Восход Синей луны Грин Саймон
– Одно ваше слово, принц Руперт, – весело произнес он, – и мы спустим с него шкуру. Или предложите что-нибудь сами. Может, вы хотите, чтобы мы сделали из него фрикасе?
– Ни на минуту не сомневаюсь в ваших способностях, – сказал Руперт. – Но, к сожалению, он нам нужен живой еще некоторое время. Можете отпустить его. Я уверен, что в будущем принц будет следить за своей речью.
– А можно нам, по крайней мере, шарахнуть его об стенку для первого раза?
– На обратном пути, – сказал Руперт.
Гоблины бросили Харальда на пол и неохотно отошли от него, разочарованно похрюкивая. Харальд сел. Он попытался потянуться к мечу, но остановился, увидев, что полсотни хорошо вооруженных гоблинов не сводят с него глаз. Он кое-как поднялся на ноги и решил не обращать на них внимания. Король Иоанн внимательно смотрел на Руперта, пока тот тихо разговаривал с вожаком гоблинов. Сначала короля позабавило благоговение, которое гоблины питали к его сыну, но потом до него дошло, что под личиной этого комического обожания скрывались подлинное уважение и почитание. За все время, что гоблины находились в замке, они ни разу не поклонились своему королю. А если кто-нибудь предложил бы им это сделать, они, наверное, лопнули бы от смеха. Однако перед Рупертом они склонили головы. Как и гвардейцы, которые вернулись с принцем из похода в Долгую ночь. Если послушать истории, которые они рассказывали в казармах, то можно было подумать, что Руперт – один из величайших героев всех легенд. И даже доклад Чэмпиона изобиловал похвалами доблести и военному мастерству Руперта. «Даже Чэмпион…» Король Иоанн нахмурился и дернул себя за бороду. «Я склоняюсь к мнению, что Руперт начинает проявлять черты настоящего воина и героя, а это… опасно».
– Мне надо идти, – сказал Руперт вожаку гоблинов. – Нас здорово поджимает время. Вы же знаете, что через несколько часов мы выступаем против демонов?
– Конечно, – ответил вожак гоблинов. – Кое-кто из нас будет там, с вами. Мы не забыли, что сделали демоны с нашими домами и семьями. Они пришли ночью, когда на небе не было луны. Сначала они убили наших детей, потом женщин. Мы тогда не умели сражаться, ненавидеть, мстить. За короткое время мы научились многому. Говорят, люди умеют забывать, принц Руперт. Возможно, когда-нибудь вы научите нас и этому. Нам столь многое надо забыть, но мы не знаем, как это сделать. Все, чему мы научились, – это убивать демонов. Думаю, сейчас этого достаточно. Но потом придет время мщения. Поневоле станешь храбрым, когда нет иного выбора.
Руперт протянул руку, и вожак гоблинов пожал ее своими шишковатыми пальцами.
– Вы еще услышите о нас, принц Руперт.
– Не сомневаюсь.
Вожак гоблинов поклонился, отошел в тень и пропал. В течение нескольких секунд остальные гоблины тоже исчезли, шмыгнув во мрак. Руперт ощутил, что глаза у него немного влажные. Он поморгал, пока это ощущение не прошло, и только потом повернулся лицом к отряду. Король посмотрел на него странным взглядом, но ничего не сказал. Харальд изо всех сил старался сделать вид, что ничего не произошло, но в то же время не переставая расправлял складки на одежде. Сенешаль стоял, прислонившись к стене. Он смотрел в потолок и нетерпеливо постукивал ногой по полу.
– Ну, теперь мы можем идти? – грозно спросил он у потолка. – Все это весьма интересно, но ближе к арсеналу мы не становимся.
– Один момент, господин Сенешаль, – остановил его король. – Вы нашли способ, как нам избежать пропавшей башни?
– Я имею дело с любителями! – обреченно произнес Сенешаль. – Конечно, я нашел обходной путь! Это же моя работа, вы что, забыли? Из-за этого меня вытащили из теплой постели! А теперь следуйте за мной и не отходите в сторону: у меня и без того хлопот более чем достаточно, чтобы тратить драгоценное время на поиски заблудившихся.
– Конечно, господин Сенешаль, – примирительно сказал король.
Сенешаль проворчал что-то себе под нос и пошел дальше по коридору. Руперт опять прикрывал тылы. Он размышлял о словах Сенешаля. «Что это за пропавшая башня, черт бы ее подрал? И каким образом демоны проникли в южное крыло? Мне о многом не рассказали, как обычно. Ведь, насколько я знаю, Джулия принимала участие в поисках южного крыла. А она никогда не попадает в обычные истории». Руперт слегка улыбнулся, но заставил себя думать о другом. Ему было по-прежнему слишком больно думать о Джулии.
По мере того как отряд углублялся в южное крыло, света становилось все меньше, а лампы попадались все реже. Коридоры уступали место галереям, а те в свою очередь – холлам, ротондам и бесконечным лестницам, пока они наконец не добрались до арсенала. Сенешаль отпер огромные двойные двери, а затем уступил дорогу королю, чтобы тот вошел первым. Однако долгое время никто не двигался. Руперт не сводил глаз с дверей арсенала, чувствуя одновременно страх и благоговение. Почти на протяжении четырнадцати поколений арсенал служил хранилищем оружия Лесных королей. И где-то за этими дверьми хранились легендарные могущественные мечи, о которых слагались истории и легенды.
Руперт поглядел на короля, который по-прежнему не решался войти в арсенал. Лицо Иоанна было напряженным, капельки пота отчетливо проступили у него на лбу под короной. Руперт мельком посмотрел на Харальда, однако лицо его не выражало ничего иного, кроме терпеливой заинтересованности. Возможно, лишь благодаря собственному воображению Руперт разглядел какой-то странный огонек в глазах Харальда. Руперт снова посмотрел на двери, затем шагнул вперед и толкнул левую створку. Она плавно открылась. Сенешаль подошел к нему с зажженным факелом в руках, и Руперт вступил в арсенал Лесных королей.
Перед ним простирался огромный зал, границы которого терялись во мраке. Слева, справа, прямо перед принцем стояли мечи, о которых он слышал, но которые ему никогда не доводилось видеть. Руперт медленно пошел по центральному нефу. Мечи, топоры и булавы заполняли подставки для оружия и висели на стенах. Их богато украшенные металлические и кожаные ножны прекрасно сохранились, несмотря на время. Под огромным палашом было высечено название: «Дарующий закон», им владели семь Лесных королей, пока наконец палаш не износился настолько, что его выщербленное лезвие стало невозможно наточить. Поблизости от него стоял изящный серебряный меч под названием «Предатель». Им владел пресловутый герцог Старлайт во время своей недолгой узурпации престола. И еще и еще… На Руперта глядела сама история. «Лесное королевство намного старше, чем думает большинство людей».
Многие подставки для оружия опустели и казались заброшенными: клинки перешли в руки тех, кто в настоящее время защищал замок от демонов. Остальные мечи были на своих местах. Их сочли слишком изношенными и разбитыми и доставали лишь во время церемоний. Но кроме мечей здесь хранилось множество всевозможного оружия. Оно терпеливо ждало, когда им воспользуются для защиты Лесной земли. О некоторых клинках Руперт узнавал из табличек, прибитых внизу или сбоку. Не раз и не два Руперт останавливался и взирал на безымянные мечи, спрашивая себя, какую историю они таят. Руперт безошибочно узнал волшебные мечи, едва только подошел к ним.
Они стояли вместе в небольшом алькове: три огромных длинных меча в гравированных серебряных ножнах. Их рукоятки были обернуты темной травленой кожей. Судя по размеру ножен, каждый клинок имел длину не менее семи футов. Руперт понял, почему его бросило в дрожь перед входом в арсенал. Мечи источали запах крови. Но едва он узнал этот запах, как ощущение пропало, и Руперт спросил себя, а не показалось ли ему это. Клинки стояли перед ним – холодные, величественные и, наверное, не более опасные, чем любой другой меч. Но все равно Руперта не покидало идущее откуда-то из глубины души дурное предчувствие, словно где-то рядом некое древнее и ужасное создание беспокойно зашевелилось во сне. Он уже протянул руку к ближайшему мечу, как вдруг Сенешаль схватил его и оттащил назад.
– Я не стал бы этого делать, принц: мечи защищены заклятием. Если вы коснетесь любого из них прежде, чем заклятие будет снято, вы умрете на месте.
– Вы правы, господин Сенешаль, – сказал Руперт. – Об этом я не подумал.
Он почувствовал, как лицо его вспыхнуло. «Даже я должен был знать, что такие могущественные клинки не остаются без охраны».
– Я полагаю, существует противозаклятие?
– Существует, – подтвердил король. – Я получил его от моего отца, а он – от своего. Но не думал, что мне придется когда-нибудь воспользоваться им.
Руперт и Сенешаль отошли в сторону, пропуская короля Иоанна вперед. Харальд немного отступил, внимательно присматриваясь ко всему происходившему. Король немного постоял перед тремя огромными мечами, а потом наконец произнес три начальных слова заклинания на грубом гортанном языке, не похожем ни на один язык, когда-либо слышанный Рупертом. Слова короля гулким эхом раздались под сводами зала. И тогда мечи ответили ему.
Руперта вновь кинуло в дрожь, едва он услышал тихие призрачные голоса, которые доносились отовсюду и в то же время ниоткуда, они то поднимались, то опускались, сливаясь в странной неестественной гармонии. Король изредка произносил что-то в ответ, и голос его звучал грубо по сравнению с нежными, соблазняющими речами мечей. И вдруг клинки неожиданно умолкли. Голос короля зазвучал в странном неприятном ритме, а затем упал до еле уловимого шепота. В зале стало прохладнее. Древние мелодии вдруг разъяли серебряные ножны, и мечи в них начали извиваться, словно живые существа. В воздухе запахло кровью. Что-то задвигалось в сумерках, за пределами неверного света факелов. Король громко произнес три последних слова, и мечи тихо засмеялись. Руперт болезненно вздрогнул, словно услышал голос ненавистного ему человека. Последние отголоски смеха быстро угасли, и все вокруг снова стихло и замерло. Король Иоанн бесстрастно взирал на волшебные мечи.
– Три меча, – тихо произнес он. – Каждый для одного представителя королевской династии, чтобы сразиться с бесконечной ночью. Я выбираю… «Скалолом».
Король Иоанн протянул руку и взял меч. Огромный клинок казался почти невесомым в его руке. Король не стал вытаскивать его из ножен. Он перекинул его через левое плечо и закрепил на спине, при этом меч на дюйм не доходил до пола, а длинная рукоятка возвышалась над головой короля. Он отступил назад и подал знак Харальду.
Харальд осторожно приблизился к двум оставшимся мечам. Глаза его нерешительно перебегали с одного клинка на другой, но наконец он остановил взгляд на мече, который стоял по правую руку от него.
– «Яркая вспышка», – тихо произнес Харальд. – Я выбираю «Яркую вспышку». – Он взял меч со стойки, и Сенешаль помог ему закрепить меч.
Настал черед Руперта. Он посмотрел на оставшийся меч, но не сдвинулся с места. «Иди, – прошептал ему внутренний голос. – Это всего лишь меч». Серебряные ножны загадочно светились в неверном свете факелов. «Волчья погибель». Меч власти!
… Руперт снова стоял в шахте Медного города и держал в руках клинок, взывая о помощи, которая так и не пришла…
– Нет, – наконец произнес он и отвернулся. – Я больше не доверяю волшебным мечам. Пусть его возьмет кто-нибудь другой.
– Возьми этот меч, – приказал король Иоанн. – Ты из королевского рода, и меч этот твой по праву и долгу. Людям нужны символы, чтобы идти за ним в бой.
– Нет, – сказал Руперт. – Есть некоторые вещи, которые я не стану делать даже во имя долга.
– Возьми меч! – набросился на него король. – Это приказ!
– Иди к черту, – ответил Руперт и пошел обратно через зал. Мечи героев укоризненно смотрели ему вслед. Руперт продолжал идти, высоко подняв голову. «Я сделал достаточно, и ни у кого нет права требовать от меня большего. Я встречу демонов с честной сталью в руке. Я не пойду со злом против зла». Волна усталости окатила его, и Руперт спросил себя, есть ли у него время немного поспать перед рассветом. «Я так чертовски устал… – Он покачал головой и криво усмехнулся. – Сколько времени для отдыха у меня будет после битвы? Вся жизнь!» Он вышел из арсенала и вступил в коридор. А там его поджидал лорд Дариус.
Руперт краем глаза заметил короткую вспышку света, блеснувшую на кинжале Дариуса, и быстро прижался к стене. Он упал, и клинок Дариуса разрезал ему кольчугу, но не коснулся ребер. Руперт перекатился по полу и быстро вскочил на ноги. Меч уже был у него в руке, а Дариус вновь подбирался к нему, что-то бормоча себе под нос.
Маленький клинок короткими резкими дугами мелькал перед глазами принца. Дариус наступал, а Руперт отходил назад. Он знал, что кинжал отравлен, и не хотел рисковать.
В дверях арсенала появились Харальд и король Иоанн, и Дариус повернулся к ним. Огонь сбегал с его вытянутой вперед руки. Харальд выхватил «Яркую вспышку» из ножен и быстрым движением занял оборонительную позицию. Огонь втянулся в огромный сверкающий клинок и исчез. Дариус обернулся к королю, но тот уже вытащил «Скалолом». Дариус отошел от Руперта и поднял руки, словно взывая к кому-то. Перед ним на полу появилась длинная, с неровными краями трещина, над которой вился грязный кроваво-красный туман. За ним вынырнула целая толпа когтистых бесов. В воздухе запахло серой. И Харальд и король на миг застыли в первобытном ужасе, но затем с боевым кличем бросились вперед. «Скалолом» и «Яркая вспышка» сверкали красным светом в адском малиновом зареве. Дьяволы визжали и скулили, едва их касались мечи, но всякий раз вставали и нападали вновь. Раны их исцелялись сами собой и исчезали в мгновение ока. Харальд и король сражались, стоя спиной к спине.
Дариус вновь бросился к Руперту, ища слабое место в его обороне. Он хотел убить Руперта кинжалом, почувствовать, как клинок проворачивается в сердце принца. «Это доставило бы мне большое удовольствие». Руперт искусно владел мечом, предупреждая все движения Дариуса. Надо было заканчивать игру, так как, судя по всему, Харальд и король отчаянно нуждались в его помощи.
Нараставшая боль в руках подсказывала принцу, что долго он не продержится. Несмотря на заклинания Верховного мага, ему еще требовалось немало времени, чтобы полностью излечиться от ран. В то же время сила и ярость Дариуса, казалось, не имели предела. Руперт нахмурился. «Надо что-то делать, пока у меня еще есть силы».
Он отразил очередной удар и чиркнул мечом перед самыми глазами Дариуса. Тот инстинктивно отшатнулся, и Руперт бросился вперед, пытаясь перехватить руку врага с кинжалом. Они повалились на землю, и тут же дьяволы и трещина в полу исчезли, от них не осталось и следа.
Руперт и Дариус, пошатываясь, встали на ноги. Дариус еле слышно засмеялся и бросился на Руперта. Харальд преградил ему путь и рассек его одним ударом «Яркой вспышки». Удар отшвырнул Дариуса к стене коридора, и кровь широкой струей полилась из его тела. Огромный меч разрезал его чуть ли не надвое, и все равно каким-то образом Дариус попытался развернуться и убежать. Харальд нанес удар ему в спину. Дариус зарычал, а потом медленно заскользил по стене, оставляя на древних деревянных панелях широкие пятна крови.
Харальд попытался вытащить меч из спины Дариуса, но клинок не поддавался. Красное пламя медленно поползло по стальному лезвию, «Яркая вспышка» сама все глубже вонзалась в проделанную ею рану. Харальд дергал меч обеими руками, и наконец клинок нехотя, рывком высвободился. По всей длине лезвие приобрело мрачный малиновый оттенок.
– Что ж, – тихо произнес Сенешаль, стоя в дверях арсенала. – Это адское изобретение подтверждает свою репутацию. Едва его вынули из ножен, он уже пролил кровь.
– Да, – сказал Харальд. – Эти мечи любят кровь. – Он задумчиво уставился на «Яркую вспышку», а затем вложил меч в ножны. Вдруг Харальд заметил, что руки его забрызганы кровью, и вытер их о свой камзол.
– Важнее всего то, – тихо произнес он, – что мы наконец-то поймали предателя. Наверное, это Дариус впустил демонов в южное крыло по отдушинам и воздуховодам, которые так хорошо знал. И, скорее всего, это он помешал заклинанию Верховного мага о переброске своим только что приобретенным умением колдовать. – Он посмотрел на поверженного Дариуса, валявшегося на земле. – К счастью, это небольшая потеря.
8. Исчадия тьмы
Еще не покинув зал главного вестибюля, Руперт почувствовал страшный холод, царивший во дворе замка. Температура в зале снижалась по мере того, как он приближался к главным дверям. Дыхание его превратилось в пар. Руперт застегнул плащ и кивнул стоявшему в дверях гвардейцу. Тот приоткрыл двери, и Руперт выскользнул на главную лестницу. Двери быстро затворились за ним, чтобы сохранить хоть какое-то тепло. Холодный ветер полоснул принца как кинжал, и он вздрогнул. Угольные жаровни и огромные костры горели посреди забитого людьми и животными двора, но все равно давали очень мало тепла и света. Зубчатые стены и крышу конюшен покрывал толстый слой снега и льда. На равном расстоянии друг от друга вдоль стен мерцали факелы, однако основной свет исходил от полной Синей луны, которая высоко парила в бесконечном черном небе.
Руперт, приплясывая и потирая руки, глядел на толпу, заполонившую двор. Старухи и дети на время переместились в замок, и сейчас здесь находились только мрачноликие мужчины и женщины, готовившиеся к сражению. Разговоров почти не было слышно. Снаружи Черный лес вплотную подступил к замку, он терся о стены словно огромный охотничий пес, почуявший добычу. Руперт содрогнулся: его вновь охватило дурное предчувствие. Он пересилил страх, не желая поддаваться ему и понимая, что если сейчас, в этот самый момент не сделает этого, то не освободится от кошмара на всю оставшуюся жизнь. Он внимательно смотрел на собиравшуюся внизу армию и раздумывал, как поведут себя все эти люди, когда они наконец войдут в Черный лес и обнаружат, что демоны – это всего лишь часть зла, с которым им придется столкнуться.
Он сумрачно наблюдал, как примерно пятьсот мужчин и с полсотни женщин прикрепляют оружие, пробуют клинки на вес. Многие из этих людей никогда не пользовались оружием. Гвардейцы обучали их приемам боя, а купцы, фермеры и горожане старались изо всех сил подражать фехтовальщикам и неловко размахивали мечами перед собой. Священники переходили от группы к группе, поддерживали и укрепляли дух людей, успокаивали их, как могли. Конюхи вывели из конюшен нескольких уцелевших лошадей, говоря им ласковые слова. В последний раз, когда Руперт пробирался через Черный лес с лошадями, гвардейцам пришлось зашорить им глаза и вести под уздцы. «Надеюсь, лошади в замке сделаны из более прочного материала».
Он слегка улыбнулся, заметив небольшую группку гоблинов, которые сидели возле конюшен. Они оживленно переговаривались, шлифуя зазубрины на своих мечах и натирая их свежим конским навозом. А на зубчатых стенах другая часть гоблинов готовила котлы со смолой и кипящим маслом.
Верховный маг сидел у подножия главной лестницы и пил вино прямо из бутылки. Руперт направился было к нему, но остановился, заметив, что маг смотрит куда-то вдаль рассеянным взором.
Винные пятна виднелись на его одежде, он слегка раскачивался из стороны в сторону в такт старинной песне, которую напевал себе под нос. Руперт немного понаблюдал за магом и понял, что надеяться на него бесполезно. «Маг не виноват, что он не человек из легенды, в которого его превратили менестрели». Он вспомнил, как Джулия опиралась на руку Харальда, как они смотрели друг на друга. Руперт махнул рукой и стал спускаться по лестнице. Он прошел мимо мага, но тот даже не заметил принца.
Руперт прокладывал себе путь через плотную толпу, рассеянно кивая и улыбаясь тем, кто обращался к нему. Он понимал, что ему следует вести себя, как подобает принцу: попытаться сплотить армию, подбодрить солдат и ополченцев, но не мог заставить себя делать это. В его устах эти слова прозвучали бы фальшиво. Вот Харальд с легкостью справился бы, он бы похлопывал гвардейцев по спине, говорил им утешительные лживые слова, обещал бы фермерам и торговцам военные почести и награды и вечную славу тем, кто погибнет в бою. Руперт выглядел усталым и задумчивым. Он слишком много сражался с демонами, чтобы питать хотя бы какие-нибудь иллюзии относительно предстоящего сражения.
Руперт подошел к одной из старых конюшен. Огромное строение казалось неестественно тихим и заброшенным, хотя чувствовалось, что обитатели покинули его не так давно. Все окна были заколочены, а единственная дверь заперта. С водосточных желобов гроздьями свисали сосульки, а на подоконниках и пороге лежал снег. Руперт вытащил ключ, который дал ему Сенешаль, и отпер дверь. Она медленно открылась, ответив принцу целым набором протестующих скрипов. Внутри было темно, тихо, неподвижно. Руперт взял факел из прикрепленной к стене скобы и медленно вошел в конюшню.
– Дракон! – тихо позвал он. – Это я, Руперт.
Ему никто не ответил. Руперт поднял факел повыше и увидел, как в глубине конюшни тускло сверкнула темно-зеленая чешуя. Принц медленно приблизился к спящему дракону. Беспокойные тени метались вокруг огня, отбрасываемого факелом. Воздух был сухой, спертый. Дракон, свернувшись, лежал в гнезде из грязной соломы, положив голову на хвост и обернув себя крыльями, словно огромным изумрудно-зеленым одеялом. Тяжелые крылья шевелились в такт медленному дыханию дракона. Руперт вставил зажженный факел в ближайшую скобу в стене и наклонился к голове дракона. Большие золотистые глаза были закрыты, а широкий ухмыляющийся рот немного приоткрыт. Руперт протянул руку, замер на секунду, а потом нежно постучал по костлявому лбу чудовища:
– Дракон! Это Руперт, мне надо поговорить с тобой. Мне нужна твоя помощь.
Дракон продолжал безмятежно спать. Руперт присел посреди грязной соломы и уставился на спящее чудище, чувствуя себя покинутым и одиноким. Отчаяние нахлынуло на него. В глубине души Руперт всегда верил, что дракон будет с ним рядом, когда он придет за ним и попросит еще раз сразиться с Черным лесом. «Мне надо было раньше понять… Сначала Джулия, потом Верховный маг, а теперь дракон». Нет, он не был в обиде ни на одного из них. «Но как оказалось бы хорошо, если хотя бы кто-то из них оказался со мною рядом!» Руперт тихо вздохнул, вспомнив, как гордо возвышался дракон на поляне Черного леса, изрыгая пламя на демонов. А потом он вспомнил, как дракон, распростершись, в изнеможении лежал на той же поляне с наполовину оторванным крылом, а по бокам его сочилась золотистая кровь. Дракон умирал во тьме потому, что доверился Руперту, а принц завел его в Черный лес.
– Спи, мой друг, – тихо произнес Руперт. – Я не имею права тревожить тебя.
Он встал на ноги, взял факел и направился к двери конюшни. Замешкавшись, он оглянулся на спящего дракона, хотел попрощаться с ним, но не стал. Руперт вышел из конюшни и плотно прикрыл за собой дверь. Из темноты до него доносилось сопение спящего дракона.
Верховный маг наклонился, взял со ступенек бутылку и снова приложился к горлышку. Вино было отвратительным на вкус, но маг ленился сменить его. Он чувствовал, как напиток проникает внутрь, но сколько бы он ни пил, голова отказывалась подчиняться воздействию алкоголя. Взгляд мага был туманен, ноги слегка дрожали, а мучительные воспоминания по-прежнему не оставляли его. «Более или ме…» Маг помрачнел и раздраженно потряс головой, пытаясь вспомнить слова песни, которую напевал. Почему-то они все время ускользали от него, а маг терпеть не мог, когда ему не удавалось что-то вспомнить. В памяти у него теперь образовывалось все больше и больше провалов. Случалось, конечно, что он забывал какие-то мелочи, но такого никогда не было. «Старею, – мрачно подумал он. – Или я слишком много пил. А может, и то и другое. Да, скорее всего, так оно и есть. – Он еще отхлебнул из бутылки, облив вином подбородок. – Я очень хочу вспомнить слова той песни. Элеоноре она всегда очень нравилась».
…Они вместе стояли на балконе и наблюдали за фейерверком. В тронном зале праздновали победу. Легкий летний ветерок развевал одежды мага и лениво поигрывал пшеничными волосами Элеоноры. На ней было голубое с золотом платье, однако маг не мог вспомнить цвета ее глаз. Менестрели пели песню, но ее почти не было слышно из-за несмолкаемой болтовни придворных. Маг внимательно следил за фейерверком. Он всегда сердился, когда что-то шло не по плану. «А они с норовом, эти фейерверки». В небе разорвалась ракета, и ее огни, разлетевшись, приняли форму львиной головы. Маг улыбнулся. Элеонора прильнула к нему. «Но я не могу вспомнить ее глаза!»
– О, как прекрасен этот фейерверк!
– Благодарю вас, ваше величество.
– В такую ночь, господин маг, мы можем обойтись без церемоний. Называйте меня Элеонорой.
– Как пожелаете… Элеонора.
– Так-то лучше. А вы не хотите мне назвать свое имя?
– Узнать имя колдуна – означает получить власть над ним.
– Простите. Я этого не знала.
– Вы не могли этого знать.
– О, взгляните! Да это целый водопад! Ваша фантазия поистине беспредельна. Прекрасная, волшебная ночь!
– В самом деле, Элеонора.
– Не думаю, что когда-нибудь я была более счастлива. Иоанн с победой возвращается с войны, собран богатый урожай… а мой лучший друг устроил такой великолепный фейерверк в честь дня моего рождения! А менестрели поют мою любимую песню! Потанцуйте со мной, господин маг. Пожалуйста!
– Я… не уверен, что смею… Двор…
– Тогда потанцуем здесь, на балконе. Только мы одни.
Аромат ее духов ударил ему в голову. Они танцевали вместе, рука в руке, лицом к лицу, медленно двигаясь в такт музыки. Фейерверки сверкали золотыми и серебряными огнями. Когда он поцеловал Элеонору, она затрепетала, но не отстранилась.
«Я не могу вспомнить ее глаза!»
Верховный маг посмотрел на опустевшую наполовину бутылку, которую держал в руке, и обругал себя за то, что оставил Мрачную башню. «Не стоило мне возвращаться в Лесной замок. Там, в башне, я находился в безопасности, мне было чем заняться. Там я успешно защищался от прошлого, от воспоминаний. Не стоило мне возвращаться».
Он огляделся и кивнул Руперту, направлявшемуся к нему. Принц посмотрел на бутылку, которую маг держал в руке, и неодобрительно поджал губы.
– Вижу, принц, – произнес маг. – Вы не одобряете. Но колдун я или нет, мне тоже нужно иногда забыться. – Он сделал большой глоток и вытер губы рукавом. – Повторяю всем, я не всемогущий колдун, за которого меня все принимают. В мире больше не осталось настоящих волшебников. И все из-за нас.
– Из-за нас? – переспросил Руперт.
– Из-за человека, – уточнил маг. – Все из-за человека. Его логический, рациональный ум сводит магию на нет. Магия действует по особым законам, у нее собственная структура и логика. В общем, магия – это особое ремесло, доступное далеко не каждому. Становится все меньше людей, способных постичь волшебство и пополнить наши ряды. Но еще меньше тех, кто способен постичь нашу науку и не употребить ее во зло.
Очень скоро магия совсем исчезнет, Руперт, ее вытеснит человек со своей потребностью в простых и понятных ответах. Наука придет на смену волшебству, и окружающий нас мир утратит часть поэзии, красоты и чудес. Больше не будет драконов, единорогов, гоблинов, фей.
– И демонов, – подхватил Руперт.
– Что-то теряем, но что-то и находим, – подытожил маг. Он снова начал было подносить бутылку ко рту, но остановился, заметив взгляд Руперта. Он пожал плечами и оставил бутылку. – Какая ирония, в самом деле. Единственное, что могло бы возродить магию, – это Синяя луна. Но она возродила бы Дикую магию, а в мире, где царит Дикая магия, нет места Человеку. В Дикой магии нет ничего рационального, нет никакой точности – одна только обнаженная сила. Сила, которая способна переделать саму реальность. Если мы проиграем битву князю демонов, Руперт, то настанет конец всему. Черный лес поглотит все сущее, и тьма станет царствовать безраздельно.
Разумеется, какая-то жизнь сохранится. Так всегда бывает. Например, создание, что живет в водяном рву, подо льдом.
– Водяное чудовище! – воскликнул Руперт.
– Можешь так его называть, – сказал маг. – Раньше оно было человеком, ты же знаешь. Я превратил его в чудовище, но это случилось давно.
– Расколдуй его, – сказал Руперт.
– Прошу прощения? – переспросил маг.
– Расколдуй его, – ровным голосом повторил Руперт. – Он был рожден человеком, и у него есть право умереть человеком, а не какой-то… тварью.
– Он не хочет этого, – твердо сказал маг. – Он вполне счастлив в своем новом облике. Он сам просил, чтобы я не превращал его в человека.
– Ты шутишь, – недоверчиво произнес Руперт.
– Я никогда не шучу, – холодно отвечал маг. – Это всего лишь временное заклятие. Он может в любой момент превратиться в человека, когда истечет срок действия моих чар. А если он этого не делает, значит, новое состояние нравится ему больше.
Руперт смотрел на мага, но лицо колдуна было серьезным.
– Пойду поговорю с единорогом, – наконец произнес принц. – Думаю, это доставит мне большее удовольствие.
Маг тихонько засмеялся, а Руперт смешался со сновавшей по двору толпой. Маг сделал большой глоток из бутылки и тут увидел, что перед ним стоит король Иоанн. На лице короля было написано отвращение. Горящие факелы отбрасывали красноватые блики на кольчугу, которая защищала его с головы до ног. От мага не скрылось, что оправленная в кожу рукоятка старинного меча выступала из-за левого плеча короля.
– Здравствуй, Иоанн, – вежливо сказал он. – Ты выглядишь очень… внушительно. Я бы предложил тебе выпить, но у меня только одна бутылка.
– Ты не можешь остановиться хотя бы на минуту? ~~ спросил король.
Маг пожал плечами:
– Мне надо выпить.
– Тебе всегда надо было выпить, – ответил король.
Маг сердито поглядел на короля:
– Я вижу, у тебя «Скалолом». Чья это была идея?
– Моя, – бесстрастно ответил король. – Волшебные мечи – наша последняя надежда в борьбе с тьмой.
Маг улыбнулся:
– А я-то думал, что последняя надежда – это я.
– Нет, – глядя на бутылку, которую маг держал в руке, сказал король. – Больше нет.
– Не пользуйся этими мечами, Иоанн, – тихо произнес маг. – Им нельзя доверять: они могут разрушить весь мир. Если ты разбудишь эту силу, у тебя не останется ни малейшей надежды удержать ее под контролем, черт побери.
– Мы воспользуемся этими мечами, – ответил король. – Другого выбора у нас больше нет.
Маг тихо вздохнул.
– Ты прав, – наконец сказал он. – Мне не надо так много пить. Это действует на мозги, разрушает заклинания. И медленно убивает меня.
– Тогда остановись, – проворчал король.
– Не могу, – просто ответил маг. – Ты думаешь, я не пытался? Я пью не потому, что хочу, Иоанн, а потому, что не могу обойтись без этого.
– Все та же старая песня, – заметил король, и маг насмешливо посмотрел на него.
– Ты никогда не понимал меня, Иоанн. К тому же тебе никогда не хотелось выпить. Никто из нас не совершенен.
– Ты всего лишь пьяница!
– Я превратился в пьяницу из-за тебя, король Иоанн. Из-за тебя и твоего семейства. Вы без единой царапины выходили из любой передряги. А я не всегда был пьяницей.
– Но напивался ты именно тогда, когда был нужен.
– Я всегда выполнял свою работу, трезвый или пьяный!
– Всегда, но только не в тот раз, – сказал король.
– Не надо, – прошептал маг. – Пожалуйста.
– Моя Элеонора умирала, а тебя нигде нельзя было найти. Мне пришлось послать людей разыскивать тебя по пивнушкам и тавернам и приволочь в замок. А я все это время ждал возле ее постели. Моя жена… моя Элеонора… Ты мог спасти ее!
– Я не успел.
– Ты был пьян!
– Да, – согласился маг. – Я был пьян.
Он посмотрел на бутылку, что держал в руке, и вдруг горько заплакал.
Принц Харальд нетерпеливо стоял перед закрытыми главными воротами, скрывая растущее раздражение за спокойной маской. Слуга суетился вокруг него, закрепляя пряжки на амуниции принца. Кольчуга была тяжелой, она сковывала движения, но Харальд верил в ее надежность. «Не важно, насколько умело ты управляешься с мечом и щитом, раньше или позже придется оказаться лицом к лицу с тем, кто удачливее или ловчее тебя, и тут на помощь придет хорошая кольчуга». Харальд слегка нахмурился, вспомнив свой последний бой с Рупертом здесь, на дворе замка. Тогда латы не спасли его. «Сейчас все будет по-другому. Теперь у меня есть „Яркая вспышка“». Меч у него за спиной, длинная рукоятка выступает над левым плечом. Каждый раз, поворачивая голову, он уголком глаза видел ее. «Яркая вспышка» была сверхъестественно легкой для такого большого клинка, однако каждым движением Харальд ощущал ее присутствие. Неприятное тепло согревало ему спину по всей длине меча, словно оружие горело в своих ножнах. Но Харальд а успокаивала мысль, что этот меч может повергнуть любого врага.
Наконец слуга закончил свои манипуляции, и Харальд, махнув рукой, отпустил его. Он вытащил из ножен свой обычный меч, висевший у него на боку, и начал упражняться. Тяжелый вес клинка действовал успокаивающе, и принц почувствовал, как напряжение покидает его. С тех пор как Руперт победил, принц гораздо серьезнее стал относиться к тренировкам. «Я всегда был хорошим фехтовальщиком, а сейчас стал еще лучше». Ухмыляющееся лицо Руперта стояло перед его глазами, и он прыгал, вращался, делал выпады, парировал воображаемые атаки и снова нападал. «Яркая вспышка» била его по спине при каждом движении, словно напоминая о своем присутствии. Харальд продолжал фехтовать, яркие блики света играли на лезвии его меча. Но Харальд все же понимал, что, как только ему придется столкнуться с Долгой ночью, его собственного меча будет недостаточно, несмотря на все тренировки и мастерство. «Мой единственный шанс в борьбе с демонами – волшебный меч». Правда, теперь он почему-то с меньшей охотой желал воспользоваться этим оружием.
Харальд заметил, что к нему направляется король, но не прекратил своих экзерсисов, выждал, пока король приблизился, и только тогда посмотрел на отца и остановился. Он опустил меч и вложил его в ножны плавным движением, а потом с беззаботным видом прислонился к запертым воротам. Вытерев потное лицо платком, слегка поклонился королю, который кивнул ему в ответ.
– Ты готов к бою, Харальд?
– Конечно, отец.
Король Иоанн стоял некоторое время молча, словно ожидая дальнейших слов от Харальда.
– Ты хочешь о чем-то поговорить со мной, Харальд?
– Да, отец. – Принц вытер последние капли пота со лба и сунул платок в рукав. – Я бы хотел обвенчаться с Джулией перед битвой. У нас еще есть время.
Король Иоанн недоверчиво посмотрел на него:
– Я, кажется, не расслышал?
– Я хочу, чтобы Джулия стала моей женой, и хочу, чтобы церемония состоялась прямо сейчас. Это благотворно подействует на моральный дух наших людей и раз и навсегда устранит вопрос, кто – я или Руперт – пользуется твоей благосклонностью. Я должен быть уверен, что люди пойдут за мной.
– Твоя свадьба отложена, – спокойно произнес король. – Во-первых, сейчас не время и не место для свадьбы; во-вторых, я не хочу расстраивать Руперта. Вскоре он пойдет в бой вместе с нами, и есть много людей, которые последуют за ним, а не за тобой.
– Я старший сын, – сказал Харальд. – Я тот, чьим приказам люди должны подчиняться. Кроме того, у меня есть и другие причины для свадьбы. Вполне возможно, что и ты, и я, и Руперт погибнем в этом сражении, и Лесное королевство останется без правителя. Если Джулия и я поженимся, королевская линия будет продолжаться. А если, не дай бог, случится беда и погибнешь ты, а я и Руперт выживем, то женитьба на Джулии подтвердит мое право на престолонаследие. Другими словами, если мы сейчас же поженимся, то все твои желания в этом вопросе осуществятся. Иначе мы выиграем сражение с тьмой, но потеряем страну в гражданской войне.
– Нет, – отрезал король. – Ты слышал мой ответ, и я не стану повторяться. Твоя свадьба отложена на неопределенный срок.
– Понятно, – сказал Харальд. – Вот, значит, как все поворачивается.
Они оба долго смотрели друг на друга. Отовсюду до них доносились шум и гам готовившейся к битве последней армии Лесной земли, но Харальд и король думали лишь о своей размолвке. Король Иоанн холодно смотрел на старшего сына. Неожиданная страстность со стороны Харальда застала короля врасплох. Харальд всегда держал себя в руках, но теперь… впервые в жизни он обратился к отцу за помощью. Король Иоанн задумался и помрачнел. «Либо он искренне любит принцессу Джулию, либо серьезно обеспокоен растущим влиянием Руперта при дворе. Ничего нельзя предугадать, если речь идет о Харальде…»
Король Иоанн вздохнул и опустил глаза. Ему хотелось повернуться и уйти, но он понимал, что не может сделать этого. «Не хватало еще, чтобы Харальд думал, что король боится столкнуться с ним лицом к лицу. Это может оказаться… опасным».
– Ты мой старший сын, – медленно произнес король, глядя Харальду в глаза. – Когда ворота откроют, ты будешь по правую руку от меня. Для наших войск жизненно важно, чтобы все мы трое представляли единый союз перед лицом тьмы. У нашей армии не будет времени решать, чьим приказам подчиняться, а чьим – нет. С этой минуты между тобой и Рупертом не будет открытых разногласий. Ты понял, Харальд?
– Вполне, – сказал принц.
– Хорошо, – произнес король. – Тогда нам больше нечего обсуждать.
– Я видел, что ты разговаривал с магом, – заговорил Харальд. – Он по-прежнему пьет?
– К сожалению. Но он сделает все, что нужно.
– Скажи, – непринужденно обратился к отцу Харальд. – Я всегда интересовался, насколько правдивы рассказы…
– Рассказы? – переспросил король. – Какие рассказы?
– Рассказы о нем и о нашей матери, разумеется. Говорят, он любил ее. А также говорят…
Король Иоанн занес руку, чтобы ударить принца по лицу, но потом медленно опустил ее. Харальд не дрогнул, однако следил за отцом настороженными внимательными глазами. Король тихо вздохнул:
– Харальд…
– Да, отец?
– Ты будешь хорошим королем. Ты разбираешься в политике, в интригах и законах. Тебя не страшит канцелярская работа, чего мне не дано. Но если ты хочешь, чтобы люди поддерживали тебя, нужно нечто большее. О, ты бываешь довольно обаятельным, когда этого хочешь, но… я не знаю, есть ли у тебя сердце, и не думаю, что кому-либо это известно. Иногда я тревожусь за тебя. Ты мой сын. Моя кровь и плоть. И все же готов поклясться, что так же мало знаю тебя, как в день твоего рождения.
– Я тот, кого ты из меня сделал, – сказал Харальд и удивился, увидев, что отец вздрогнул при этих словах.
Главные конюшни в дальнем конце двора казались заброшенными. Единственная лампа освещала золотистым светом денник, где Руперт седлал единорога. Неподвижный воздух был спертым от запаха грязной соломы и конского навоза. На Руперта тишина подействовала успокоительно. Он радовался, что хотя бы ненадолго ушел от шума и толкотни. И голоса, и лязг оружия, и воинственные кличи казались ему в полутьме конюшни чем-то далеким, нереальным, не имеющим к нему отношения.
Руперт приладил седло и принялся прикреплять многочисленные ремни. Единорог выглядел намного лучше, раны его затянулись, грива и хвост были расчесаны, а в кормушке даже осталось немного ячменя.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил Руперт.
– Ужасно, – ответил единорог. – Не могу поверить, что мы снова идем сражаться с демонами. Кому пришла в голову эта гениальная мысль?
– Вообще-то мне, – сказал Руперт.
– Следовало бы догадаться, – пробормотал единорог.
– Не надо так переживать. Всего одна битва, а потом все кончится.
– Именно этого я и боюсь. А ничего другого мы не можем испробовать?
– Например?
– Удрать без оглядки.
Руперт устало рассмеялся и затянул ремень подпруги.
– А куда нам бежать? Повсюду тьма. Нет, единорог: либо мы сразимся, либо погибнем в стенах замка.
Оба долго молчали. Тени сгущались вокруг золотистого света лампы, воздух становился прохладнее. Руперт закончил седлать единорога и присел на кучу грязной соломы. «Через час или чуть больше мне снова придется столкнуться с Черным лесом. Столкнуться с демонами и тьмой и всем этим ужасом бесконечной ночи». Руперт зевнул и прислонился к стенке. «Я настолько устал, что уже ничего не боюсь». Вдруг единорог фыркнул, словно в ответ на внутренний спор с самим собой, и, повернув голову, уставился на Руперта спокойными глазами:
– Руперт…
– Да?
– Когда-то ты спросил, как меня зовут. Тогда я сказал тебе, что поклялся никогда не называть свое имя, пока снова не обрету свободу, но теперь… ну, кажется, что, если я сейчас тебе его не назову, другого шанса у меня может и не быть.
Руперт неловко заерзал под упорным взглядом единорога.
– Ты можешь не говорить мне, если не хочешь.
– Ты мой друг, – сказал единорог. – Меня зовут Бриз.
Руперт встал на ноги и крепко обнял единорога за шею.
– Бриз, – произнес он, и слезы выступили у него на глазах. – Бриз, если каким-то чудом мы выживем после всей этой заварухи, ты будешь свободным. Клянусь тебе! Я проверю все записи, узнаю, в какой долине ты родился. Может, кто-то из твоих родичей еще остался там. Мы пойдем туда и поищем их вместе.
– Да, – сказал Бриз. – Мне было бы это приятно, Руперт.
– Похоже, ты не веришь, что на этот раз мы выживем?
– Не верю.
– Тогда слушай. Властью, данной мне моим рождением, я освобождаю единорога по имени Бриз от любых обязательств по отношению ко мне и моей семье. Вот так. Теперь ты на сто процентов независимая личность.
– И это все?
– А чего ты ждал: фанфар? Или тебе моего слова недостаточно?
– Твоего слова всегда для меня достаточно, Руперт. Но это законно?
– Конечно. Ведь, в конце концов, я принц.
– Я это заметил, – сухо произнес единорог. – Свободен. Свободен! Я всегда думал, что буду себя по-иному чувствовать.
– А каким ты себя ощущаешь?
– Незнакомым. Голым. Еще не знаю.
– Теперь ты можешь не идти в Черный лес. Я освободил тебя от всех обязательств. Ты не забыл об этом?
– Без меня ты не продержишься и пяти минут.
– Не в этом дело, Бриз.
– В этом, – твердо заявил единорог. – В прошлом я мог бы оставить тебя в любую минуту. У меня нашлось бы много возможностей. Но я оставался с тобой, потому что ты был моим другом и нуждался во мне. Никакой другой причины не было. Так что давай не будем дискутировать насчет того, идти мне с тобой в Черный лес или нет. Мы – одна команда, и не забывай об этом.
– И все же, – сказал Руперт, – сейчас ты свободен. Я дал слово.
– А разве нам не нужен свидетель?
Читать бесплатно другие книги:
