и приготовилась слушать.

– Ну что ж, если все желают старинную легенду, – Ганц откашлялся, сделал пару глубоких вдохов и начал нараспев: – Случилось это много сотен лет назад…

Начало легенды было рассказано по всем правилам: и про внезапное появление ужасного дракона в мирных беззащитных краях, и про всеобщую безутешную скорбь когда чудовище похитило прекрасную принцессу, любимицу своей семьи и окрестных жителей. Очень хорошо прозвучала и та часть истории, согласно которой благородный рыцарь Гайден поклялся освободить рыжекудрую Мариситу, хотя бы и ценой собственной жизни.

Дальше, все с тем же романтическим видом, Ганц поведал, как хитроумная рыжекудрая Марисита услышав под окнами башни голос бесстрашного Гайдена, вызывающего дракона на смертный бой, бросилась на кухню и собственноручно напекла пирожков с начинкой из булавок и битого стекла.

– Этой стряпней милая барышня и предложила подкрепиться своему свирепому стражу, перехватив его уже на пороге, – Ганц заметил сомнение во взгляде Арры (девушка не понаслышке знала, сколько времени нужно для изготовления даже самых простеньких пирожков), и пояснил: – Драконы ведь, в сущности, довольно медлительные существа. И вообще, он спал. Пока проснулся, пока разобрался, что происходит… Марисите времени хватило.

– Разве что спал, – проворчала Арра.

– Разумеется, дракон не мог отказаться от угощения полученного из рук прекрасной пленницы, – продолжил Ганц, – в мгновение ока слизнул все пирожки и вывалился во двор. После чего, сами понимаете, бесстрашному рыцарю Гайдену осталось только отрубить обе драконьи головы и, в соответствии с традицией, попросить руки рыжекудрой Мариситы. Правда, очень красивая баллада?

– Э-э-э… концовка немного… неожиданная, – признался Джузеппе. – Эти пирожки с битым стеклом, не эстетично как-то.

А Пироман спросил подозрительно:

– А где же: «и они жили долго и счастливо»?

– Так разве и так не ясно? Конечно, они жили долго и счастливо… правда, тот парень от которого я в свое время услышал эту историю, по секрету рассказал мне, что когда бесстрашный Гайден привез молодую жену в свой замок, то первым делом замуровал дверь, ведущую на кухню. А обедать, до конца жизни, ездил в трактир, в ближайшую деревню. Трактир, надо сказать, процветал.

– Еще бы, – фыркнула Арра. – А знаешь, Ганц, мне понравилось. Эта рыжекудрая Марисита здорово придумала.

– Я, конечно, не могу сказать, что разбираюсь в легендах, – осторожно заметил Таффи, – но именно эта показалась мне не особенно характерной. Мне кажется, не каждая принцесса умеет печь пирожки… да и необходимый запас булавок и битого стекла не у всех имеется.

– Сразу видно настоящего технаря! – обрадовался Ганц, – обо всех мелочах подумает! Тогда я могу рассказать другую легенду, про принцессу, которая понятия не имела, как печь пирожки. Это будет история о… о златокудрой Романите и благородном рыцаре Доллирансе. Хотите?

– Хотим, – согласился за всех Таффи, – рассказывай.

Эту историю Ганц начал не столь издалека, опустив подробности похищения принцессы и начав сразу с того, как сквозь непогоду пробивался благородный Доллиранс на север, к башне, где под охраной дракона с железной чешуей томилась златокудрая Романита. Девица, в момент появления спасителя, повела себя именно так, как приличествует принцессе: выглянула в окно, полюбовалась немножко на потрясающего копьем всадника и бросила ему алую ленточку из своей косы. После чего, убедившись, что рыцарь ленточку подобрал и повязал у себя на рукаве, послала ему воздушный поцелуй, прижала левую руку к сердцу, громко ахнула и упала в обморок. Все по правилам.

– Три дня и три ночи бился благородный Доллиранс с драконом. Три копья сломал, три меча затупил о железную чешую, три разбитых щита отбросил в сторону и, в конце концов, потерял терпение. Поняв, что общепринятым образом упрямый дракон погибать отказывается, рыцарь, без дальнейших затей, ухватил его за хвост, размахнулся, да и шарахнул о каменную стену его же собственного замка. После чего благородный Доллиранс поднялся в башню, нашел златокудрую Романиту, которая честно пролежала в обмороке все это время, и привел ее в чувство нежным поцелуем. Как, эта легенда лучше?

– А где: «и они жили долго и счастливо»? – снова потребовал Пироман.

– И они жили долго и счастливо, – покладисто добавил Ганц. – А голову дракона благородный Доллиранс повесил на стену в гостиной, над камином: чтобы все соседи про его подвиг знали…

– И все равно, драконы, томящиеся принцессы, рыцари – все это сказки! – упрямо тряхнула косой Арра. – Такие же сказки, как летающие по воздуху люди или говорящие звери!

Совет собрался быстро. Собственно, ничего из ряда вон выходящего не произошло – отдельные люди появлялись в заповедной части Горного Леса с печальной регулярностью, как ни пытались их отвадить. Отваживали способом старинным: незатейливым, но действенным – пугали. Тех, кто приходил из любопытства и всяких безобидных грибников-ягодников, слегка, только чтобы отбить желание еще раз сюда сунуться. Медведь, там, покажется в кустах или волки подберутся поближе, да завоют. А что касается охотников – тут уж извините! Эти получали по полной программе. И не каждому удавалось живым уйти – только тем, кто не успевал сделать ни одного выстрела. В общем, как сформулировал однажды бургомистр: «кто к нам с арбалетом придет, тот от зубов погибнет»!

Да, способы борьбы с нежелательными пришельцами были давно известны и, за многие годы, отработаны, но как это надоело! Почему, спрашивается, уважаемые, занятые делами звери, должны все бросать и заниматься какими-то оболтусами, которым не гулялось около дома – понесло их на чужую территорию!

– Значит, ты говоришь, их трое, – пушистый хомячок Тарсон потер лапки. Несмотря на маленький рост и забавную внешность, он был одним из самых умных и уважаемых членов Правительства. – А может, в фургончике еще кто спрятался?

– Нет, я заглянула, – ответила Джудит. – Там один спал. И еще корзины с едой стояли, да ящик какой-то здоровый, а в нем железка. Я не поняла, что это такое, но гудит.

– А если это охотники? – Седдон, большой серебристый волк, оскалился, показав собравшимся безупречные зубы. – И эта железка – какая-нибудь новая конструкция арбалета?

– Вряд ли, – с сомнением качнула головой Джудит. – Не похожа она на оружие, слишком большая и неуклюжая. И вели они себя не так, как охотники. О стрельбе не рассуждали, про трофеи не вспоминали, планов не строили… точнее строили, но какие-то непонятные. Добраться до домика на опушке леса и там два дня сидеть.

– Сидеть два дня в домике? – ошеломленно спросил бургомистр. – А чего же им в своем доме не сиделось?

– Может, у них нет своего? – предположила Делиза. – Может, бродяги?

– Не похожи, – снова качнула головой синичка. – Уверенные в себе, одеты хорошо. Лошади у них, фургон… нет, на бродяг не похожи.

– Кто бы они ни были, нам эти люди не нужны, – слова Седдона закончились глухим рычанием. – И их гудящая железяка тоже. Пусть убираются.

– Кармассорн просил сообщить ему, если вдруг люди в округе появятся, – ни к кому не обращаясь, заметила белочка. – Он хочет побеседовать с каким-нибудь экземпляром посмышленее.

– Разрабатывает очередную философскую концепцию? – озабоченно спросил бургомистр.

– Похоже на то. Он мне что-то рассказывал про развитие этнического индивидуального социума.

– Кармассорн говорил тебе о теории социально-этического становления личности индивидуума, – тоном строгого учителя, поправил ее хомячок.

– Не вижу разницы, – встопорщила хвостик Делиза, – все равно я ничего не поняла.

– Естественно, – мрачно ухмыльнулся серебристый волк. – С тех пор, как гроссмейстер Джанкарино ушел в пещеры, в лесу не осталось никого, кто смог бы понять, о чем говорит Кармассорн. Даже ты, Тарсон, ему не собеседник.

– Я никогда и не утверждал, что усваиваю все его мысли, – надулся Тарсон, – но основную суть я схватываю. А то, что Кармассорн склонен злоупотреблять научной терминологией…

– Послушайте, а почему нет? – перебил хомяка неожиданно развеселившийся Седдон. – Поймать одного человечка и отдать ему. Пусть побеседуют. Ха! Вот только, который из этих трех будет посмышленее?

– Ни один, – твердо заявил бургомистр. – Смышленые дома сидят, а не шатаются неизвестно где.

– Не понимаю, что тебя вдруг так развеселило, Седдон, – укоризненно покачал головой Тарсон. – Кармассорн – серьезный ученый. Но как бы, мне лично, не хотелось удовлетворить его просьбу, нельзя забывать о наших законах. Мы не имеем права вступать в переговоры с людьми.

– Кармассорн ученый, – горячо вступилась белочка, – и если его научные исследования требуют…

– Кармассорн – один из нас, – перебил ее бургомистр. – Следовательно, как совершенно верно заметил Тарсон, обязан подчиняться общим правилам. Не вижу здесь темы для дальнейшей дискуссии. Никаких переговоров с людьми, исключения не предусмотрены.

– Люди – такие бестолковые существа, – вздохнул Тарсон. – Кстати, Джудит! Ты ведь не оставила их без присмотра?

– Нет, конечно, – синичка тряхнула хвостиком. – Я послала Вэлли. Он проследит, действительно ли они едут в домик. Если да, то посмотрит, как они там устроятся, как поведут себя… а Бреттен ему поможет. Вообще-то, правила они, похоже, знают. По крайне мере, один. Он постоянно их второму втолковывал.

– А может, они все-таки охотники? – снова спросил Седдон, и его серебристая шерсть встала дыбом. – А насчет правил, и все такое – просто притворяются?

– Что ты нервничаешь раньше времени, – рассудительная Джудит снова подошла к поилке и сделала несколько глоточков. – Вэлли придет, расскажет.

Маленький скунс пробежал по двору и заглянул в конюшню. Он убедился, что лошади устроены со всеми удобствами и при этом, порядок, царивший в помещении не нарушен. Зверек удовлетворенно покачал хвостом и выскочил на задний двор через небольшую дыру в стене. Там он тщательно обследовал фургон, с ловкостью забравшись в него по спицам колеса и, ничего интересного не обнаружив, спрыгнул на землю.

Дальше его путь лежал к дому. Прямо под освещенным окном стояло несколько разной высоты чурбачков, словно их установили нарочно, для того, чтобы такая мелкая зверюшка могла в это окно заглянуть. В три секунды, словно по лесенке, скунс забрался на самый верх и, встав на задние лапки, прижал любопытный носик к стеклу. В просторной комнате ничего особенного не происходило. Три человека сидели за столом и ужинали. Их нельзя было назвать ни грустными, ни озабоченными – они разговаривали и даже смеялись. Кроме лежащего на столе ножа с широким острым лезвием, ничего напоминающего оружие, в комнате не было. Не было и лукошек для ягод или грибов. Странно – проделать такой путь только для того, чтобы поужинать?

Впрочем, люди – такие бестолковые существа. Хотя эти трое, кем бы они ни были, правила, похоже, знали. Высокие корзины с едой, которые они привезли с собой, скромно стоят у стены; пол чистый, не затоптанный и мусор нигде не валяется; на полке с продуктами добавился еще один объемистый мешок… А это еще что такое? Скунс так наклонился вправо, что едва не потерял равновесие, пришлось взмахнуть хвостом и вцепиться коготками в одно из потемневших от старости бревен, из которых был построен дом. Справа, у самой стены, так что было очень плохо видно из окна, на большом деревянном ящике, стояло нечто невиданное. Ни на арбалет, ни на капкан эта штука не была похожа, но кто знает?.. Может, они все-таки охотники?

Скунс спрыгнул с чурбачка, обежал дом и уверенно нырнул под крыльцо. Там принюхался, проверил быстро, нет ли чего неподходящего, и исчез в норе, уходящий под дом. Узкий в начале лаз, постепенно расширился и вскоре скунс оказался в довольно комфортной, на его вкус, пещерке. Пещерка была обитаема – на подстилке из сухих листьев устроился ежик. Появления гостя он не заметил, поскольку был погружен в изучение небольшой книжечки в синей обложке.

Скунс вежливо кашлянул.

– Здравствуй, Бреттен.

– А? – ежик поднял голову от книги. – Зддавствуй, Вэлли, – судя по голосу, он был сильно простужен. – Ты уже в кудсе?

– В чем? – удивился Вэлли.

– В кудсе. Я ибею в виду, ты уже здаешь, что сдова люди пдибыли?

– Что с тобой? – сочувственно спросил скунс. – Я половины слов не понимаю.

– Дасбодк. У беня дос совсеб забит.

– Голова у тебя забита! – раздался сердитый голос за спиной Вэлли, и вошла ежиха. – Надо же так простудиться! И по собственной дурости! Скажи, Вэлли, ты когда-нибудь видел такого болвана?

– А… а что, собственно, он натворил, госпожа Бретта?

– Вылез под дождь! Помнишь, два дня назад, какой ливень был ночью? А холодина была, ветер… он воспользовался тем, что я спала, и три часа мок под дождем!

– Зачем? – моргнул скунс.

– А вот спроси его, зачем! Скажи ему, Бреттен, скажи правду! Или тебе совестно?

Ежик завозился на своей подстилке, пробормотал смущенно:

– Ду зачеб ты… Де дадо…

– Де дадо, – передразнила мужа Бретта, – тьфу! Стихов он начитался! Аделаида ему книжку выдала с поэмами Ланса Линнуса, так он их начитался, да и соскочил с ума. Представляешь, Вэлли, тоже начал стихи сочинять! Да пусть бы только сочинять, тут бы я слова не сказала. Так он додумался до того, что похож на этого самого Линнуса, особенно в профиль. Только у того волосы кудрявые. Вот мой дурень старый и стал выяснять, как ему свои иголки закудрявить. И у кого додумался спрашивать, у Седдона! А тот возьми, да и скажи, что лучшее средство – под дождем постоять. У него, дескать, от дождя шерсть всегда кудрями скручивается. Есть, вроде, в дождевой воде такое свойство. Я еще до этого шутника доберусь! Он у меня такими кудрями покроется, век вспоминать будет! – ругаясь, ежиха успела разложить на широкой дубовой дощечке горсть зеленых листочков и начала растирать их маленькой скалочкой.

– Это ты зря, – Вэлли сморщил нос от сильного мятного запаха, наполнившего жилище ежей. – Тем более, действительно: Седдон сказал. Нашел, кого слушать. Он мне тоже помню, однажды… – скунс неожиданно замолчал. – Ладно, меня Джудит послала присмотреть. Ты как, выходил на гостей поглядеть?

– Выходил он, как же, – снова вступила Бретта. – Только высунулся под крыльцо, а там книжка! Он ее схватил и бегом обратно – его кроме книжек этих проклятых, вообще ничего не интересует! Да если бы я его не лечила, так бы и помер над книжками своими… ну-ка подставляй горло, горе мое!

– А-а, – книгу они, значит, положили, – глубокомысленно заметил Вэлли. – Ты Аделаиде уже сообщил?

– Как же! – похоже, Бретта всерьез решила не дать мужу возможности произнести хотя бы слово. Впрочем, Вэлли не возражал. Оригинальная, в связи с насморком, дикция Бреттена дела разговор с ним занятием малопродуктивным. – Сам за нее ухватился! Тоже стихи какие-то… теперь и не знаю, начитается опять, да глядишь, и в огонь кинется.

– Дичего бодобдого, – не слишком убедительно запротестовал Бреттен, – де буду я дикуда кидаться…

– Цыц! – грозно прикрикнула на него супруга. И добавила, обращаясь к Вэлли: – Я эту книгу сама Аделаиде отнесу, вот только спать уложу этого болезного…

– До я еще де дочитал! – возмущенно перебил ее «болезный».

– А если Аделаида узнает, что ты новую книгу у себя задержал, вместо того, чтобы к ней бегом отнести, – подчеркнуто нейтрально сообщил скунс, – то на месяц лишит тебя права пользования библиотекой. Как главный библиотекарь, она имеет такую возможность… и кажется, что-то подобное уже случалось? Ты случайно не помнишь с кем, а Бреттен?

Ежик насупился и прижал раскрытый томик к груди:

– Ладдо, бусть Бретта отдесет. До только, когда я засду!

– Вот и хорошо, – кивнул Вэлли. – А я побегу к Бургомистру, там наверняка Совет уже собрался. От тебя что-нибудь передать?

– Да что ж, – снова ответила за мужа Бретта. – Пока все нормально. Тихие, аккуратные, правила знают…

– Кдигу бод кдыльцо боложили, – все-таки вставил Бреттен.

– А эта штука, что стоит у них на ящике? Не нравится мне она.

– Почему? – ежиха равнодушно пожала плечами. – На оружие не похоже.

– Она ни на что не похож, – озабоченно качнул головой скунс. – Это меня и пугает.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Бретта. – Люди – такие бестолковые существа, они вечно таскают с собой всякие нелепые игрушки.

– Может ты и права, – Вэлли вздохнул. – Впрочем, мое дело доложить Совету факты, а уж толковать их и решать, что делать, будут без меня. – Он двинулся к выходу из уютной пещерки. Около темной дыры, ведущей под крыльцо, задержался: – Счастливо оставаться, Бретта. А ты выздоравливай, Бреттен… и мой совет, не ищи лишних неприятностей, передай книгу Аделаиде побыстрее.

Солнце уже начало клониться к закату, когда Арра и Джузеппе одновременно придержали своих лошадей и переглянулись.

– Что? – немедленно встревожился Ганц.

Торстен, успевший проехать немного вперед, следуя за широко и равномерно шагающим Пироманом, оглянулся, спросил удивленно:

– Вы чего остановились?

– Я не уверен, – Джузеппе рассеянно оглядел горизонт. – А ты сам ничего не чувствуешь?

Добросовестный Таффи несколько секунд старательно оценивал свои ощущения, потом пожал плечами:

– Да вроде, все в порядке, – и окликнул Пиромана, – Макс, подожди, не уходи далеко.

– А что случилось? – послушно остановившись, спросил тот.

– Ты ничего не чувствуешь? – повторил свой вопрос Джузеппе.

– Жарко, – не задумываясь, ответил Пироман, – и пить хочется.

– Я имею в виду, – терпеливо пояснил магистр, – не чувствуешь ли ты чужого магического присутствия.

– Нет, – хотя на этот раз Пироман задержался с ответом, голос его прозвучал уверенно. Он перевел вопросительный взгляд на Арру. – Вы что-то заметили?

– Да, только очень невнятно, – недовольно ответила она, – Так, слегка. Словно ветром повеяло.

– Угу, – кивнул головой Джузеппе, – у меня то же самое ощущение.

Ганц решительно спрыгнул с Булки:

– Так, все понятно.

– Что тебе понятно? – тут же заинтересовался Таффи.

– Что мы с этого места не сдвинемся, пока вы, господа маги, не разберетесь с вашими чувствами и ощущениями. И давайте, не тяните, спешивайтесь. А то я уже знаю, как вас магической волной из седла на землю выбивает, имел счастье наблюдать.

– Раскома-а-андовался, – недовольно протянула Арра, выполняя его распоряжение и помогая спуститься Торстену (Джузеппе покинул спину Гладиолуса не слишком грациозно, но самостоятельно).

Пироман, тем временем, повернувшись ко всем спиной и прижав Искатель локтем к боку, торопливо бормотал заклинания, ритмично встряхивая кистями рук. В воздухе перед ним уже парило около десятка пурпурных светлячков.

Ганц не поленился, обошел вокруг него и, несколько секунд понаблюдав, спросил подозрительно:

– Ты что это собрался делать?

Поскольку занятый делом Пироман не отреагировал, он дернул за рукав магистра Трио:

– Джузеппе, этот поджигатель опять что-то затеял!

– Не волнуйся, это просто контрольки, – невнятно успокоил его магистр и одобрительно добавил, обращаясь уже к самому Пироману: – Молодец, Макс, разумно действуешь.

– Контрольки? – с сомнением переспросил Ганц.

– Ну да. Нейтральное механическое средство. Они будут двигаться вместе с нами, и регистрировать магический фон. Любой всплеск энергии вызовет реакцию, и мы получим четкий сигнал. Макс, ты какой радиус действия заложил?

– Естественно, предельный, – ответил чуть запыхавшийся Пироман, плавным движением руки отправляя в полет светлячков-контролек. – Зачем нам всякие сюрпризы.

– Очень разумно, – снова похвалил его Джузеппе.

– И аккуратно, – присоединился к нему Таффи. – Техника исполнения безупречна.

Ганц кисло посмотрел на довольного, хотя и старавшегося сохранить невозмутимый вид Пиромана:

– А как будет выглядеть этот сигнал? Не полыхнет? Тут ведь травы сухой полно, а мы степные пожары тушить не нанимались.

– Нет, все абсолютно безопасно, – широко улыбнулся Пироман. – Вспышка будет: яркая, но холодная. Эти контрольки специальной конструкции, они тепла вообще не выделяют… ух ты!

Вспышка действительно была яркая – на секунду она ослепила всех. Резкий порыв ветра погнал прямо на них тучу пыли, в которой мелькали, поднятые в воздух кустики перекати-поля, какой-то травяной мусор и мелкие степные зверюшки.

– Ганц, держи лошадей! – крикнул Джузеппе, – Таффи, делай обвод на четыре угла! Мы с тобой на оси север-юг! Арра, Макс, занимайте вершины восток-запад!

Торстен, не теряя время на расстегивание пуговки, запустил два пальца в кармашек на рукаве и вытащил заостренную серебряную палочку-карандашик. За те несколько секунд, что он вел этой палочкой по траве, рисуя довольно приблизительный ромб (в центре его оказался Ганц, намотавший поводья на кулаки, и столпившиеся вокруг него лошади), Арра, Пироман и сам магистр Трио, заняли свои места.

– Ща-а ка-а-ак на-а-акроет! – с неуместным восхищением пропел Пироман и плюнул в сторону надвигающейся пыльной стены.

Таффи, жмурясь от горячего ветра, хлеставшего по лицу, все еще сидел на корточках и пытался засунуть карандашик обратно, в кармашек, по-прежнему не расстегивая его. Очередной порыв ветра покрыл всех тонким слоем серой пыли.

– Быстрее, – поторопил Джузеппе замешкавшегося магистра технической магии, – секунд двадцать осталось. Ты готов?

Торстен отвел взгляд от своего рукава, оценил расстояние до смерча и бросил палочку на землю.

– Да! – неожиданно изящным, почти балетным прыжком, он переместился на свободную вершину ромба.

– Ставим щит, – в решающий момент голос Джузеппе зазвучал очень спокойно, почти буднично, – слоями, по форме «отшельник». Раз… два… три!

Все четверо одновременно вскинули руки и туманная завеса, пронизанная черными мерцающими молниями, отделила их от всего мира. Несколько секунд абсолютной, почти оглушительной тишины, а потом началось… Когда гигантский смерч натолкнулся на магическое препятствие, гулкий удар так встряхнул щит, что маги едва устояли на ногах. В следующее мгновение по ушам ударил резкий свист. Нарастая, быстро набирая силу, он перешел в рев – земля дрогнула и заколыхалась. Завеса щита медленно, но неуклонно наливалась все более ярким розовым светом, а черные змейки молний задвигались, засуетились, словно притягиваясь друг к другу, сплетаясь вместе и образуя большие уродливые кляксы.

Ганцу пришлось хуже всех. Маги, конечно, тоже не бездельничали – держали щит, но их было четверо, а он один. Когда земля дрогнула, лошади прижали уши и присели, нелепо согнув ноги в коленях. И вроде бы, они стояли на месте, но вот только почему за их копытами стремительно увеличивалась полоса взрыхленной земли? Как будто они упираются, изо всей сил, а некий, невиданной силы конюх тащит их вперед.

Ганц еще крепче вцепился в поводья.

– Спокойно, спокойно, – пробормотал он, – ничего особенного не происходит. Булка, что ты нервничаешь? Уж ты-то, кажется, всякого навидалась…

Кобыла дернула головой, бросила на него короткий красноречивый взгляд, словно ответила без слов:

– Всякого, но не такого!

– Искорка, а тебе и вовсе должно быть стыдно, – продолжил уговоры Ганц. – И тебе, Гладиолус, тоже. Ваши хозяева маги, вон как они ловко руками машут: вас же и защищают, между прочим. Брали бы с них пример. А ты, Снежинка! Уж если ты своего хозяина не боишься, то я и не знаю, чем тебя испугать можно…

В этот момент, Красавчик, очевидно решив, что поскольку он не является собственностью мага, а всего лишь взят напрокат, то ему позволена большая вольность в поведении, истерично заржал и попытался встать на дыбы. Ганцу пришлось прервать монолог и отпрыгнуть в сторону, спасаясь от подкованных копыт, яростно молотящих по воздуху рядом с его головой. Тем не менее, его увещевания принесли пользу – по крайне мере, две кобылы оправились настолько, что пришли ему на помощь. Булка куснула Красавчика за шею, а Искорка сильно толкнула в бок, заставляя опуститься на все четыре ноги.

– Спасибо! – искренне выдохнул Ганц и тут же сердито предупредил мерина: – Дернешься еще раз, на фарш пущу! И не надейся на Торстена: от меня он тебя защитить не сумеет. Так что стой смирно, бери пример с девочек… – он взглянул на мелко дрожащий, потный бок Гладиолуса, крепко упершего в землю растопыренные ноги, – и со старшего товарища. Должна же, эта свистопляска когда-нибудь кончится!

Но свистопляска продолжалась. Самым неприятным было то, что хотя магический щит обеспечивал им безопасность, он же не давал возможности оценить обстановку снаружи. Что там происходило – не мог представить себе ни один из пятерых. Было ощущение движения, словно этот смерч спихнул их с дороги и теперь волок по степи, но куда? И как далеко?

Ответы на эти вопросы знал Деннис Рон. Он остановил коня, любуясь тем, как пыльное облако с большой скоростью продвигается по степи к горизонту.

– Очень мило.

Действительно, все получилось исключительно удачно. Теперь хваленый Искатель Торстена бесполезен. Прежде чем смерч окончательно выдохнется, пройдет еще минуты четыре и неизвестно, куда их занесет за это время. Сто против одного, что эта компания просто заблудится в степи. Ну и прекрасно! А он спокойно поедет дальше, не опасаясь больше никаких неприятностей.

Деннис тряхнул поводьями, но тут же снова натянул их. Как же он сразу не обратил внимания! Широкая полоса взрыхленной лошадиными копытами земли тянулась, отмечая путь, по которому прошел смерч. Глупо рассчитывать, что Трио с отрядом заблудится, если у него будет такой четкий ориентир. Впрочем, ничего страшного. Вопрос из категории самых простейших, по плану подготовительного учебного курса… Деннис быстро прочитал заклинание и через несколько секунд густая зеленая травка начала затягивать голую землю. Он улыбнулся, повторил текст, внеся несколько мелких поправок – трава тут же пожелтела и пожухла. Деннис отвернулся, потом снова посмотрел на результат своей работы, кивнул удовлетворенно. Можно спокойно ехать дальше. След, оставленный отрядом магистра Трио, исчез окончательно.

«Браво, магистр Рон, прекрасно проделано! Простенько и со вкусом. Хорошо продуманная ловушка и вот отряд преследователей уже заброшен далеко в степь. Сколько времени пройдет, пока они выберутся на верную дорогу? Если повезет, то очень много. А если не повезет… если не повезет, то все равно, достаточно. И самому трудится почти не пришлось – всего то и дел, что подбросить Рону правильную мыслишку. А уж с техническими подробностями, магистр управился сам. Да как ловко! На расстоянии ловушку ставил, вне пределов прямой видимости, а как точно попал! Может ведь, когда захочет! Одно слово, молодец, магистр Рон!»

– А по-моему, это замаскированные охотники, – упрямо наклонил голову Седдон.

– Но никто не видел у них оружия, – возразил Тарсон. – Ладно, Джудит могла не разглядеть…

– Это и не входит в ее обязанности, – перебил его Бургомистр. – Ее дело – общий контроль на дорогах.

– Поэтому я и говорю, Джудит могла оружия не разглядеть, – терпеливо повторил хомячок. – Но Вэлли осмотрел все очень тщательно и Бретту никогда никто не упрекал в невнимательности. Если бы оружие было, они бы заметили.

– А этот прибор? Откуда мы знаем, что это такое?

– М-да, прибор… – Тарсон почесал животик когтистой лапкой. – Вэлли, ну-ка опиши его еще раз, поподробнее.

Скунс, который, доложив результаты своих исследований, присел в уголке около кормушки и деликатно подкреплялся земляными орешками, тут же вскочил и вышел на середину.

– Я таких еще никогда не видел. Это похоже на… нет, скорее… вот представьте себе паучье брюшко, без головы, но на крохотных ножках и из металла. А голова надета сверху – без глаз и совершенно черная. А из нее вверх торчит какая-то палочка с усиками… примерно так.

– Б-р-р, гадость какая, – передернуло бургомистра.

– Фу! – искренне поддержала его Делиза.

Седдон только скривился, демонстрируя свое отвращение, а Тарсон снова поскреб животик.

– Да что же это может быть такое? – спросил он растерянно.

– Раз мы не знаем, значит, это вполне может оказаться оружием, – убежденно ответил Седдон. – Я считаю, что мы обязаны принять меры.

– А если нет? Если это какой-нибудь научный прибор для изучения чего-нибудь такого… – Бургомистр поднял лапку и покрутил ею в воздухе. – Помнится, гроссмейстер Джанкарино рассказывал однажды про какую-то штуку для изучения подводных течений. Тоже из железа была и странной формы.

– Прибор для изучения подводных течений, – язвительно фыркнул Седдон. – Действительно, в нашем лесу это очень актуально!

– Можно изучать что-нибудь другое, – примирительно заметил Тарсон. – Есть воздушные течения.

– Ты что, предлагаешь дать им возможность заниматься своими изучениями в нашем лесу? – покрытые серебристой шерстью уши встали торчком, а глаза волка зажглись янтарным огнем.

– Нет, конечно, – поторопился погасить начинающуюся ссору Бургомистр. – И, разумеется, никто ничего подобного предлагать не может. Раз они соблюдают правила, то и мы не станем причинять им вред. Вопрос лишь в том, насколько деликатно мы будем их выпроваживать.

– Прошу прощения, господин Бургомистр, – с преувеличенной вежливостью заговорил Седдон. – Позволено ли мне будет задать один маленький вопросик? – он дождался неуверенного кивка барсука и шумно перевел дыхание. – Почему мы должны быть с ними деликатными?!

– Потому что нам не нужны осложнения. Потому что мы вообще не кровожадны.

– Ты так считаешь? – волк выразительно лязгнул зубами.

– Седдон, я прошу тебя, прекрати, – устало попросил Тарсон. – В конце концов, тот идиот с арбалетом в тебя не попал.

– И поэтому я должен с восторгом подставлять свою шкуру другим идиотам с арбалетами?

– У них нет… что ты хочешь сказать Вэлли?

– Прошу прощения, но мне пришла в голову мысль… господин Седдон, согласитесь, что между кровожадностью и вежливостью располагается достаточно большой диапазон возможностей… возможностей поразвлечься.

– Поразвлечься?

– Учитывая ваше, отнюдь не ординарное чувство юмора, – почтительно поклонился скунс. – Ведь и пугать можно по-разному.

– Хм!

– Что это вы собираетесь затеять? – нервно спросил Бургомистр. – Вэлли, тебе позволяется присутствовать на заседаниях, но ты не член правительства и не имеешь права действовать самостоятельно! Если у тебя есть предложения, ты должен изложить их, а мы рассмотрим и примем решение.

– У меня и в мыслях не было, поступить по-другому…

– Предложения, Вэлли!

– Н-ну, например… надеюсь Делиза не откажется помочь? – он дождался кокетливого кивка белочки и улыбнулся. – Спасибо дорогая. Так вот, Бреттен мне не так давно рассказывал, что прочитал он в одной книге описание такой странной сцены…

Маги начали уставать – Джузеппе, не выдержав давления смерча, сделал крохотный шажок назад; Арра, тяжело и хрипло дыша, с заметным трудом удерживала ладони на нужной высоте; Пироман торопливо бормотал какие-то поддерживающие заклинания. Только Таффи спокойно и уверенно стоял все в той же позе, сосредоточенно глядя прямо перед собой и ни разу не пошевелившись. И именно он первый заметил:

– Мощность напора падает.

– Ты уверен? – тут же встрепенулся Ганц.

– Уверен, – коротко ответил магистр.

– Точно, – подтвердил Джузеппе, – и быстро как! Через минуту-полторы щит можно будет убирать. – И тут же пожаловался, – странное какое-то ощущение. Что-то беспокоит, а что – не могу понять!

На всякий случай, подождали две минуты. Насыщенный розовый цвет щита поблек, и черные змейки практически исчезли: это означало, что внешнее давление равно внутреннему.

– Снимаем?

Джузеппе уже начал опускать руки, когда Арра неожиданно взвизгнула:

– Нет!

В ту же секунду все четверо снова приняли «боевую» стойку.

– А почему, собственно? – довольно язвительно поинтересовался Пироман, убедившись, что никаких сигналов, предупреждающих об опасности, на поверхности щита не наблюдается.