Неистовые джокеры Мартин Джордж

Глава четырнадцатая

19:00

Личный парикмахер закончил подравнивать ему бороду и снял с него покрывало, Хирам Уорчестер величественно поднялся с кресла, облачился в безукоризненный смокинг и оглядел свое отражение в зеркале. Сорочка на нем была шелковая, густого темно-синего цвета с серебряными запонками. Синий с серебром был фирменным цветом «Козырных тузов».

— Замечательно, Генри. — Удовлетворенно кивнув, Хирам щедро расплатился с парикмахером.

У входа в кабинет его поджидал Кертис. В ресторане все было готово к встрече гостей. Официанты и бармены заняли свои посты. Удивительные по своей выразительности и мастерству ледяные скульптуры Кельвина Мороза уже разместили в зале, и каждую окружал ров из колотого льда с зарытыми в него бутылками «Дом Периньон». Столики с горячими и холодными закусками расставили по всему ресторану, чтобы гости не толпились в одном месте. Музыканты замерли в ожидании над своими инструментами. С потолка струили мягкий свет искрящиеся люстры в стиле арт-деко. На западе уже потихоньку тлел живописный малиново-золотой закат.

Хирам улыбнулся.

— Открывай, — велел он Кертису.

Когда двери ресторана распахнулись, оказалось, что в фойе уже ожидали с десяток человек. Хирам раскланялся с женщинами и поцеловал каждой руку; обменялся крепким рукопожатием со всеми мужчинами, представил тех, кто не был знаком друг с другом, и проводил всех в бар. Эти «ранние пташки» были никому не известные захудалые тузы — у известных хорошим тоном считалось опаздывать, — явно взволнованные приглашением Хирама. Некоторые из тех, кто совсем недавно вытащил дикую карту, никогда еще не бывали в «Козырных тузах», но Хирам обращался с ними так, будто они были его давними друзьями, с которыми он лет сто не виделся.

Незваными же гостями оказался долговязый белобрысый студент, которому явно было не по себе во взятом напрокат смокинге, и его подружка.

— Что мне сделать, чтобы попасть внутрь? Угадать, сколько вы весите? — спросил он, когда Кертис подозвал Хирама, чтобы тот вынес свое решение.

— Нет, — с улыбкой покачал головой Уорчестер. — Боюсь, этот фокус уже устарел. Но вы, я вижу, читали «Шик диких карт».

— Еще бы. Так что мне нужно сделать?

— Доказать мне, что у вас есть способности туза.

— Прямо здесь? — Парнишка нерешительно огляделся по сторонам.

— А что, что-то не так? В чем заключаются ваши способности, могу я осведомиться?

Студент прокашлялся.

— Ну, это не так-то просто объяс…

— Он может превращаться в мальчика с пальчика, — объявила его подружка четким и громким голосом.

Молодой человек побагровел до корней волос.

— Да, я… э-э… уплотняю молекулы своего тела и становлюсь меньше. Я могу… э-э… сжаться до шестидюймового роста. — Он пытался говорить как можно тише, но вокруг повисла гробовая тишина. — При этом моя масса остается неизменной, — добавил он, оправдываясь.

— Да уж, малыш, это всем способностям способность, — громогласно высказался Уоллес Лараби, который стоял у столика с закусками, держа в руке гречишный блинчик, грозивший вот-вот порваться под тяжестью икры, которую Уоллес на него навалил. — Дрожь берет от страха.

Хирам ни за что бы не подумал, что можно покраснеть еще сильнее, но парнишка покраснел.

— Не обращай на Уоллеса внимания, — сказал Уорчестер. — Как-то раз, еще в семьдесят восьмом, он едва не испортил нам всю вечеринку, когда продемонстрировал свои способности, и теперь отлично знает, что я спущу его с лестницы, если он еще раз попробует сделать это. Зря не назовут Человекоскунсом.

Все расхохотались, Лараби как ни в чем не бывало потянулся за следующим блинчиком, а мальчишка, похоже, немного пришел в себя.

— В общем, — сказал он, — все дело в том, что, когда я сжимаюсь, моя одежда … короче говоря, я уменьшаюсь, а она — нет.

Хирам все понял.

— Кертис, — велел он. — Отведи его в мой кабинет и проверь, действительно ли он способен сделать то, что говорит.

Метрдотель улыбнулся.

— Сюда, пожалуйста.

Несколько минут спустя они появились снова; Кертис еле заметно кивнул, и собравшиеся гости разразились аплодисментами, а мальчишка снова покраснел.

— Добро пожаловать в «Козырные тузы», — провозгласил Хирам. — Я не уловил вашего имени.

— Фрэнк Бомонт, — ответил парнишка.

— Но я зову его Мальчик с пальчик, — заявила его подружка.

— Гретхен! — шикнул на нее Фрэнк.

— Я унесу ваш секрет в могилу, даю вам слово, — поклялся Хирам. — Он поманил проходившего мимо официанта. — Лимонаду? Или вам уже достаточно лет, чтобы выпить по бокалу шампанского? — осведомился он у Фрэнка с Гретхен. — Не забывайте, в этой комнате полно телепатов.

Они сошлись на лимонаде.

На Пятой авеню, перед входом в Эмпайр-стейт-билдинг, творилось настоящее безумие. Журналисты, зеваки и поклонники тузов образовали тесный коридор и поедали глазами всех, кто пытался пройти внутрь. Дженнифер и Бреннан с другой стороны улицы наблюдали за тем, как лимузины подъезжают к красной ковровой дорожке, расстеленной от края тротуара до самого входа в фойе, и как толпа встречает вспышками и криками радости появление одного туза за другим.

Соколица, по своему обыкновению, приехала на собственном «роллс-ройсе». На ней было черное бархатное платье без бретелек с открытой спиной и разрезом до пупка. Она ослепительно улыбалась собравшимся поклонникам, но крылья крепко прижимала к себе — в прошлом ей уже не раз довелось иметь дело с охотниками за сувенирами, которые так и норовили выдернуть у нее перо. Тахион вышел из лимузина. Его сопровождала сногсшибательная чернокожая красотка в платье с вырезом, который по глубине почти не уступал Соколицыному.

— Мне придется оставить тебя здесь, — сказал Бреннан, когда из подъехавшего такси вышел мужчина в белом обтягивающем костюме.

— Будь осторожен, — попросила Дженнифер.

Он улыбнулся.

— Ерунда. Не забывай: держись подальше от Фантазии и Капитана Глюкса. Не исключено, что они работают на Кина.

Девушка кивнула.

— И еще одно. Вряд ли здесь может произойти что-нибудь опасное, но, просто на тот случай, если вдруг что-нибудь пойдет не так и тебе придется уйти, назначим условное место, чтобы нам не пришлось снова гоняться друг за другом по всему городу, — Бреннан на секунду задумался, — Таймс-сквер, на углу 43-й и Седьмой.

— Хорошо, — отозвалась Дженнифер.

Она хотела еще раз предупредить его, чтобы был осторожен, но это было глупо. Никаких неожиданностей не намечалось, и ее приключение было почти окончено. Девушка вдруг поняла, что ощущает сожаление, смешанное с облегчением.

Бреннан поднял руку в прощальном жесте, и она махнула ему в ответ. Она смотрела, как он безмолвно отступил в тень, натянул маску, развернулся и перешел улицу.

— Ты что-нибудь слышал о Черепахе? — спросил Хирам, едва Фортунато переступил порог.

— После полудня — ничего. Панцирь нашли?

Хирам покачал головой.

— Никаких следов. Я просто не могу в это поверить. Это… — Он вдруг заметил Корделию. Она успела привести себя в порядок, а Ичико подыскала ей облегающее белое платье, — Моя дорогая! Прошу вас простить мою невежливость. Я — Хирам Уорчестер, владелец этого заведения.

— Корделия, — представил девушку Фортунато. Хирам замер над ее рукой. Фортунато терпеливо ждал. — Как Джейн? С ней все в порядке?

Хирам махнул в сторону бара.

— Я весь день не спускал с нее глаз. И он тоже, — добавил Уорчестер, указывая на андроида, который прочно обосновался рядом с девушкой.

Фортунато кивнул, потом заметил по правую руку Модульного человека бутылку чистого виски.

— Он что, пьян?

— Я все слышал, — с достоинством сообщил Модульный человек. — Я андроид и не могу находиться в состоянии алкогольного опьянения в том смысле, какой вкладывают в это понятие обычные люди. — Он имитировал оскорбленное человеческое покашливание. — Я действительно запустил подпрограмму, которая разупорядочивает мои мыслительные процессы и тем самым симулирует опьянение, но при малейших признаках опасности ее действие будет прервано. Заверяю вас, я не пьян, — Он снова обернулся к Водяной Лилии, которая уткнулась в свой коктейль и выказывала явные признаки нетерпения. — Так о чем мы говорили?

— Фортунато? — позвала она.

— Погоди, — отозвался чернокожий туз. — Еще пару минут. — В другом конце зала появилась Соколица. Фортунато снова обернулся к Хираму и попросил: — Ты не мог бы показать Корделии все здесь вместо меня? Мне нужно заняться одним делом.

— С удовольствием.

Мужчины, гурьбой обступившие Соколицу, увидели, что он приближается, и один за другим начали расползаться. Когда он подошел, рядом с ней уже никого не осталось.

Ее руки скрывали длинные перчатки, платье оставляло обнаженными крепкие мускулистые плечи и огромные коричнево-белые крылья, росшие из спины. Вырез был таким низким, что Соколице, должно быть, пришлось приклеивать платье, чтобы оно не свалилось.

На своих каблуках она была чуть выше шести футов. Каштановые волосы, убранные в прическу, за видимой простотой которой явно скрывалась кропотливая работа парикмахера, пышным облаком окружали ее головку. Точеные скулы и нос, казалось, вышли из-под резца скульптора, а не были созданы самой природой. Глаза у нее были такого ярко-синего цвета, что Фортунато заподозрил контактные линзы. Но их выражение захватило его врасплох. В них прыгали искорки, как будто женщина готова была вот-вот расхохотаться, а уголки губ кривились в иронической усмешке.

— Меня зовут Фортунато, — представился туз.

— Мне говорили. — Она неторопливо смерила его взглядом с ног до головы. После общения с Мирандой у него остался вкус мускуса на губах, а также явно заметная эрекция. Усмешка Соколицы стала шире, — Хирам сказал, вы меня искали?

— Думаю, вам может грозить серьезная опасность.

— Ну, возможно, не сию минуту, но такая возможность кажется мне весьма вероятной.

— Я не шучу. Плакальщик и Малыш Динозавр уже погибли. Астроном убил их обоих сегодня утром. Не говоря уже о десяти или пятнадцати его бывших сподвижников. Черепаха пропал без вести; вероятно, он тоже мертв. Вы с Тахионом и Водяной Лилией — его наиболее вероятные следующие цели.

— Минутку, минутку. Я пытаюсь уложить все это в голове. Значит, вы единственный, кто может меня спасти, так? Поэтому после ужина вы отправитесь ко мне домой и будете охранять мое бесценное тело, верно? Всю ночь?

— Даю вам слово…

— Я слегка разочарована, Фортунато. После всего того, что я о вас слышала, я полагала, что вы будете несколько более, гм, романтичны. Не думаете же вы, что я клюну на такую неубедительную историю? Это оригинально, не скрою. — Женщина протянула руку и потрепала его по щеке. — Но совершенно неубедительно. — Улыбнувшись, она направилась к другим гостям.

Фортунато не стал ее удерживать. По крайней мере, здесь с ней ничего не случится.

Он покрутил головой в поисках Корделии и увидел, что девушка разговаривает с каким-то арабом в цирковом костюме. Тот пытался, и не без успеха, заглянуть в вырез ее платья.

Да у этой девочки просто талант, подумал Фортунато. Она может играть с мужчиной, как кошка с мышкой, производит впечатление неглупой и забавной и не строит из себя недотрогу. Если он примет ее на работу, придется собственноручно посвящать ее во все тонкости профессии. Обычно эта задача всегда была ему весьма по вкусу, но сейчас его терзали сомнения. Она казалась такой… такой чертовски невинной.

У входа завязалась какая-то возня. Хирам усердно жал руку Тахиону, чуть переигрывая роль радушного хозяина. Рядом с такисианином стояла женщина, с которой Фортунато видел его у Могилы Джетбоя. Она бросила на него мимолетный взгляд, и чернокожий туз узнал красавицу. Девушка по вызову, ночь с которой стоила бешеных денег — примерно из тех же соображений, по которым в Японии так ценится рыба фугу. Время от времени (предположительно случайно) при оргазме она выделяла смертоносный яд. На улице ее знали под прозвищем Русская Рулетка.

Тахиону ничто не грозит — Фортунато решительно не представлял себе, чтобы этот инопланетный педик мог довести такую женщину до оргазма.

— Ты уверена, что хочешь туда пойти?

Подол шелкового платья скользнул по ноге, в распахнувшемся разрезе показалось колено, и она выбралась из лимузина, опираясь на предложенную Тахионом руку.

— А ты уверен, что хочешь туда пойти? Это ведь из твоего лица сделали отбивную.

— Ерунда. К тому же мне не хотелось бы обидеть Хирама после того, как он столь любезно пришел к нам на помощь.

— Ладно.

— Но тебе пришлось пережить несколько ужасных минут, и мне не хотелось бы…

— Доктор, мы уже здесь, и я не понимаю, что толку стоять перед входом и препираться на глазах у нескольких сотен зевак.

Она вошла в фойе Эмпайр-стейт-билдинг с настолько скучающим видом, насколько его назойливость разозлила ее. Тахион был заботлив, когда одевался к ужину, внимателен, когда они вернулись к ней, чтобы она могла сменить изящный брючный костюм на белое шелковое вечернее платье, которое было на ней сейчас, предупредителен, когда они ехали сюда, — и она уже была готова его убить. Какая ирония! Ведь все время, пока такисианин суетился и хлопотал вокруг нее, Рулетку занимала только одна мысль: он все еще жив. Она провела в обществе Тахиона восемь часов, помогла спасти от бандитов и до сих пор не убила его.

Не сейчас! У нее еще будет время.

В вестибюле толпились журналисты. Точно неспокойное озеро волновалось перед лифтами, а когда в дверях появился доктор, озеро превратилось в цунами и хлынуло навстречу ему. Застрекотали камеры; под нос им совали микрофоны, со всех сторон летели вопросы:

— Вы можете прокомментировать гибель Малыша Динозавра и Плакальщика?

— Вы сотрудничаете с властями в этом деле?

— Правда ли то, что говорят о вашем собственном похищении?

Тахион с грозным видом отмахивался от всех, однако эта тактика не помогла, и он просто протиснулся сквозь толпу к скоростному лифту.

Смазливый красавчик в помятом сером костюме почти прижался вплотную к Рулетке.

— Эй, Тахи, решил дать нашим глазам отдых или просто пытаешься угодить своей даме?

Репортер ироническим взглядом обвел белые бриджи, мундир и плащ, белые же ботфорты на высоких каблуках, инкрустированных лунными камнями, небольшую шляпу из белого бархата, лента которой была украшена серебряной брошью с лунным камнем.

— Отойди, Проныра.

— Ну, и кто же это новое дарование? Эй, крошка, какой способностью ты можешь похвастаться?

— Я не туз, оставьте меня в покое.

От волнения у нее перехватило дыхание, и Рулетка отвернулась, пытаясь укрыться от этих чересчур цепких глаз.

— Тахион, — произнес Проныра неожиданно очень серьезным тоном. — Можно с тобой поговорить?

— Не сейчас.

— Это очень важно.

— Тахион, пожалуйста, я не могу больше находиться в такой давке. — Ее пальцы стиснули его рукав, и такисианин отвернулся от журналиста, бросив:

— Приходи ко мне в клинику.

Двери лифта закрылись за ними, и сердце у нее забилось медленнее.

— Я еще ни разу не слышал, чтобы Проныра ошибался. Ты действительно…

— Никакой я не туз! — Рулетка стряхнула его ладонь со своего обнаженного плеча. — Сколько еще тебе говорить?

— Извини.

Он говорил совсем тихо; в сиреневых глазах плескалась обида.

— Не надо! Не надо извиняться! Не надо быть таким заботливым, таким предупредительным!

Он отошел в дальний угол лифта, и все остальное время они ехали в молчании.

Лифт доставил их в просторный вестибюль «Козырных тузов». Рулетка смотрела во все глаза — любопытство взяло верх над волнением. Она никогда еще не была в этом ресторане. Джозия считал явление тузов и джокеров вульгарным и пугающим (она сама видела, как он отреагировал, когда узнал, что она тоже заражена инопланетным вирусом) и всячески избегал этого излюбленного тузами места.

Стены были увешаны фотографиями знаменитостей, а в центре зала стоял Хирам собственной персоной — улыбающийся, безукоризненно изысканный, вежливый, но неумолимый в своей решимости не пропустить внутрь высокую нескладную фигуру в пурпурном костюме, из-за чего незваный гость напоминал «дядю Сэма».

— …но я ведь, того, друг Звездного Света, — объяснял долговязый белобрысый хиппи.

— Я уверен, что так оно и есть, — отвечал Хирам.

Он принялся мягко объяснять, что у знаменитых тузов великое множество друзей, куда больше, чем в состоянии вместить его ресторан, и «Козырные тузы» рады будут принять Капитана Глюкса в своих стенах в любой другой день в году, но сегодня закрытая вечеринка; он уверен, что Капитан все поймет.

Тахиону хватило одного взгляда, чтобы разобраться в происходящем, и он положил руку на широкое плечо Хирама.

— Я понимаю, как он выглядит, — сказал он, — но Капитан Глюкс и вправду туз, и притом очень хороший человек. Я ручаюсь за него, Хирам.

Владелец «Козырных тузов» явно не ожидал такого заступничества, но все же смягчился.

— Хорошо, доктор, я поверю вашему слову. — Он обратился к Глюксу: — Прошу вас простить меня. У нас всегда уйма желающих пробраться сюда без приглашения и поклонников тузов, и нередко они наряжаются в самые странные костюмы, так что, когда кто-то не может продемонстрировать свои способности туза, мы… Я уверен, вы меня понимаете.

— Да-да, конечно, приятель, — отозвался Глюкс, — Это клево. Спасибо, док.

Он нацепил свою шляпу и вошел в ресторан.

— Если вы пришли в маске, это еще не значит, что вы можете просто так попасть внутрь, леди, — сообщил Дженнифер дородный мужчина в смокинге в фойе «Козырных тузов».

Девушка улыбнулась ему, сделала свою руку бесплотной и просунула ее сквозь стену. Она предпочла бы продемонстрировать что-нибудь более эффектное, например провалиться сквозь пол, но ей очень не хотелось потом одеваться на глазах всего народа, ждавшего своей очереди пройти в ресторан.

— Да, проходите.

Великан в смокинге со скучающим видом пропустил ее внутрь.

«Козырные тузы» походили на сказку. Дженнифер мгновенно почувствовала себя совсем маленькой, ничтожной и из рук вон плохо одетой. Она выругала про себя Бреннана, который не сообразил вместо джинсов принести ей вечернее платье, но со вздохом вынуждена была признать, что для этого нужно было обладать сверхъестественной прозорливостью.

В главном обеденном зале собралось больше сотни человек — они потягивали коктейли, жевали аппетитные закуски и болтали, собравшись небольшими кучками и большими группами. Дженнифер направилась прямиком к столу — в животе у нее при виде такого количества разнообразных яств заурчало. Глаза у нее разбежались: и паштет фуа-гра, и икра, и ломтики датской ветчины, и двенадцать сортов сыра, и с полдюжины разнообразных видов хлеба и крекеров. Она намазала на крекер паштет и оглядела зал, чувствуя себя в окружении десятков всем известных людей охотницей за знаменитостями.

Хирам Уорчестер, он же Фэтмен, судя по его виду, сбивался с ног. Нелегко, наверное, давать такой ужин, пожалела его Дженнифер. Она узнала Фортунато, хотя он был не из тех, кто ищет известности. Он разговаривал с Соколицей. У него вид был очень серьезный, она же явно забавлялась. Девушка нащупала в заднем кармане джинсов игральную карту, но не решилась подойти к нему и передать ее. Похоже, у него и своих забот было полно, и потом, она сама в состоянии позаботиться о себе.

Дженнифер подхватила бокал шампанского с подноса официанта, который обносил гостей, и одним глотком осушила его.

— Я знал, я так и знал. — В протяжном мужском голосе слышалось еле сдерживаемое волнение. — Я так и знал, что она здесь появится.

Дженнифер обернулась — пустой бокал в одной руке, надкушенный крекер с паштетом в другой. За спиной у нее стоял Хирам. С ним был тот самый мужчина в белом обтягивающем костюме, которого она видела у входа — он выходил из такси.

— Это вы мне?

— Клянусь твоей аппетитной попкой, лапочка, — подтвердил мужчина в белом.

Лицо у него было какое-то неправильное. Он с ног до головы окинул ее взглядом, от которого Дженнифер почувствовала себя раздетой, но этот взгляд был лишь частью того, от чего ей стало не по себе. В его чертах, если рассматривать каждую из них в отдельности, не было ничего неприятного, наоборот, они даже были красивыми, но, составленные вместе, они производили впечатление чего-то совершенно несовместимого. Нос казался слишком длинным, подбородок — чересчур маленьким. Один пронзительный зеленый глаз располагался чуть выше другого. Челюсть у него была скошенная, как будто ее когда-то сломали, и она криво срослась. Он облизнул губы — возбужденно, нервически.

Хирам вздохнул.

— Вы уверены, мистер Рэй?

— Это она, я знаю, она. Я знал, что она не сможет не прийти на эту чертову вечеринку. Будь я проклят, если не прав.

— Что ж, ладно. Исполняйте свои обязанности.

Ресторатор снова вздохнул и пошевелил кистями рук, как будто умывал их. Тот, которого он назвал Рэем, кивнул и обратился к Дженнифер:

— Меня зовут Билли Рэй. Я — федеральный агент и хотел бы взглянуть на ваши документы.

— Зачем? — спросила Дженнифер, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.

— Вы очень похожи на девушку, которая сегодня утром ограбила квартиру одного достойного гражданина.

Дженнифер уставилась на недоеденный крекер, который все еще держала в руке.

— Черт, — выругалась она, и крекер и бокал полетели на пол из ее ставших призрачными рук.

Рэй действовал с быстротой молнии. Он бросился к ней, но успел схватить лишь джинсы, комком упавшие на пол.

— Боже мой, Уорчестер, — услышала Дженнифер его последние слова, прежде чем окончательно провалиться сквозь пол, — ну почему вы не позволили мне вырубить эту стерву без лишних слов?

Юркая фигурка Тахиона растворилась в толпе тузов в поисках выпивки. Это то, что сейчас было ей так необходимо! Гул голосов, звон льда в хрустальных бокалах, бодрая игра небольшого оркестрика — все это сливалось в одну зудящую ноту, которая глубже и глубже впивалась ей в висок.

Зал украшали ледяные скульптуры наиболее выдающихся тузов. Соколица расположилась неподалеку от своей статуи, и ее роскошные крылья грозили опрокинуть ее застывшую копию.

Капитан Глюкс, сжимавший в тощей руке стакан с фруктовым соком, пытался перейти зал, но его неподражаемый цилиндр то и дело падал на пол. Гарлемский Молот, которому явно было не по себе в его лучшем костюме, нагнулся и поднял шляпу. Контраст между могучим чернокожим тузом, чья бритая макушка сияла в свете люстр, и худосочным Капитаном был разительный.

У стойки бара Профессор ухаживал за льдисто-голубой Сивиллой. Последняя, обладательница голубоватого бесполого тела, вполне могла бы сойти за одну из ледяных фигур. От нее даже веяло легким морозцем на тех, кто стоял поблизости. Ее спутник притягивал к себе все взгляды своим необычным обликом. Со своими бакенбардами, лысеющей головой и очками в проволочной оправе, попыхивающий трубкой, он казался чьим-то добрым старым дядюшкой. Но ни один из дядюшек Рулетки ни за что не надел бы поношенный небесно-голубой смокинг с сандалиями.

Фантазия, прима Американского балетного театра и одна из самых известных нью-йоркских тузов, размахивала розой перед носом у Ямы, а Козырная Карта снисходительно наблюдала за этим.

«Сколько народу, но кто из вас переживет эту ночь? Думаю, не многим удастся уйти от моего повелителя».

Самое трудное в том, чтобы быть радушным хозяином — оставаться вежливым даже с хамами. Хирам прихлебывал из бокала с имбирным элем (он считал, что вид хозяина с напитком в руке способствует атмосфере всеобщего веселья, но ему слишком за многим надо было приглядывать, чтобы можно было позволить себе крепкий напиток) и пытался изобразить живейший интерес к тому, что говорил Капитан Глюкс.

— …ну, я хочу сказать, что этот ужин, он, того, только для элиты, а в такой день тузы и джокеры должны быть вместе, потому что они, того, братья, — бубнил долговязый хиппи, то и дело дергая себя то за прядь длинных светлых волос, то за жидкую козлиную бородку.

Персонал «Козырных тузов» уже отловил с дюжину поклонников и самозваных тузов, среди них оказались женщина-русалка с аквариумом, в котором плавала золотая рыбка-телепат, пожилой джентльмен в накидке, заявлявший, что во сне путешествует во времени, и девочка-подросток весом в две сотни фунтов, всю ее одежду составляли лишь кусочки фольги на сосках да крохотные трусики. Несмотря на утверждение о собственном бессмертии — опровергнуть его представлялось довольно затруднительным, — Уорчестер все равно безжалостно выставил девицу за порог. Теперь он ругал себя за то, что не проявил такую же твердость и в отношении Глюкса, чьи способности казались столь же малозаметными, если он, конечно, вообще обладал ими. Если бы только доктор Тахион приехал минутой раньше или минутой позже….

Теперь уже сожалеть было поздно. Он впустил Капитана, а несколько минут назад, обходя гостей, совершил вторую ошибку — спросил Глюкса, нравится ли тому вечеринка. Путь к отступлению ему отрезала ледяная статуя Соколицы, и долговязый хиппи в пурпурном костюме принялся горячо объяснять, что «алкоголь — это яд, дружище, и вам стоило бы подавать гостям тофу и соевые ростки, потому что тело — это храм, понимаете, да и вообще, банкет по случаю Дня дикой карты — это, э-э, политически неверный шаг».

«Ничего удивительного, что доктор Тахион поручился за него, — думал ресторатор, глядя на выдающийся кадык Глюкса и его пурпурный цилиндр. — Эти двое явно одевались в одной и той же лавке». Собственная улыбка казалась Хираму такой ледяной, что он не удивился бы, если бы у него заиндевела борода. Его глаза блуждали по залу, и он заметил, что некоторые гости выходят на балкон — полюбоваться заходящим солнцем, которое окрашивало небо в пронзительные малиновые тона. Хирама осенило.

— Сегодня изумительный закат, Капитан, — сказал он, — Мне не хотелось бы, чтобы вы пропустили такое великолепное зрелище, вы ведь у нас нечастый гость. Закат в «Козырных тузах» — нечто совершенно особенное, уверен, вы согласитесь со мной. Нечто… необыкновенное.

Уловка сработала. Капитан Глюкс закрутил головой на тощей шее, кивнул и двинулся к балкону, но каким-то образом запутался в собственных ногах и начал падать. Хирам попытался подхватить его, но Глюкс замахал руками и в попытке устоять ухватился за ледяную скульптуру. Кончик крыла Соколицы с хрустом отломился, и Капитан плашмя полетел на пол. Его цилиндр пролетел десять футов и приземлился под ноги Гарлемскому Молоту, который брезгливо поднял его, подошел к Глюксу и решительно нахлобучил ему на голову. Капитан Глюкс уже успел подняться на ноги и стоял, держа в руках обломок ледяного крыла. Вид у него был крайне сконфуженный.

— Мне ужасно стыдно, дружище, — выдавил он и попытался приладить отломанный кончик обратно к крылу. — Такая жалость, эта статуя была такая красивая, дружище, — продолжал он мямлить, — может быть, у меня получится починить ее.

Уорчестер отобрал у него обломок и мягко развернул в сторону балкона.

— Ничего страшного, — сказал он. — Идите, любуйтесь закатом.

Когда они выбрались из метро, Джек уже почти висел на руке Вонищенки. Розмари вышла следом за ними, внимательно вгляделась в толпу. Потом крепко взяла Джека за руку, и вся троица принялась пробираться по 23-й улице к «Хайфонской лилии». Никто не обращал на них внимания.

— Сюда.

Вонищенка повела их в темный и тесный внутренний дворик, тускло освещенный двумя моргающими фонарями на доме.

— Пахнет чем-то вкусным, — печально произнес Джек, поднимая голову.

— Розмари, твой выход. — Вонищенка подвела Джека к погнутым стальным перилам, ведущим к входу в давно неремонтированное здание из бурого песчаника. Потом повернулась к помощнице прокурора. — Как ты собираешься действовать?

Женщина смотрела на улицу, где плескалось еще одно озерцо тусклого света.

— Я хочу пустить в ход эти книжки, чтобы получить влияние на Семью Гамбионе. Тогда, возможно, мне удалось бы дотянуться и до других Семей. — Ее вид и голос выдавали сожаление. — Прости, что приходится подвергать тебя всему этому, Джек, но если мы не положим конец войне между преступными группировками, город ждут тяжелые времена. — В ее голосе зазвучала сталь. — Если эти книги будут у меня в руках, я смогу использовать информацию так, чтобы сохранить расстановку сил и таким образом воздействовать на избрание нового дона и его отношение к другим Семьям и новым бандам.

— Проще пареной репы, — скрипнул зубами Джек.

— Ты действительно веришь, что у тебя это получится?

Вонищенка не думала, чтобы Розмари было под силу выполнить этот довольно сомнительный план.

— Неплохо сказано, — одобрил Джек.

— Роза Мария Гамбионе с этим справится.

— А вдруг они выяснят, кто такая на самом деле помощница окружного прокурора? — Вонищенка нахмурилась, — С таким же успехом ты можешь сразу прыгнуть под поезд.