Будь со мной Петерсон Элис

40

Вместе со мной в церкви была вся моя семья и Чарли. Органная музыка заполняла траурную тишину сводов. Чарли взял меня на руки и посадил между моими родителями. Поставив инвалидное кресло у края церковной скамьи, он сел рядом с Джейми. Эдвард тоже был здесь.

– Я хочу прийти, Кас. Поддержать тебя. – Его слова тронули меня до глубины души. Фрэнки, к сожалению, не смогла приехать: она была в командировке в Индии.

Я взяла в руки молитвенник, всё ещё не веря, что это похороны моего друга. На входе в церковь выдавали программки поминальной службы. Я взглянула на свою. На первой странице была фотография Гая, а внизу было написано его полное имя: Гай Дэниел Пирсон. Я с трудом узнала его на изображении. Он был не такой худой и уверенно улыбался. Меня привлекли его глаза, полные жизни и надежды.

Родители Гая сидели в двух рядах от нас. Его мама, Энджи, была одета в кремовый костюм, дополненный светло-зелёным шарфом. Мне очень хотелось обнять и ободрить её. Через несколько дней после самоубийства Гая она рассказала Дому и мне, что Гай оставил записку. Когда его родители вернулись домой, то нашли на кухонном столе письмо, предназначенное для них. Он попросил, чтобы на его похороны не приходили в чёрном. И, от всего сердца поблагодарив своих родителей, он просил у них прощения.

Теперь мы с Домом понимали, почему Гай был таким радостным в тот день. Впервые после аварии он чувствовал себя хозяином положения.

В церковь продолжали приходить люди, поэтому к скамьям начали приставлять стулья. Я осмотрела помещение и поняла, что не вижу ни одного знакомого лица. Оказалось, я не была знакома ни с кем из его друзей. У входа стояла группа молодых мужчин, и мне стало интересно, были ли среди них коллеги Гая из Сити, которые не знали, что сказать, когда он разлил эспрессо в кафе.

Я заметила Дома и Миранду. Чарли помахал им рукой и позвал присоединиться к нам, поскольку я попросила его занять для них места. Мама ледяными пальцами прикоснулась к моей руке.

– Привет, Дом, – поздоровалась я, когда они с Мирандой устроились рядом с нами. – Смотри, здесь Пол.

Я указала на скамьи, которые были расположены ближе к выходу. К моему удивлению, Джорджина, наша бескомпромиссная медсестра, сидела рядом с Полом.

Когда внесли гроб, я едва не разрыдалась, ведь в гробу лежал Гай. Всего пять дней назад я провела с ним целый день, а сейчас прощалась с ним навсегда. Я тупо уставилась на гроб, дубовая крышка которого была украшена венком из белых лилий.

Все встали, чтобы спеть первый церковный гимн «Господь Всемогущий и Создатель, да прости прегрешенья наши»[32]. Только мы с Домом остались сидеть в своих колясках.

После первой проповеди была назначена поминальная речь Филиппа. Гай очень часто рассказывал нам о своём лучшем друге, поскольку большая часть его воспоминаний была связана именно с ним. Гай даже постоянно носил его маленькую фотографию в портмоне: на ней Гай и Филипп были ещё подростками. Они были неразлучны до тех пор, пока Филипп не женился. Я видела, что он сидел в церкви со своей женой Лизой и двумя сыновьями. Я помню, как Гай сказал мне, что Лиза ему очень нравилась, даже несмотря на то, что она утащила его лучшего друга в деревню.

Филипп подошёл к церковной кафедре. Он был высоким, крепко сбитым, темноволосым мужчиной. Он был красив той же суровой красотой, что и Гай. Гай говорил, что их часто принимали за братьев. Держа в руках карточки с речью, Филипп окинул присутствующих взглядом.

– Я никогда не забуду слова, которые отец сказал мне перед смертью, – начал он. – Жизнь измеряется не количеством дней, часов и минут, а тем, что ты успел сделать за время, отведённое тебе на земле. Мы собрались здесь сегодня, чтобы проводить в последний путь моего лучшего друга Гая. И мне есть, за что поблагодарить его. Я знал его с пяти лет. Первое, что он сказал мне при знакомстве, это то, что, когда он вырастет, он станет пилотом и будет путешествовать по миру. И добавил, что женится на танцовщице.

Он улыбнулся своим воспоминаниям.

– Мы вместе учились в школе, а потом – в колледже. Мы даже выбрали одинаковую работу. Гаю очень нравилось работать в Сити, и он очень быстро продвигался вверх по карьерной лестнице, благодаря амбициям и перфекционизму. Он отличался неимоверной жизненной силой. Стоило ему войти в комнату, как атмосфера наполнялась его безудержной энергией. С Гаем никогда не бывало скучно.

Филипп перевернул карточку и продолжил, его голос набирал силу.

– Все, что Гай делал, он делал хорошо. Но ему были чужды высокомерие и заносчивость. Он никогда не хвастался своими успехами. Гай обожал спорт: крикет, теннис, футбол, регби, лыжи. Он не знал страха, в то время как мне приходилось врать, что я не боюсь спускаться с ним по самым сложным горнолыжным трассам или прыгать с тросом. Я немного завидовал его бесстрашию. Гай никогда не боялся подойти к самой красивой девушке на вечеринке и пригласить её на свидание. Он всегда говорил мне, что я слишком предусмотрителен и осторожен. «Жизнь слишком коротка» – таков был его девиз. – Филипп остановился, чтобы перевести дыхание. – Что ж, его жизнь оказалась непостижима коротка. Травма позвоночника стала для него самой жестокой насмешкой судьбы, которую только можно себе представить.

Я крепко сцепила руки, с волнением ожидая продолжения этой фразы. Собирался ли он сказать, что для Гая смерть была счастливым освобождением от мучений?

– Однажды он сказал мне, что единственным положительным моментом после травмы для него стало знакомство с Кас и Домом. – Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Гай очень много о вас рассказывал, – произнёс он, глядя на меня, а затем переводя взгляд на Дома. – Он вас очень любил. Вам удалось вернуть к жизни моего старого доброго Гая. Но надежда больше не светилась в его глазах.

Филипп отложил свои карточки.

– Гай был одним из самых важных людей в моей жизни. Он был моим братом. Он был моим другом, который всегда приходил мне на помощь. Мне мучительно больно от того, что я не смог помочь ему. Он был бы приятно удивлён, если бы узнал, сколько людей пришло сегодня с ним проститься. Дело в том, что он даже не подозревал о том, что он значит для нас. – Филипп взглянул на родителей Гая. – Гай был очень вам благодарен за вашу поддержку и за то, что вы не теряли веру в него. Он думал, что подвёл вас.

Мама Гая покачала головой.

– Он называл себя калекой, – с чувством произнёс Филипп. – «Я просто бесполезный, никому не нужный калека». Но… но… мы… – Его голос дрогнул. – Мы прощаемся сегодня не с калекой. А с моим лучшим, самым верным другом. Мне будет очень его не хватать. Простите, – извинился Филипп. Он откашлялся и нашёл в себе силы продолжить. – В следующем году я собираюсь участвовать в благотворительном марафоне для сбора средств для организации, помогающей тем, кто перенес травмы позвоночника. В память о Гае.

Филипп вернулся на своё место.

– Что случилось, пап? – спросил младший из его сыновей.

Мама снова сжала мою руку. Я посмотрела на Чарли: в его глазах блестели слезы.

41

Сидя в своей комнате, я с трепетом прислушивалась к гудкам в телефонной трубке. Я не общалась с Сарой на протяжении нескольких месяцев. Но меня вдруг одолели воспоминания о времени, проведённом с ней в Королевском колледже: на первых двух курсах мы были неразлучны. Как же мне нравилось сидеть с ней за чашкой чая в кафе в перерывах между парами или пить дешёвое вино в студенческом баре после занятий. Я боялась, что Сара не ответит на мой звонок. Возможно, я спохватилась слишком поздно.

– Привет, Кас, – неуверенно произнесла Сара. – Как дела?

– Спасибо, хорошо, – автоматически выпалила я. – То есть, нет. На самом деле, плохо.

– А… Ясно.

Я посмотрела на фотографию Гая на своём прикроватном столике.

– Извини, что я пропала.

– Я звонила тебе. Много раз.

– Я знаю. – Я была готова расплакаться.

– Кас, что-то случилось? – ласково спросила она, и в её интонациях я узнала свою лучшую подругу.

– У тебя есть время?

– Сейчас?

– Это очень важно.

Сара ждала меня в кафе недалеко от Баронс Корт. На ней была бежевая шапка, джинсы и мешковатый свитер. Её густые каштановые волосы были подстрижены до плеч.

Она расцеловала меня в обе щеки и села рядом со мной.

Мы заказали только чай, потому что ни одна из нас не была голодна.

– Я так удивилась, что ты позвонила, – призналась она, размешивая сахар. – Что-то стряслось?

– На прошлой неделе мой друг… покончил жизнь самоубийством.

Она замерла.

– Мне очень жаль. Кто?

– Гай.

– Тот, с кем ты подружилась в больнице?

– Да.

– А как он погиб?

– Бросился под поезд.

– О, Кас, я даже не знаю, что сказать.

– В этом-то наша беда в последнее время… Мы с тобой не знаем, что сказать друг другу.

Мы замолчали.

Глубоко вздохнув, Сара наконец произнесла:

– Признаюсь честно, я не знала, как справиться с тем, что с тобой случилось. Я чувствовала вину из-за того, что я продолжала учиться в колледже, а ты…

– Это не твоя вина, – перебила я её. – А моя.

– Нет, это не так.

– Ладно, никто не виноват в том, что случилось.

Сара кивнула. Её глаза наполнились слезами.

– Жизнь слишком коротка, – сказала я, думая о Гае. – Мне тебя не хватает.

– А мне – тебя.

Мы просидели в кафе до закрытия: никак не могли наговориться. Я рассказала ей о том, как подружилась в больнице с Гаем, и о последнем дне, проведенном вместе с ним. Мы плакали из-за Гая и из-за нашей утраченной дружбы. Но Сара улыбалась, когда я рассказывала ей историю о женщине на серебряном мерседесе. Я вкратце поделилась впечатлениями о своей работе в «Опоре» и не забыла упомянуть о поддержке Чарли:

– Я бы не смогла пережить последнюю неделю без него.

– Он кажется хорошим парнем, – заметила Сара. – Похоже, вы очень близки.

Я сказала ей, что он встречается с Либби.

– И я совсем не против.

Сара смерила меня проницательным взглядом.

– Ты же влюблена в него, я права?

Мне ни к чему было ей врать: она слишком хорошо меня знала. Мы поговорили о Чарли. Я почувствовала облегчение, признавшись себе, что всё ещё его любила. И после смерти Гая мои чувства стали только сильнее.

У Сары был парень по имени Мэтт. Он работал врачом.

– Он такой же ботан, как и я. И он рыжий, – прошептала она.

Я улыбнулась.

– Познакомишь меня с ним?

– Обязательно. – Она задумалась. – Слушай, а что ты собираешься делать сегодня вечером?

– Не знаю. А что?

– Мэтт недавно переехал на новую квартиру и решил устроить вечеринку. – Сара, должно быть, заметила мою нерешительность, потому что торопливо добавила: – Я пойму, если ты не захочешь.

– На каком этаже он живёт?

– На третьем, но я уверена, Мэтт сможет тебя поднять на свой этаж. Я рассказывала ему о тебе, – сказала она с теплотой в голосе.

– Я не уверена, что мне стоит идти.

– Хорошо. Я сейчас пойду домой, но если вдруг ты решишь присоединиться, просто позвони мне.

– Было бы здорово познакомиться с Мэттом, – задумчиво произнесла я, проникаясь этой идеей.

– После всего, что случилось, возможно, тебе не помешает немного развеяться.

Когда я вернулась домой, Чарли сидел в гостиной и читал газету. Я рассказала ему о своей встрече с Сарой.

– Я встречаюсь с ней сегодня вечером.

– Отлично! – кивнул он.

– Я иду на вечеринку.

– Вечеринку?!

– Не волнуйся ты так.

– Я и не волнуюсь. Где будет эта вечеринка?

Я рассказала, о новом парне Сары и о его недавнем переезде.

– Встречу новых людей, – убеждала я не только Чарли, но и себя. – Будет весело. А ты что будешь делать?

– Останусь дома.

– А Либби?

– Она занята. Слушай, Кас…

– Ладно, пойду собираться. Позвоню Саре.

– Кас!

Я обернулась.

– Не ходи туда, – попросил он.

– Что?

– Давай посмотрим телевизор и закажем тайской еды? Посидим, поболтаем?

– Я не хочу сидеть дома.

Чарли нервно провёл рукой по волосам.

– Но ты выглядишь очень усталой. Ты уверена, что на самом деле хочешь пойти на какую-то вечеринку…

– Чарли, я уже решила.

– Ты никого там не знаешь, и…

– Я знаю Сару.

– Похороны Гая были всего пару дней назад, ты же…

– Мне не нужны твои нотации! Я хочу пойти на вечеринку! Мне это необходимо! Я не могу есть, не могу спать, мне снятся кошмары, в голове ад…

– И именно поэтому тебе лучше…

– Мне надо забыть обо всём хотя бы на одну сраную ночь!

Из-за моих криков Тикет всполошился и начал лаять.

– А ну тихо! – крикнул на него Чарли, потеряв самообладание. – Я пытаюсь ей помочь! Тикет, мы с тобой в одной команде, приятель!

Тикет повесил голову и поплёлся к своей корзине у камина.

– Тикет, милый, всё в порядке, – сказала я и повернулась к Чарли. – Можно я оставлю его с тобой?

– Ладно. Желаю тебе приятно провести вечер.

– Спасибо.

Я хотела добавить, что постараюсь не засиживаться допоздна, но промолчала.

42

Наше такси остановилось перед многоквартирным домом. Сара вышла первая и подождала, пока водитель установит для меня пандус. Она написала сообщение Мэтту.

– Он сейчас спустится, – успокоила она меня.

– Ты знаешь кого-нибудь на этой вечеринке? – спросила я, с беспокойством глядя на окно третьего этажа, из которого доносилась музыка.

– Да, несколько человек точно знаю. Но ты не беспокойся.

К нам лёгкой походкой подошёл высокий привлекательный рыжеволосый мужчина с веснушками.

– Ты, наверное, Кас, – сказал он. – Приятно познакомиться. Итак. – Он размял мышцы, совсем как Чарли. – Сейчас перекину тебя через плечо и донесу до квартиры.

Комната была наполнена незнакомыми людьми. Какой-то парень переступил через мою подставку для ног и наклонился к Саре, практически касаясь ширинкой моего лица.

– Кас, знакомься, это Дункан, – представила его Сара. – Брат Мэтта.

Он улыбнулся, почти не глядя на меня, и спросил у неё, придёт ли она на концерт в следующую субботу.

– Дункан играет в группе, – пояснила Сара.

– О, как интересно, – сказала я, повышая голос, чтобы перекричать музыку. – А что вы играете?

– Что-то вроде рока. Да, Дункан? – ответила за него Сара.

– Ага. Принести тебе выпить? – спросил он её и добавил, что у него есть пара лишних билетов, если она захочет пойти на концерт. Его группа играла в «Андовер Армз»[33].

Сара наклонилась ко мне.

– Что хочешь выпить?

– Мне всё равно. Может, белое вино? А эта ваша группа, – обратилась я к Дункану, не собираясь оставаться в тени. – Как она называется?

– Подожди секунду, – бросил он, прикасаясь к моему плечу. – Эй, Пол!

Попытка не удалась, подумала я, глядя, как Дункан растворился в толпе. В это время Сара пробиралась к кухне, где Мэтт разливал напитки.

В помещении было так много людей, что я не могла развернуться и застряла на одном месте.

Прошло пять минут.

Мне надо было выпить.

Срочно.

Ну, что там Сара? Сколько времени нужно, чтобы налить бокал вина? Я попыталась продвинуться вперёд, но оказалась зажата между двумя группами гостей.

Ко мне подошёл парень. Я уже открыла рот, чтобы представиться, когда он резко отодвинул моё инвалидное кресло с дороги и поцеловал какую-то девушку, которая стояла позади меня. И снова я насладилась видом чьей-то ширинки.

В конце концов вернулась Сара с вином. Я одним глотком опустошила бокал, продумывая план побега. Она представила меня какому-то драматургу. Его жена-француженка рассказала мне о курсе консультаций по поиску работы, который она ведёт. Они мне понравились, но, к сожалению, они должна были уходить, потому что дома их ждал двухлетний ребёнок, оставленный с няней. Когда они ушли, мне удалось пробраться к столу с закусками и съесть пару мини-чизбургеров.

Задребезжал домофон. На лестнице послышался топот сотни слонов, и в комнату ввалилась целая толпа с бутылками вина и упаковками пива. В помещении становилось душно от сигаретного дыма. Пахло травкой. Апогеем неудачного вечера стало то, что меня приняли за пепельницу и смахнули сигаретный пепел прямо мне в волосы. Потом кто-то врезался в моё кресло, из-за чего я выронила свой мини-чизбургер из рук и закапала джинсы кетчупом. Я закрыла глаза и пожалела, что не осталась дома с Чарли и Тикетом. Сейчас бы я наслаждалась тайской едой и смотрела интересный фильм. Вместо этого я торчала в незнакомом месте, окруженная толпой незнакомых людей… Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой.

Пока я ждала своей очереди в туалет, я раздумывала, как мне уйти с вечеринки. В тот момент я страшно ненавидела своё кресло. Для меня больше не существовало такого удовольствия, как незаметный побег. Мне надо было поговорить с Сарой, попросить Мэтта перенести меня на первый этаж… вызвать такси…

Снова зазвонил домофон.

– Ну, наконец-то, – сказала женщина в чёрном платье, ответившая на звонок. Она подошла к входной двери. На лестнице послышались шаги.

– Извини, застрял пробке, – сказал ей мужчина.

Он вошёл в комнату и, увидев меня, остановился, как вкопанный. Моё прошлое во плоти стояло передо мной и смотрело на меня круглыми глазами.

Я сидела в ванной комнате, одна, покачиваясь взад и вперёд в своём кресле от ужаса нахлынувших воспоминаний, которые я старательно подавляла всё это время.

– Какая же у меня тяжёлая голова.

– Что ж, мисс Брукс, я знаю одно прекрасное средство от похмелья. Секс.

– Секс?

– Да, секс. – Шон гладит меня по щеке. Вдруг его лицо становится серьезным. – В больших количествах. На всякий случай я выпишу вам рецепт.

Я почувствовала, как тошнота подступает к горлу, и налила себе в бокал воды из-под крана.

– Откуда ты её знаешь? – слышу я голос новой девушки Шона.

– Как насчёт больших сэндвичей с беконом? – Я машу рукой перед его носом.

– Я люблю тебя, Кас.

Я истерично рылась в сумочке, пытаясь найти телефон. Достав наконец мобильник, я ему позвонила. Линия была занята.

– Кас! – слышу я голос Шона.

Я оборачиваюсь, поднимаю взгляд на наше окно на четвёртом этаже и вижу: Шон высунулся из окна и машет моим кошельком. Какая же я дура.

– Бросай его вниз!

– Нам ещё нужен сахар! И сигареты!

– Ладно. Бросай!

Он медлил.