Восход Синей луны Грин Саймон

– Он у вас есть, – раздался голос Чэмпиона.

Руперт и единорог быстро обернулись и увидели Чэмпиона, стоявшего в дверях конюшни. Он слегка поклонился Руперту, и принц поклонился ему в ответ. Чэмпион был в полном снаряжении. Полированная сталь сияла холодным блеском при свете лампы, на поверхности панциря виднелись геральдические знаки и старинные магические слова. Под мышкой он держал стальной шлем. Вид у него был внушительный и угрожающий.

– Сэр Чэмпион, – спросил Руперт, – пора выступать?

– Уже скоро, принц. Король сказал мне, что вы отказались взять один из волшебных мечей.

– Это правда.

– Вы поступили опрометчиво.

– Я должен охранять Лесную землю, сэр Чэмпион. А эти проклятые мечи так же угрожают ей, как и Черному лесу.

Чэмпион медленно кивнул головой:

– Может, вы и правы, ваше высочество. Я и сам никогда не придавал особого значения магии.

Руперт пристально посмотрел на Чэмпиона. Он, казалось, хотел что-то сказать Руперту. Нечто очень важное.

– Вы не видели мага? – неожиданно спросил Чэмпион.

– Видел, – ответил Руперт. – Мы немножко поговорили.

– Он опять пьян.

– А он когда-нибудь бывал трезвым?

– Да. Но это случалось очень давно. – Чэмпион прислонился спиной к стене конюшни. Холодные глаза его смотрели поверх Руперта и, казалось, вглядывались в давно прошедшие события. – Тогда он был Верховным колдуном. Он мог бы стать величайшим героем, которого когда-либо знала земля.

Руперт внимательно слушал. В голосе Чэмпиона звучали ненависть и горечь, но за всем этим скрывалось… что-то еще.

– Сэр Чэмпион, почему Верховный маг покинул замок, когда умерла моя мать?

– Он мог спасти ее. Если бы оказался трезв. – Лицо Чэмпиона исказила ярость. Руперт впервые видел столь неприкрытые эмоции на лице человека, который обычно выказывает редкое самообладание. – Из-за мага я пришел в Лесной замок, Руперт. Он был знаменит, и я хотел стать частицей этой славы. Поэтому я пришел на службу к вашему отцу в гвардию.

И вот тогда-то я узнал правду о легендарном Верховном маге. Ваша матушка была очень красива, Руперт. Все любили ее. Когда летом она заболела, все молились о ее выздоровлении. В тот день маг должен был находиться у ее постели. Вместо этого он куда-то ушел и напился. А когда мы разыскали его и приволокли в замок, ваша матушка уже скончалась.

И тогда он убежал. Он убежал! Я почти боготворил этого человека, Руперт. Я верил в него. А он оказался всего лишь трусом и пьяницей. Я мог бы простить ему многое, но не это.

А теперь он вернулся, и снова наша судьба находится в его трясущихся руках. Спустя все эти годы, несмотря на то, чего я достиг на посту начальника гвардии, судьба страны будет решаться не героями и воинами и не холодной сталью, а пьяным трусом и его колдовством!

Чэмпион вдруг повернулся и, пошатываясь, вышел из конюшни, бессильно сжав огромные кулаки. Руперт проследил, как он растворился в ожидавшей на дворе толпе, и вспомнил, как они вдвоем стояли на холме, взирая на расстилавшийся внизу Медный город. А также вспомнил рассказ Чэмпиона, как ребенком он сбежал из шахты. Тогда он уверил принца, что никогда больше ни от кого не убежит.

Джулия работала локтями, пробивая себе путь через толпу, не обращая внимания на сердитые взгляды и ругательства. Она остановилась и огляделась по сторонам, надеясь высмотреть Руперта. Но его нигде не было видно. Джулия вздохнула и продолжила путь на дальний конец двора, где ее поджидал полк женщин-воительниц. Она пообещала в последний раз перед битвой потренировать их, хотя это уже не имело особенного значения. Они хорошо справлялись с оружием, намного лучше, чем она ожидала. «Еще несколько месяцев обучения, и они оказались бы достаточно искусны, чтобы…» Джулия угрюмо улыбнулась. «У нас нет ни нескольких месяцев, ни даже нескольких часов. На рассвете распахнутся ворота, и вскоре эти женщины либо победят, либо погибнут».

Джулия крепко вцепилась в рукоятку меча. «Нам так много предстоит сделать, а времени не хватает. Руперт должен быть здесь, но никто не видел его уже целую вечность. Словно он сквозь землю провалился. Мне надо найти его перед сражением. Но меня ждут женщины». Мысли в голове у Джулии неистово метались в надежде найти ответ. И тут ее осенило: «Я нужна женщинам, я дала им слово. Руперт бы меня понял. Он прекрасно знает, что такое долг».

Внезапно толпа перед ней расступилась, и Джулия, запнувшись, остановилась. Из толпы вышел король и преградил ей дорогу. Рядом с королем стоял Харальд.

Джулия не сводила с них глаз. Оба были подчеркнуто вежливы, и это означало, что они пришли к какому-то выводу. Джулия обратила внимание на то, как они изменились в лице, увидев, что на ней боевое одеяние. Она обезоруживающе улыбнулась, не давая им возможности что-нибудь сказать. Джулия перевернула вверх дном половину прачечных замка, пока не нашла одежду, которую носила в Лесу, пока была с Рупертом. Но дело того стоило. Впервые за несколько месяцев она чувствовала себя по-настоящему уютно.

«Кроме того, я смогу как следует пристегнуть меч, что мне не удается сделать в придворных платьях».

– Принцесса, – с расстановкой произнес король. – Вряд ли ваш наряд уместен для придворной дамы.

– Вы правы, – ответила Джулия. – Но он вполне подходит для битвы. Если вы думаете, что я собираюсь драться с демонами, стоя на высоких каблуках и в длинном пышном одеянии, то ошибаетесь. Вы хотите еще что-нибудь сказать или просто пришли покритиковать фасон моего платья?

– У нас есть кое-что для тебя, – вступил в разговор Харальд.

– Правда? – подозрительно спросила Джулия. – И что же это может быть?

– Меч, – ответил Харальд. – Он называется «Волчья погибель».

Принц протянул ей длинные серебряные ножны, которые держал в руках, и Джулия долго смотрела на меч, прежде чем взяла его в руки. Несмотря на то что длина меча была более семи футов, принцессе он показался практически невесомым. Ножны были покрыты старинными изречениями, они дразнили взор, вызывая желание постичь их значение. «Мне не нравится этот меч, – неожиданно подумала Джулия. – Он создает какое-то… болезненное ощущение». Она хотела было возвратить меч Харальду, но остановилась, увидев, что и у короля и у Харальд а за спиной были такие же мечи. Джулия припомнила название – «Волчья погибель».

– Это один из волшебных мечей, – медленно произнесла она. – Один из самых могущественных и пагубных мечей, которые когда-либо были созданы человеком. И вы ждете, что я им воспользуюсь?

– Это сейчас наша единственная надежда, – сказал король. – Нам нужна сила меча.

– Подождите минуту, – подозрительно сказала Джулия. – А почему мне, а не Руперту вы предлагаете это оружие?

– Он не захотел взять его, – ответил Харальд.

– Почему? Харальд усмехнулся:

– Наверное, испугался его силы.

– Возможно, – согласилась Джулия. – У него на то были причины.

Король смущенно хмыкнул, едва Джулия перевела на него вопрошающий взгляд.

– Мы предлагали ему этот меч, Джулия. Но он отказался взять его. Он сказал… он сказал, что больше не доверяет волшебным мечам. Ты понимаешь, что он хотел этим сказать?

Джулия нахмурилась и прикусила губу.

– Нет, – наконец произнесла она. – Не понимаю. – Она сделала вид, что хочет вытащить меч из ножен. Харальд и король затаили дыхание и отступили на шаг.

– Не торопись, – быстро проговорил король Иоанн. – Ты можешь раньше времени пробудить могучие силы этого клинка.

Джулия внимательно рассматривала меч.

– Три клинка, и каждый с разными свойствами. Я помню истории, которые рассказывал мне отец о трех волшебных мечах, о зле и разрушениях, которые они могут принести, едва только вырвутся на волю. «Скалолом», «Яркая вспышка», «Волчья погибель». Никогда не думала, что буду держать один из них в руках. А каково свойство «Волчьей погибели»? Что он умеет?

– Мы точно не знаем, – ответил король. – Много лет прошло с тех пор, как им пользовались последний раз.

– Великолепно, – сказала Джулия. – Просто великолепно. А что ты, Харальд, знаешь о волшебных мечах?

– Они любят кровь, – тихо ответил Харальд. – Им нравится убивать.

Джулия язвительно поглядела на него.

– Но почему я? – неожиданно спросила она. – Ну ладно, Руперт не взял меч, но почему его должна взять я? Почему не Чэмпион, не астролог или…

– Ты королевского рода, – заметил король. Джулия криво усмехнулась:

– Но такой меч любого человека смог бы сделать королем. Просто нет никого, кому бы вы могли доверить его силу?

– Верно, – подтвердил король. – Никого, кроме тебя.

– Держу пари, что вы не все мне сказали, – проговорила Джулия. – Ладно, я воспользуюсь «Волчьей погибелью», но только в крайнем случае. Я тоже не доверяю волшебным мечам.

Она перебросила меч за спину и закрепила его. Харальд подошел к ней якобы для того, чтобы помочь, но резко остановился под устремленным на него взглядом Джулии.

– Кто-нибудь из вас видел Руперта? – спросила она, стараясь говорить спокойным голосом.

– Я не сомневаюсь, что он где-то здесь, – ответил король. – Но я не видел его с тех пор, как умер Дариус.

– Да, верно, – сказала Джулия. – Я слышала об этом. Приятно сознавать, что Дариус наконец получил по заслугам.

– Я тоже не видел Руперта, – отозвался Харальд. – Но если встречу, то непременно напомню, что по-прежнему жду его на нашей свадьбе в качестве почетного гостя.

– Оставьте его в покое хотя бы сейчас! Или у вас у обоих нет сердца?! Прочь с глаз моих!

– Джулия… – начал было король.

– Убирайтесь и будьте прокляты!

Король Иоанн натянуто поклонился ей, повернулся и зашагал прочь. Харальд открыл было рот, желая что-то сказать. Но Джулия протянула руку к мечу, Харальд вежливо улыбнулся и пошел вслед за отцом. Джулия поглядела ему вслед и с удивлением обнаружила, что дрожит. Она глубоко вздохнула, легкие ее наполнились ледяным воздухом, и постепенно спокойствие возвратилось к ней. «Руперт, дорогой мой… что же делать?» Она медленно покачала головой и вздрогнула, краешком глаза заметив длинную, затянутую в кожу рукоятку меча. Джулия помрачнела. Меч давил ей на спину. Она все еще сомневалась, правильно ли поступила, приняв его. Со знакомым мечом она чувствовала себя лучше. «Вот он, висит у меня на бедре. Меч, который дал мне Руперт. Это было давным-давно, на поляне Черного леса, когда нам казалось, что все кончено…»

Джулия посмотрела на снующую толпу во дворе замка. «Где бы ты ни был, Руперт, береги себя». Она устало вздохнула и направилась туда, где ее дожидался женский полк. И ей чудилось, что с каждым шагом волшебный меч становится все тяжелее.

Стоя в дверях конюшни, Руперт наблюдал, как Джулия тренирует свой женский полк. Мечи, копья и ручные топорики сверкали при свете факелов, женщины топали ногами, делали выпады, но движения их были грациозны, несмотря на тяжесть кольчуг. Джулия расхаживала взад-вперед, ненадолго останавливаясь, чтобы улыбнуться, сказать что-нибудь ободряющее или показать новый прием. Она казалась некоей древней богиней-воительницей, обучающей военному искусству своих жриц.

Она была одета в то же платье, в каком Руперт в первый раз увидел ее. Почему-то это больно задело принца. В своем старом наряде, с длинными волосами, заплетенными в две простые косы, она словно воплощала в себе горькие воспоминания о тех днях, когда они вместе сражались в Черном лесу. «Тогда я был счастлив».

– Иди и поговори с нею, – произнес единорог. – Чего ты тут стоишь мрачный и задумчивый и действуешь мне на нервы.

– Нам не о чем говорить, – тихо ответил Руперт. – Она выходит замуж за Харальда по собственной воле.

– Нашел, о чем думать, – заметил единорог. – Ты слишком суров с ней, Руперт. Если она и выходит замуж за Харальда, то только потому, что у нее не осталось иного выбора.

– Не знаю, – устало ответил Руперт. – Больше я ничего не знаю.

– Встряхнись, черт побери! – сказал единорог. – Скоро сражение. Думай о приятном!

– Да, ты прав.

Джулия вдруг повернулась лицом к конюшне, и Руперт поспешно отступил, прежде чем она его заметила. «Это ведь ее жизнь, и она имеет право сама выбирать, как ей жить. Мы недолго пробыли вместе, а потом мне пришлось оставить ее в замке, когда я отправился в Мрачную башню. И после стольких месяцев разлуки, когда у нее появились все основания считать, что я погиб, Джулия, естественно, обратила свое внимание на другого. А Харальд всегда был очаровательным прохвостом. И их свадьба стала неизбежна. Так оно и будет, – угрюмо размышлял Руперт. – Но я не приду на их торжество!»

Он повернулся спиной к распахнутым дверям конюшни и раздраженно одернул свою новую кольчугу. Она явно предназначалась для кого-то, кто был выше и толще, а в тех немногих местах, где она приходилась принцу более или менее впору, кольчуга немилосердно жала. Рукава были слишком длинные, и в довершение всего кольчужный капюшон постоянно спадал ему на глаза. Руперт шагал взад-вперед, пытаясь приноровиться к амуниции, но вскоре оставил это занятие. «Придется оставить все как есть».

– Это симптоматично, – наконец сказал он.

– Что именно? – спросил единорог.

– Ну, вот он я, одет в новые сияющие латы, собираюсь снова идти сражаться со злом, а думаю только о том, как в них неудобно ходить в сортир!

Единорог фыркнул:

– Это все нервы. Думай о чем-нибудь другом.

– Тебе-то хорошо! Ты можешь отлить в любое время, когда тебе приспичит. А мне сначала придется расстегнуть половину пряжек этого проклятого панциря.

– Не беспокойся, – обнадежил его единорог. – Как только мы выйдем за ворота, один взгляд на орду демонов отобьет у тебя всякое желание помочиться.

– Ты меня здорово утешил.

– Рад стараться.

– А, к черту! – неожиданно сказал Руперт и пред изумленным взглядом единорога принялся расстегивать латы.

– Руперт! Что ты собираешься делать?

– Прежде всего собираюсь избавиться от этого проклятого панциря, а потом освободить мочевой пузырь. Еще вопросы есть?

– Только один. Сколько времени ты можешь продержаться без панциря? Тебя же разорвут на куски!

– Тогда мне уже все будет безразлично!

– Насколько я помню, – сказал единорог, с интересом наблюдая, как один за другим предметы военного снаряжения падают на пол конюшни, – когда на нас напала из засады компания гоблинов, большую их часть ты запугал чуть ли не до смерти. Кто знает: может, тебе снова повезет?

– В любом случае без лат я бьюсь лучше, – проворчал Руперт, бессмысленно глядя в пространство и опустошая мочевой пузырь на ближайшую стену. – Кольчуга – тоже неплохая защита, если она плотно прилегает, но эта висит на мне как мешок и только мешает. Нательная фуфайка пусть останется. Ты что-то сказал, единорог?

– Я не смею.

Руперт хмыкнул и подошел к единорогу, вновь пристегивая пояс с мечом.

– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался единорог.

– Намного, – отозвался Руперт.

– Тогда ты, возможно, скажешь мне, что ты думаешь о наших шансах выбраться живыми из этой передряги.

Руперт посмотрел на единорога и устало пожал плечами:

– Не знаю, Бриз. На нашей стороне будет Верховный маг, если к тому времени протрезвится. Волшебные мечи тоже могут помочь, если, конечно, держать их под контролем. А лично наши с тобой шансы… они не особенно хороши, но ведь мы уже бывали во многих переделках, ведь так?

– Другими словами, – тихо произнес единорог, – мы, наверное, погибнем.

– Похоже на то, – подытожил Руперт. – Попробуем положиться на удачу, насколько это возможно, друг мой. На этот раз у нас появилась возможность прихватить с собой побольше демонов.

– Нам просто придется это сделать, – сказал единорог.

– Руперт… – прозвучал вдруг тихий нерешительный голос. – Мне надо поговорить с тобой.

Руперт быстро обернулся. В дверях конюшни стояла Джулия. Она медленно направилась к нему. Руперт не знал, что делать – то ли улыбнуться, то ли поклониться, а может, повернуться и удрать. В этой старой одежде Джулия выглядела такой, какой он хотел видеть ее.

– Я занят, Джулия. Нельзя ли подождать?

– Нет, – ответила Джулия. – Нельзя.

Она молча изучала Руперта, вглядываясь в темные круги у него под глазами. Джулия никогда раньше не видела его таким мрачным, подавленным. На какой-то миг он показался ей незнакомцем. Но наваждение исчезло, и Джулия неожиданно улыбнулась. «Когда сомневаешься, прислушивайся к собственному сердцу».

– Я люблю тебя, Руперт.

Принц вздрогнул, словно его ударили.

– Конечно, ты любишь меня. Поэтому и выходишь замуж за Харальда.

– Нет, Руперт. Они могут угрожать мне, умолять, они могут насильно потащить меня к алтарю, но все равно не заставят выйти за него замуж.

– Конечно. – У Руперта не было сил злиться, он слишком устал, и его хватало лишь на то, чтобы испытывать чувство горечи.

Джулия положила ладонь ему на плечо, но, несмотря на нежность этого прикосновения, рука ее показалась Руперту тяжелой.

– Руперт, я не хочу, чтобы ты шел в бой, не узнав правды. Я не люблю Харальда и никогда не любила. Я не хочу быть принцессой и королевой Лесной земли. Я хочу быть только с тобой.

– Я видел тебя при дворе, – хрипло произнес Руперт. – Я видел тебя с Харальдом…

– Я сердилась, – сказала Джулия. – Мне хотелось заставить тебя ревновать, потому что… О Руперт!..

Она шагнула ближе и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и уткнулся носом ей в шею.

– Не бросай меня, – хрипло попросил Руперт. – Кроме тебя, у меня никого не осталось.

– Я никогда не брошу тебя, любовь моя, – тихо пообещала Джулия.

– И я тоже, – вмешался единорог, нежно бодая их головой.

Не оглядываясь, Руперт протянул руку и обхватил единорога за шею.

Через некоторое время Руперт овладел собой и выпрямился. Джулия нехотя оторвалась от него, пригладила его одежду, стараясь не видеть лица принца, пока он приводил свои чувства в порядок.

– Когда откроют ворота? – спросила она, пытаясь говорить твердым, спокойным голосом.

– Уже скоро, – ответил Руперт. Он улыбался Джулии, но вдруг нахмурился, заметив обтянутую кожей рукоятку меча, которая выступала у нее из-за левого плеча. – Джулия, где ты взяла этот меч?

Джулия уловила напряженность в его голосе и отступила на шаг, чтобы видеть глаза принца.

– Так хотел король. Он сказал, что ты отверг этот меч.

– Правильно. И я хочу, чтобы ты сделала то же самое.

– Это же только меч, Руперт.

– Нет, не только! Эта штука, что у тебя на спине, – адское изобретение. Это оружие – величайшее зло, мои предки держали его взаперти в арсенале и больше пяти веков не решались воспользоваться им.

– Как может какой-то меч причинять зло?

Руперт внимательно посмотрел на нее:

– Как гласит легенда, мечи эти – живые. Они разрушают души тех, кто их носит.

Джулия недоверчиво покачала головой:

– Меч есть меч, но все равно я как-то… неуютно себя с ним чувствую. Но пока он будет уничтожать демонов, я воспользуюсь им. У тебя ведь тоже есть волшебный меч. – Джулия поглядела на Руперта. – Радужный меч! Я совсем забыла о нем. А почему бы нам не использовать его против тьмы? Раньше же у нас получалось, помнишь?

– Больше он не помогает.

У Джулии вытянулось лицо. Она вдруг встрепенулась и посмотрела на двери конюшни.

– Руперт, я больше не могу здесь оставаться. Меня ждут мои женщины.

– Да, я видел, как ты их муштровала. Они выглядят… многообещающе. – Руперт неожиданно улыбнулся. – Не знаю, девочка, но мне не нравится, что ты пойдешь во тьму с этим мечом во главе своего отряда. Я хочу сказать, мы должны убивать демонов, а не пугать их.

Джулия расхохоталась:

– Напомнишь мне эти слова после битвы. Обещаешь?

– Обещаю.

Они долго смотрели друг на друга. Руперт протянул руку и взял ладони Джулии в свои.

– Что бы ни случилось, Джулия, помни: я люблю тебя.

– Я люблю тебя, Руперт. И береги себя, пожалуйста.

– Хорошо. А когда мы победим…

– О, когда мы победим, у нас будет куча времени для всего.

Они слились в долгом поцелуе, а потом Джулия повернулась и направилась к поджидавшим ее женщинам. Руперт смотрел ей вслед и впервые за много месяцев почувствовал себя умиротворенным. Он просунул руку под фуфайку и вытащил скомканный носовой платок, испещренный выцветшими пятнами крови.

– Знак внимания моей дамы, – тихо произнес он, коснулся платка губами, а потом вернул его на место, поближе к сердцу.

– Копьеносцы, по коням! Там, на воротах, приготовиться! – раздался громоподобный голос Чэмпиона.

На мгновение все стихло, а потом шум поднялся с новой силой, перекрывая команды и ржанье лошадей. Руперт глубоко вздохнул и, расправив плечи, вывел из конюшни единорога.

Чэмпион восседал на мощном боевом коне. Горящий факел отбрасывал красные блики на его латы. Внушительный, непобедимый, он возвышался над кружащейся толпой подобно герою из легенды. Он подал знак боевым топором, и сотня копьеносцев стала позади него. Копья горделиво глядели в беззвездное ночное небо. Их полированные древки были украшены яркими лентами и напоминали знамена. Гвардейцы и ополченцы двинулись за копьеносцами. Они смеялись, шутили, передавали по кругу фляги с вином. Они потопывали ногами от холода и всматривались в закрытые ворота, радуясь, что их ожиданию пришел конец. А позади них, в арьергарде, шли придворные, фермеры и торговцы. Они чувствовали себя неуютно в плохо подогнанных латах, но на их лицах была спокойная решимость не уступать врагу. Мужчины и женщины стояли бок о бок, держа в руках мечи, пики, ручные топоры. Руперт взобрался на единорога и начал медленно прокладывать себе путь через толпу, чтобы занять свое место во главе армии. Появившаяся горстка гвардейцев сформировала вокруг него почетный эскорт. Руперт поклонился им, и десять гвардейцев, которых он привел из Черного леса, отсалютовали ему мечами.

– Какого черта вы здесь делаете? – строго спросил Руперт. – Вы должны отдыхать в казармах.

– Раз мы можем ходить, значит, можем и сражаться, – ответил за всех Роб Хок. – Такой у нас порядок. И кроме того, почему одному вам должно достаться такое развлечение? Мы как раз начали получать удовольствие от уничтожения демонов, когда вы затащили нас обратно в замок.

– Вы же знаете, какой у них был численный перевес, – начал было Руперт, но ему пришлось замолчать, ибо гвардейцы дерзко расхохотались.

– Мы уже начинаем к этому привыкать, – усмехнулся Хок.

– Обречены! – вдруг выкрикнул другой гвардеец. – Мы все обречены!

Руперт открыл было рот, но тут остальные гвардейцы стали вторить запевале. Оказалось, что это первые слова старинной солдатской песни. Но остальные слова были не столь приличные. И если мужчины подхватывали песню, то дамы сочли своим долгом сделать вид, что они ничего не слышат. Руперт от смеха держался за бока.

Король Иоанн стоял на коленях возле своей лошади и сражался с упрямым ремнем подпруги. Его взъерошенные седые волосы были перехвачены простой кожаной ленточкой, а на старой, видавшей виды кольчуге были заметны шрамы и царапины от сотни былых кампаний. «Скалолом» прильнул к спине короля, но все равно у Иоанна на левом бедре висел старый испытанный меч. Рядом с ним стоял астролог и терпеливо наблюдал за происходящим. Наконец он протянул руку и ловко подтянул ремень на место.

– Спасибо, – промолвил король, вставая на ноги. – Я никогда не умел обращаться с лошадьми.

– Не за что, Иоанн.

– Я рад, что ты здесь, Томас. Похоже, никого больше в замке не волнует, жив я или нет, черт побери.

– С тобой твоя семья.

– Семья, – повторил король Иоанн. – У меня нет семьи с тех пор, как умерла Элеонора. А мои сыновья и я… мы не так близки. У нас нет на это особых причин. Харальд достаточно храбрый боец, еще более он хорош как государственный деятель, но сердце его пусто, как сума нищего.

– А Руперт?

Томас Грей подумал было, что Иоанн посоветует ему не вмешиваться в чужие дела, но вдруг плечи Иоанна поникли, король словно постарел на глазах.

– Руперт? Не раз уже в своей жизни этот мальчик делал то, чего я ждал от него. Он совершил достаточно и не должен бы сейчас здесь находиться. Когда я отправил его на поиски приключений, я не ожидал вновь увидеть его. Конечно, мы не предполагали, что он будет прокладывать себе путь через тьму, сражаться с драконом. Напротив, мы считали, что он будет поступать разумно и просто останется в изгнании. Но все вышло по-другому. Что ж, он по-своему неплохой парень.

– Тогда почему его нет рядом с тобой?

– С самого дня своего рождения он не ведал ничего, кроме одиночества и отчаяния. И виноват в этом я один. Мне не нужен был второй сын. И двор очень быстро воспользовался этим. Они превратили его жизнь в страдание. Я мог бы защитить его, но я этого не сделал, потому что знал, что однажды должен буду приговорить его к смерти, чтобы обеспечить трон Харальду. Страна не пережила бы гражданской войны, тем более сразу после войны с Королевством под горой. А теперь, спустя все эти годы… я не могу отделаться от мысли, что в руках Руперта королевство было бы в большей безопасности, чем если бы королем стал Харальд. По крайней мере, у Руперта есть сердце.

Иоанн повернулся к лошади, быстро дернул подпругу, проверяя, надежно ли она закреплена, и уселся в седло. Лошадь нетерпеливо замотала головой. Король улыбнулся Томасу Грею.

– Скоро мы выступаем. Пожелай мне удачи.

– Удачи тебе, Иоанн. Будь осторожен.

Король Иоанн тронул лошадь с места и стал медленно пробираться к воротам, чтобы присоединиться к своим сыновьям.

Руперт крепко сжал поводья единорога, заметив, как отец медленно приближается к нему. Принц так старался сохранять невозмутимый вид, что у него от напряжения заболели мышцы на спине. «Чего ты сейчас хочешь? – горько подумал он. – Ты уже ничего не можешь для меня сделать, и тебе больше нечего требовать от меня». Окружавшие Руперта гвардейцы замолкли и настороженно следили, как король медленно ставит лошадь между Рупертом и Харальдом. Оба принца поклонились королю.

– Ты появился как раз вовремя, отец, – произнес Харальд. – Мы уже начали беспокоиться.

– Спасибо тебе, Харальд, – ответил король. – А теперь, с твоего позволения, я хотел бы немного поговорить с Рупертом наедине.

Харальд слегка напрягся и метнул быстрый вопросительный взгляд на Руперта, а потом холодно поклонился, отъехал в сторону и стал с преувеличенным вниманием разглядывать громадные дубовые ворота. Лицо его было непроницаемо. Король Иоанн не обратил на это внимания и многозначительно взглянул на почетную гвардию Руперта. Гвардейцы спокойно смотрели на короля, а кое-кто из них выразительным жестом положил руку на рукоятку меча. Король мрачно улыбнулся.

– Отгони своих собак, Руперт, пока я не приказал надеть на них намордники.

Гвардейцы посмотрели на Руперта, и тот неохотно кивнул. Гвардейцы поклонились ему, холодно взглянули на короля и отошли, не особенно углубляясь в толпу.

Руперт задумчиво смотрел на короля.

– Что бы ты ни попросил, отец, я отвечу: «Нет».

– Ты стал предусмотрительным, Руперт.

– У меня на то было достаточно оснований.

Король опустил глаза, не в силах выдержать неумолимый взгляд Руперта. Король бесцельно теребил поводья лошади.

– Руперт…

– Да, отец.

– Через сколько времени мы выступаем?

– Самое большое, через пять минут.

– Ты ненавидишь меня, сын?

Неожиданный вопрос застал Руперта врасплох, и он замешкался с ответом.

– Временами – да. Ты не давал мне повода слишком любить тебя, но… ты монарх, а страна должна стоять на первом месте. Я всегда это понимал.

– Политика, интриги, – вздохнул король. – Все это мне сейчас кажется таким ничтожным по сравнению с Долгой ночью, которая ждет нас за воротами. Я всегда старался для своей страны, делал все, что считал нужным, жертвуя самым дорогим для себя. Однако все, за что я боролся, похоже, больше не имеет значения. Руперт, ты – мой сын, и я хочу, чтобы ты знал: я горжусь тобой. Несмотря ни на что… ты всегда оставался верен своему долгу.

– А почему надо было ждать так долго, чтобы это сказать? – спросил Руперт. – Почему ты не сказал об этом всем при дворе?

– Чтобы превратить тебя в мишень для интриг? – тихо спросил король. – Я держал тебя вдали от трона для того, чтобы бароны, которые поддерживали Харальда, не видели в тебе угрозы. Неужели я ошибался, если хотел видеть тебя живым?

– Ты делал это не ради меня, – бесстрастно ответил Руперт. – Ты поступал так ради Харальда.

Король Иоанн спокойно кивнул.

– И все же для тебя я сделал все, что смог, – наконец произнес он. – А где твоя кольчуга и латы? Почему ты не надел их?

– Они мне мешают. Без панциря я чувствую себя свободнее.

Короля, похоже, это не убедило, но он предпочел не обсуждать этот вопрос, чтобы не нарушить хрупкую связь, возникшую между ними.

– Береги себя, сын. Я хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым.

– Постараюсь сделать вам это одолжение, – провозгласил Руперт, и они рассмеялись.