Семиевие Стивенсон Нил

– Спасибо, что присоединился к нам, – слова Айви прервали молчание, царившее, пока Зик занимал место в конце стола. Айви сидела в голове. С ее точки зрения он сейчас находился «наверху» длинного лыжного трамплина – как и она сама для него.

– Все как прежде, командир Сяо, – откликнулся Зик.

– Что ж, я ценю твою верность, – кивнула Айви. – И понимаю, в каком сложном положении ты оказался.

– На самом деле тут ничего сложного, – возразил Зик. – То объявление, которое Маркус сделал, когда начался Каменный Ливень – про государства, которых больше не существует, – я согласен с ним всей душой. Джулия объявления не слышала. И текста его тоже не получала.

– Мы узнали, что Спенсер может отключать ССМ.

– Совершенно верно, – подтвердил Зик. – Я сам присутствовал при таком случае. У нас состоялась очень странная беседа. Думаю, они прощупывали почву, нельзя ли меня перетянуть на их сторону. Она разговаривала со мной так, словно я уже на их стороне – как будто ничто другое никому и в голову не может прийти. И это очень сильный прием из арсенала техник убеждения – в какой-то момент я даже с ней согласился. Но когда вернулся и хорошенько все обдумал, то понял, что это безумие.

– Как по-твоему, это была лишь одиночная попытка? Или у нее в работе целый список кандидатов на вербовку?

– Если тебя устроят мои догадки, список у нее есть, – ответил Зик, – но вряд ли длинный.

Айви снова кивнула. Вслух этого произносить не требовалось: Джей-Би-Эф могла завербовать кого-то еще – однако про них пока ничего не известно.

– С моими впечатлениями это сходится, – подтвердил Дюб, бросив взгляд на Луизу, которая одобрительно кивнула. – Думаю, она пробует наудачу. Выходит с людьми на связь, завязывает разговор, рассыпает всяческие намеки, ищет слабые места.

– Она что, рехнулась? – спросила Айви у Луизы.

– В каком-то смысле это совершенно неважно, – ответила Луиза. – Раз она мутит воду, значит, она мутит воду. Если даже установить, что за этим стоит конкретный психиатрический диагноз, это ничего не изменит.

– Это может повлиять на то, как нам следует реагировать.

– Начнем с того, что нарциссизм в ней всегда присутствовал, – объяснила Луиза. – Это, к слову, вовсе не диагноз. Согласно тому, что рассказывали вы с Диной, ее полет на «Иззи» также не мог не привести к серьезной душевной травме. Она потеряла мужа и дочь, само прибытие тоже оказалось кровавым. Не надо быть специалистом, чтобы понять: она страдает от посттравматического синдрома той или иной силы. По этой причине от нее сейчас вполне можно ожидать мрачных взглядов на реальность параноидального толка. Хотя может статься, что она всегда такой была.

– И при этом она очень осторожна, – заметила Айви. – Пока она не идет дальше разговоров, я мало что могу поделать, да и не должна.

– Верно, – согласилась Луиза. – Она пытается заполучить среди каппи политическую поддержку. Если начать ее преследовать на том единственном основании, что она много с кем разговаривает, то ей ведь только того и нужно. Однако тебе стоило бы тоже как-то обратилась к каппи.

Айви вздохнула.

– Единственный ответ на политику – еще больше политики, а как раз в этом от меня совсем мало пользы.

– Дела, а не слова, – возразил Зик. – Вот на что смотрят в первую очередь. Когда вернется «Имир», у вас с Маркусом в активе окажется достижение, рядом с которым Джей-Би-Эф со своей кликой будет выглядеть совсем жалко.

– Возможно, я просто в этом недостаточно разбираюсь, – произнесла наконец Джулия после длительного размышления, – но, по-моему, имеет место совершенно поразительное совпадение – и прямо у нас перед носом.

– Продолжайте, госпожа президент, – попросила Камила. – Возможно, вы его прекрасно видите – но я, например, не вижу ничего.

Джулия перевела взгляд на Кэтрин Куин.

– Если я все правильно понимаю, ключевыми элементами предполагаемого марсианского корабля являются гептада, где во время путешествия будут жить люди, и триада для хранения топлива и всего остального. И это идеально совпадает с тем, чего мы уже достигли. – Она скромно кашлянула. – Я сказала «мы». Что я сейчас имею в виду? Думаю, что могу позволить себе ступить на скользкую почву и высказать предположение, что Содружество каппи и Марсианская община – естественные союзники. Что-то вроде импровизированной повстанческой коалиции, если не возражаете. В этой гептаде нашими усилиями быстро образовался общественный центр, отстаивающий важные для каппи вопросы. В некотором смысле у нас имеется собственная гептада. И в аналогичном смысле вы, Рави и Цзянью, превратили свою триаду в мощный центр поддержки Марсианского движения. У вас есть своя триада. Таким образом, у нас уже имеются два важнейших компонента марсианской экспедиции. Нужно лишь собрать их воедино.

Рави слушал, кивая, потом заговорил:

– Этим готовы заняться два инженера из группы ЦМА. Они участвовали в строительстве «Нового Кэйрда», и у них руки чешутся взяться за новую задачу. Один из них даже готов отправиться с нами. Пол Фрил. Он был горячим сторонником колонизации Марса еще до Ноля.

Вмешалась Кэтрин, которая тоже все это время внимательно слушала:

– Мне бы не хотелось показаться скептиком, госпожа президент, но в каком именно смысле у вас «есть» гептада, или у наших друзей – триада, в которой они живут? Если речь лишь о мнении большинства жителей, то может быть. Однако…

– Однако что именно в данном контексте означает обладание гептадой? Ну да, доктор Куин, вопрос очень серьезный и я весьма признательна, что вы его задали. Столь многие понятия, которые мы всегда считали само собой разумеющимися, включая права собственности и личные свободы, теперь, в условиях объявленного Маркусом ПДУАП, оказались размыты. В условиях военного положения, если называть вещи своими именами! Отвечая на ваш вопрос, в качестве первого шага я хотела бы отметить, что свобода передвижения объекта неотделима от права собственности – она по существу и означает «обладание» каплей, триадой или гептадой.

– Что ж, в этом смысле мы все подчиняемся коллективной диктатуре роя, – заметила Кэтрин. – Куда и когда нам двигаться, решает «Параматрица».

– По существу – один из самых подлых инструментов контроля над обществом за всю историю человечества! – воскликнула Джулия.

Кэтрин была поражена:

– Без нее нам не избежать катастроф!

– В этом и заключается вся подлость, – кивнула Джулия. – Всегда можно заявить, что она требуется для всеобщей безопасности. Мы все обречены быть рабами «Параматрицы» до тех пор, когда и если кто-то наконец решит, что есть вещи и поважней.

На лице Цзянью читались одновременно любопытство и тревога.

– Если кто-то и решит, – указал он, – не изменится вообще ничего, если не перевести соответствующую каплю в ручное управление.

– Насколько я понимаю, это можно сделать в любой момент, – удивилась Джулия. – Или меня и тут обманули?

– Нет, – ответил Цзянью, – однако в «Параматрице» эту каплю сразу же будет прекрасно видно. И вся Система ситуационного мониторинга тут же забьет тревогу.

– В таком случае, – констатировала Джулия, – когда и если наступит время для решительных действий, придется позаботиться и о ССМ.

Бабушка Айви, которая родилась в Гуанчжоу, выросла в Гонконге и знала по-английски лишь несколько слов, управляла всем семейством из микроскопической отдельной квартирки, пристроенной к гаражу рядом с домом в Резеде. Восседая в своем раскладном кресле, замотанном изолентой (иначе бы оно развалилось), закутанная в вязаные шали, она непрерывно издавала буллы, декреты и фетвы, которые для тридцати с лишним ее прямых потомков и членов их семей, проживающих по всей долине Сан-Фернандо, обретали силу закона. Не сказать чтобы она была совершенно безразлична к деньгам, любви, безопасности и другим распространенным движителям человеческих поступков, однако в основном бабушкой руководило другое чувство, для ее вассалов не слишком понятное и потому загадочное. Англосаксы могли бы приписать ему специфический восточный смысл: «сохранение лица» или конфуцианское почтение к старшим. Айви в какой-то момент осознала, что это не более чем потребность во внимании. Все, кто приходил в дом или покидал его, должны были отметиться у бабушки. Причем просто заглянуть в дверь, поздороваться или попрощаться, было недостаточно; требовалось присесть на плетеный стул рядом с бабушкиным креслом, какое-то время там просидеть и что-то сказать. У бабушки не было иных способов добиться исполнения этого правила, кроме как изобретать все более мистические и причудливые пути, чтобы рано или поздно обрушить кары на головы отщепенцев.

Как теперь поняла Айви, Джулия Блисс Флаэрти относилась ровно к тому же типу. Если призвать ее к ответу и заставить оправдываться за свои действия, она наверняка объяснит их неким альтруистическим планом. И даже, возможно, сама в это поверит. Но дело будет совсем в другом. Она – как бабушка Айви. Если ты ей присягнул, то можешь рассчитывать на ее благоволение, а твоя репутация и значимость среди других присягнувших будет только расти. Отправив ее в каплю и совершенно про нее забыв, ты становишься врагом для нее и для ее приспешников. Никакой другой власти у нее нет. Однако если забыть про нее надолго, из нее может получиться могущественный враг. Статус экс-президента – причем не просто какой-то отставницы, а того самого экс-президента, который отвечал за создание Облачного Ковчега и даже применил ядерное оружие для его защиты – давал ей среди каппи определенный авторитет. Их последнее время воспринимали как деморализованных одиночек, только и ждущих лидера, который даст их жизни значение и смысл. Айви не смогла выяснить, что это: объективное положение дел или запущенный Джей-Би-Эф самосбывающийся миф. Так или иначе миф этот начал принимать очертания реальности.

Она смотрела на сидящую напротив Феклу и думала, стоит ли пересказывать ей все эти мысли. Поймет ли русская семиборка, да и захочет ли понять, ее давно покойную китайскую бабушку из Резеды?

Возможно. Однако Фекла выросла в обществе, где подробности принято держать при себе и сообщать по мере необходимости. Избыток информации запутает ее, вгонит в скуку и в конце концов разозлит. Болтунов она презирала, как бизнесмен – транжир. Все, что ей нужно – знать свою задачу.

По той же причине трудно было понять, что у нее в голове, но это как раз Айви не смущало. В большой организации с иерархией армейского типа нельзя быть для каждого другом и дорогим коллегой. Маркус это понимал, потому его и назначили старшим. Айви больше годилась для управления уютной лавочкой, какой была «Иззи» на момент Ноля. Там Маркус бы все лишь испортил.

– История с Джулией нас только понапрасну отвлекает, – сказала наконец Айви. – У меня есть дела гораздо важнее. Если мы ее раздуем, это сработает против нас – Джулия получит над нами больше власти, чем того заслуживает. Но и закрывать глаза на ее деятельность мы тоже не можем.

Фекла кивнула. Хорошо.

– Я хотела бы отправить тебя в ее гептаду, – продолжала Айви. – В роли главы службы безопасности Маркуса. Понимаешь? Визит будет официальным. Ты объяснишь, что их Система ситуационного мониторинга не вполне исправна и требует починки во избежание опасных последствий. Дальше просто слушай, что она тебе скажет. Думаю, она попробует переманить тебя на свою сторону. Она со всеми так делает. Ты стала бы для нее особо крупным уловом.

– Если она так и сделает, мне тогда как поступить? – уточнила Фекла.

Всю глубину наивности Айви можно понять из того, что сперва она даже не поняла вопроса. И только потом сообразила, что Фекла предлагает сделать вид, будто поддалась на уговоры. Вызвалась стать агентом Айви на службе у Джулии.

Фекла стоически наблюдала за Айви, пока до той не дошло.

– Я советую сразу ничего не предпринимать, – в конце концов ответила Айви. Сказать по правде, не от избытка хитрости, а из робости.

– Разумеется, – согласилась Фекла, – с ходу броситься ей в объятья – плохая тактика. Она заподозрит.

Айви ничего не сказала, и Фекла объяснила:

– Я встречала многих, кто думает так.

«В отличие от тебя, моя дорогая».

– Я предлагаю сначала доложить мне обо всем, а уж потом мы решим, что делать.

– Мы?

– Я. Я решу.

– Хорошо, что мы разговариваем здесь. В «банане», – сказала вдруг Фекла.

– Тебе здесь нравится?

– Дело не в том, где мне нравится, – удивилась Фекла. – В «банане» безопасней.

– Ты хочешь сказать – от болидов?

Фекла мотнула головой:

– От Грайндстаффа.

Потом она встала – осторожно, чтобы не взлететь и не врезаться головой в потолок – и вышла, оставив Айви с кучей вопросов. Она что, только что дала старт проекту по созданию на Облачном Ковчеге внутренней шпионской сети? И как теперь объяснить это Маркусу? Ужаснется ли он – или, наоборот, горячо одобрит? И что она почувствует по поводу той или иной реакции? Когда уже, черт возьми, вернется Дина и они смогут все обсудить за стаканчиком алкоголя?

И что имела в виду Фекла в самом конце, когда говорила про безопасность «банана»? Его сконструировали давно, еще до Ноля, к ССМ подключили значительно позднее и на живую нитку. Похоже, Фекла намекала, что раз уж Спенсер может отключать капли Джулии от ССМ, не исключено, что он также прослушивает другие объекты Облачного Ковчега, включая Парк, Бункер и кабинет Маркуса.

«Я встречала многих, кто думает так», – сказала Фекла. Она имела в виду русских военных и разведчиков, у которых мысли были профессионально деформированы в соответствующем ключе. Быть может, Фекла тоже когда-то прошла соответствующую подготовку. Если она действительно станет агентом у Джулии, как проверить, что она честный агент, работающий на Айви, а не двойной, работающий на Джулию?

Из-за встречи с атмосферой «Имир», уносясь по новой орбите прочь от Земли, неторопливо вращался. Точные параметры этой орбиты вычислили минут через пятнадцать-двадцать, после чего стало ясно: на то, чтобы принять меры к своему спасению, у них меньше четырех часов.

Пройди все идеально, запуск реактора замедлил бы «Имир» настолько, что для встречи с «Иззи» потребовалось бы лишь несколько совсем незначительных дельт-вэ. На это они надеялись, но всерьез не рассчитывали. Более реалистичной была надежда, что удастся хоть как-то сбросить скорость и снизить апогей.

Это число – расстояние между Землей и «Имиром» в верхней точке орбиты – напрямую зависело от скорости в нижней точке. Поскольку корабль «рухнул» к Земле с очень высокого апогея далеко за лунной орбитой, с атмосферой он встретился на огромной скорости. Вся та скорость, которую он потерял за счет торможения ядерно-ракетным двигателем и от трения о воздух, в переводе на орбитальный язык означала существенно более низкий последующий апогей, до которого – в зависимости от того, что покажут расчеты – оставались часы, дни или даже недели.

Когда орбиту рассчитали, выяснилось, что речь о часах.

В некотором смысле «Имир» даже близко не попал в цель: дельта-вэ составляла лишь около трети желаемой. Однако даже этого хватило, чтобы апогей из точки далеко за лунной орбитой переместился на расстояние лишь примерно втрое дальше орбиты «Иззи».

Соответственно, и период – длительность одного витка орбиты – уменьшился с семидесяти пяти дней до восьми часов. Настолько сильно сравнительно небольшая дельта-вэ меняет эти параметры.

С другой стороны, на то, чтобы «Имир» прошел остаток пути до орбиты «Иззи», потребуется дельта-вэ вдвое больше, чем то, что им удалось выжать из реактора на этот раз.

Однако прежде надо решить вопрос выживания в ближайшие восемь часов.

Апогей «Имира» изменился очень сильно, но высота перигея осталась все той же – иными словами, опасно низкой. Если ничего не предпринять, на следующем витке они снова с ревом стукнутся об атмосферу.

С определенной точки зрения слегка поднять перигей и уже никогда не беспокоиться о входе в атмосферу довольно просто: достаточно выполнить небольшой, но тщательно рассчитанный запуск двигателя в апогее. Для обычной космической миссии задача совершенно банальная. Сейчас же положение осложнялось двумя обстоятельствами.

Во-первых, успешное снижение апогея и периода обращения наложило на них жесткие временные рамки – двигатель следовало запустить через четыре часа после перигея.

Вторая сложность заключалась в том, что корабль медленно вращался. Это означало, что их ядерный ракетный двигатель если и был в какой-то момент направлен в нужную сторону, то лишь по чистой случайности. Во время длительного запуска в перигее сопло должно было смотреть вперед и работать как огромный тормозной двигатель. Запуск в апогее нужен, чтобы слегка разогнать корабль, сопло при этом должно смотреть назад. Но пока корабль вращается, оно направлено попросту куда попало.

Итак, сейчас требовалось стабилизировать ориентацию «Имира»: погасить нежелательное вращение маневровыми двигателями. При первой пробной попытке обнаружилось, что двигатели по сравнению с инерцией огромной ледяной глыбы чересчур слабы. Говоря аэрокосмическим жаргоном, им недоставало контроля. «Имир» вел себя словно грузовик, который занесло на разлившемся масле и он почти не слушается руля. Огромный расход массы при запуске двигателя несколько уменьшил проблему. Тонны и тонны льда вылетели через сопло в виде пара. «Имир» стал легче и, как следствие, послушней. Вычислить, насколько именно послушней и что это означает для маневровых двигателей с точки зрения контроля, само по себе оказалось немаленькой задачей – добрых полчаса ушло лишь на грубую оценку.

Результат не слишком обнадеживал. За оставшиеся три часа не было решительно никакой возможности остановить вращение «Имира» двигателями контроля ориентации, предназначенными лишь небольших корректировок в течение длительного времени. Вращение не было особенно быстрым – экипаж в командном модуле его почти не чувствовал, – однако исключало запуск основного двигателя. Если запуск не состоится через три часа, они снова зацепят атмосферу еще через четыре, а потом – еще через восемь. Один проход наподобие уже состоявшегося у них еще есть шанс пережить, два – никаких.

Как только Маркус все это понял, он разделил экипаж пополам: оставил Дину и Дзиро в кают-компании командного модуля заниматься главным двигателем, а сам вместе с Вячеславом поднялся «наверх» – заняться контролем ориентации.

Задачу, стоящую перед Диной, по сравнению с остальными можно было назвать рутинной. Запустив двигатель в перигее, они израсходовали большую часть запасенного в бункерах льда. Несколько шнеков заклинило, а процесс добычи льда в целом пошел вразнос, поскольку Дине приходилось раз за разом находить импровизированные решения сыпавшихся отовсюду проблем. Роботы находились не там, где нужно, какие-то бункеры были переполнены, какие-то – пусты. Нужно было копать новый лед и перераспределять старый. Привести все в порядок для запуска три часа спустя было задачей не то чтобы непосильной, но требующей полной сосредоточенности. Аналогичным образом Дзиро тоже должен был решить кое-какие проблемы с реактором. Обоим следующие три часа предстояло пахать без перерыва, чтобы все было готово к запуску в апогее.

При условии, что другая половина экипажа за оставшееся время найдет способ правильно сориентировать «Имир». Маркус перенес эту деятельность в другую часть корабля, чтобы не отвлекать мотористов. Во всяком случае так он объявил; однако когда Дина ненадолго отвлекалась от работы, пока компилируется код или чтобы перекусить, она каждый раз обнаруживала, что задается вопросом – чем они там, собственно, заняты?

Методом исключения выходило – чем-то, имеющим отношение к «Новому Кэйрду». То, что маневровые двигатели «Имира» не справятся, было уже доказано. Нужную тягу имел только маршевый двигатель «Нового Кэйрда». Проблема заключалась в том, что он смотрел во вполне определенном направлении, которое, увы, не подходило для коррекции.

Доведя эту логическую цепочку до завершения, Дина так разнервничалась, что это стало мешать ее работе даже больше, чем если бы Маркус и Слава находились с ней в одной комнате.

Она сдерживала любопытство и беспокойство до тех пор, пока не убедилась, что двигателю хватит льда на запуск в апогее. Работа закончена. До самого запуска осталось полчаса. Похоже, у Дзиро тоже все под контролем.

Резкий удар, эхом отдавшийся в стенах командного модуля, дал ей повод вызвать на экран несколько видеотрансляций, а также подключиться к аудиоканалу, которым пользовались Маркус и Слава. Роботы, рассыпанные по всей поверхности «Имира», одолжили ей свои глаза, которые она могла повернуть в любую сторону. Несмотря на это, у нее ушло несколько минут, чтобы составить для себя картину происходящего.

«Новый Кэйрд» отстыковался от «Имира», его нигде не было видно. Маркус предположительно находился за его пультом управления.

Снаружи «Имира» наблюдался человек в скафандре, «идущий» по направлению к корме, используя пару «хватов» в качестве передвижных точек опоры. Надо полагать, Вячеслав. От ног у него расходились толстые белые усы. Дина не сразу сообразила, что это: он примотал сапоги к спинам «хватов» кабельными стяжками, концы которых и торчали усами. При виде подобной импровизации насовские инженеры старой школы перевернулись бы в гробу, не лиши их Каменный Ливень такой возможности. Однако за последние два года, и особенно за последние две недели, босяцкая инженерия уже вошла в привычку.

Оставался вопрос – чем же, черт побери, настолько увлекательным занят Маркус? Раз уж Слава проявил такую изобретательность, располагая лишь двумя роботами и пакетом стяжек…

Тут Дина наконец разглядела «Новый Кэйрд» на камере «буки», закрепившегося на корме осколка примерно на полпути между ее краем и зевом сопла. Кораблик висел в пространстве метрах в ста, испуская из маневровых двигателей белые струи каждые несколько секунд – он пытался удержаться позади медленно вращающегося осколка. Маркус шел на ручном управлении, и да, скучать ему не приходилось.

Воссоздать в уме общую стереометрическую картину было нелегко, но Дина более или менее убедила себя, что Слава «идет» примерно в том же направлении, куда нацелился Маркус. Каждый по-своему, но оба стремились к одному участку осколка: углу, выступающему там, где широкая часть сахарной головы заканчивалась резкой, но изломанной гранью, переходя в основание. Здесь в лед был вморожен кусок стального каркаса размером примерно в автомобиль. На нем крепилась гроздь небольших конических ракетных двигателей – одна из маневровых систем, оказавшихся слишком слабенькими для нынешней задачи. Нацелив туда другую камеру, Дина увидела, что из двух сопел исходят ровные струи бело-голубого пламени. Эти двигатели непрерывно работали на полной мощности. Чего их конструкция не предусматривала. Однако системы ориентации «Имира» рассчитали, что в этих двух направлениях требуется усилие, а для того, чтобы достичь запрограммированной цели – развернуть корабль «носом» вперед и соплом назад, – усилия требовалось очень много.

Дина поняла. Ее догадку подтвердили переговоры на смеси английского, немецкого и русского между Маркусом и Вячеславом, которые она теперь могла слышать. Мысленным взором она видела «Имир» таким, как его наблюдал Маркус через передний иллюминатор «Нового Кэйрда»: огромная дрейфующая глыба черного льда в форме наконечника стрелы, в основном погруженная во мрак, но на носу и по углам украшенная мигающими белыми огоньками и струйками горячего газа – выхлопом двигателей, которыми управляет изнутри автоматическая программа. Некоторые вспыхивали и снова гасли. Иногда, там, где требовалась большая тяга, двигатели включались надолго. Такие постоянно работающие двигатели должны быть отлично видны на черном фоне космоса.

Маркусу не требовалось рассчитывать в голове вращение «Имира». Не было нужды знать, какова его угловая скорость относительно каждой из осей и какой требуется момент импульса, чтобы ее скомпенсировать. Ему даже был не нужен интерфейс планшета. Достаточно облетать льдину в поисках мест, где маневровые двигатели работают в непрерывном режиме. Это будут именно те, что не справляются с нагрузкой там, где она нужнее всего. Соответственно, именно там двигатель «Нового Кэйрда» можно использовать с наибольшей эффективностью.

Только как?

Изображение грозди маневровиков заслонила размытая серая фигура – Вячеслав прошел перед самой камерой. Затем он появился снова, уже в фокусе, нашарил на поясе фал с карабином и прицепил его к торчащему изо льда пруту каркаса. Дина слышала его тяжелое дыхание. Держась за каркас левой рукой, он просунул правую между прутьями. Потыкавшись некоторое время, он что-то нащупал и с минуту был занят каким-то делом – судя по тому, как слегка подергивается рука.

Реактивные струи дрогнули и растаяли.

– Готово, – сообщил Вячеслав. – Извини. Клапан заклинило.

– Давай в сторону, товарищ, – потребовал Маркус.

– Даю, – отозвался Слава. Отстегнув карабин, он отклонился от каркаса, полностью доверив сцепление пристегнутым к ногам «хватам», и зашагал прочь мучительно медленной походкой человека, движущегося сквозь сахарный сироп. – Приступай! – И добавил немецкую фразу, которая, если Дина ничего не перепутала, означала: «Если не получится, нам так и так конец».

«Новый Кэйрд» уплыл из кадра. Несколько секунд Дина перенацеливала камеру. Кораблик приближался к «Имиру», идя точно на маневровый комплекс, отключенный Славой, и под углом ровно посередине между двумя только что работавшими двигателями.

Логика была очевидна, хотя метод – совершенно безумный. «Новый Кэйрд» намерен выполнить задачу, с которой не справился крошечный маневровик. Маркус должен был направить его маршевый двигатель в нужную сторону, а именно – примерно посередине между теми, которые пытались выполнить требуемую работу. Все так. Но при этом ему надо установить механическое соединение между «Новым Кэйрдом» и осколком, чтобы передать ледяной массе импульс большого двигателя.

Судя по всему, он собирался этого достичь, ударив маленьким кораблем в большой. Столкновение было бы медленным – так портовый буксир упирается носом в борт нефтеналивного танкера, чтобы подтолкнуть его к причальной стене. И тем не менее это было бы столкновение, космические корабли для такого не предназначены.

Пальцы Дины, до боли сжавшие край столешницы, чуть расслабились, когда за секунду до удара Маркус включил тормозные двигатели, замедлившие «Новый Кэйрд» в самый момент касания. И все равно Дина услышала и почувствовала хруст, отдавшийся эхом в стенах ледяного дворца. За последние час-два она такое уже слышала, каждый раз удивляясь, что бы это значило. Очевидно, Маркус не впервые проделывает этот трюк.

Он целился туда, где изо льда торчит каркас, образуя что-то вроде ловушки, способной удержать нос «Нового Кэйрда» на месте, пока работает главный двигатель. До сих пор весь импульс шел от маневровых двигателей на корме. Однако Дина, которая через передний иллюминатор видела лицо Маркуса, заметила, что он что-то делает на сенсорном экране, служившем «Новому Кэйрду» панелью управления, и догадалась, что последует дальше.

Она открыла окно интерфейса управления системой ориентации «Имира» и обнаружила там совершенный бедлам: по всему осколку лихорадочно работали маневровые двигатели, подсвеченные тревожными иконками, рапортующими, что им не хватает топлива, или времени, или что сопло перегрето. Блок, куда только что врезался Маркус, мигал красным – это означало, что его соединение с системой вообще потеряно. Графики внизу экрана и трехмерная модель осколка в пространстве показывали, насколько они еще далеко от состояния, которого хотели достичь.

Она услышала небольшую симфонию из скрежета, скрипов и хлопков, и почувствовала, что корабль под ней поворачивается.

«Новый Кэйрд» на видео был залит белым сиянием – маршевый двигатель заработал на полную мощность. Графики ориентации показывали перемены в лучшую сторону.

– Неплохо, – прокомментировал Дзиро, – но мы развернемся дальше, чем нужно.

– Если я не ошибся со временем, то нет, – ответил Маркус. – Мы довернемся в нужном направлении как раз к моменту запуска двигателя в апогее. Уже потом – да, развернемся дальше. Но у нас хватит времени, чтобы это исправить.

Его слова были прерваны коротким восклицанием, за которым последовал глухой удар. Маркус выругался по-немецки, и связь отключилась.

Взглянув на видео, Дина обнаружила, что «Новый Кэйрд» отклонился куда-то в сторону. Пламя двигателя потухло.

Каркас, в который упирался «Новый Кэйрд», не выдержал мощи маршевого двигателя и сложился, так что корабль развернуло. Сейчас он лежал практически на боку, а между его корпусом и кормой «Имира» были зажаты сплющенные остатки маневрового комплекса.

– Пошел какой-то газ, – негромко заметил Дзиро. – Или дым.

Он был прав. Глаз распознавал дым не сразу, поскольку в космосе он ведет себя не так, как в атмосфере и под воздействием тяжести. Однако что-то сейчас горело, или как минимум тлело, под самым корпусом «Нового Кэйрда», в каком-то метре от места, где находился Маркус.

– Горячее сопло маневровика проплавляет корпус, – сообщил Слава.

Маркус снова вышел на связь.

– Дзиро и Дина, приготовиться к запуску главного двигателя в апогее… – речь прервалась, у Маркуса сдавило горло, он начал кашлять. Когда он заговорил снова, тембр голоса был, словно он задыхается: – Через две минуты. Не отвлекаться, перейти к предстартовым процедурам. Вячеслав поможет мне решить мою проблемку.

Теперь Маркус кашлял уже непрерывно.

– Отбой, – выдавил он.

Нарушив приказ, Дина бросила взгляд на видео, показывающее нос «Нового Кэйрда». Маркуса в иллюминатор было уже не разглядеть. Только дым, и сквозь него – мигающее, яркое пламя пожара.

Осознание того, что происходит, ударило Дину в лоб, словно кирпичом. Изо всех сил ухватившись за столешницу, она зажмурилась, почувствовала, как глаза наполняются горячей влагой, а ноздри – соплями.

– Дина, – сказал Дзиро. – Нужно запускать предстартовую проверку шнеков.

Она открыла глаза и обнаружила, что на месте контрольных окон плавают лишь мутные пятна.

– Если это имеет хоть какое-то значение, прошу тебя, приступай, – сказал Дзиро. Потом закрыл одной рукой микрофон своей гарнитуры, заглушая звук, и добавил: – Наверное, он нас слышит.

Дина вытянула руку и набрала команду.

– Шнек номер один, – объявила она. – Пошел! – и ударила по клавише ввода.

И так по всему списку. Чем дальше шла, тем легче ей давалось. Дзиро тем временем выполнял свою работу – аккуратно, тихо и деловито. Когда реактор вышел на полную мощность точно по расписанию, Дина не преминула об этом сообщить. Громко. На случай, если Маркус их слышит.

Только потом она перевела взгляд на видео. Ожидая увидеть место последнего упокоения Маркуса – заполненный ядовитым дымом склеп.

Но ничего этого там не оказалось – только раздавленный каркас и Вячеслав, который стоял, держась за него одной рукой, и вглядывался куда-то за корму. На заднем плане – расширяющееся облако пара размером с Манхэттен, выброшенное реактором Дзиро.

– Слава, – позвала Дина. – Где?..

– Отвалился, – ответил Слава. – Когда включился двигатель и мы стали ускоряться, «Новый Кэйрд» решил с нами не лететь.

– А потом?..

– Потом он попал в струю пара, и его отбросило еще дальше. Я уже его почти не вижу.

– Ой.

– Дина?

– Что, Слава?

– Маркус был уже мертв.

– Походило бы на дурацкую комедию, если бы не трагизм события – и не серьезность его последствий, – сказала Джулия. Она никак не могла оторвать взгляд от закольцованного видео – последней передачи с «Нового Кэйрда» перед тем, как связь прервалась окончательно.

Собравшиеся вокруг нее в Белой Капле – как теперь стали называть неофициальную штаб-квартиру Джулии – закивали или забормотали в знак согласия. Несколько секунд назад пост о событиях на «Имире» появился в блоге Тава, и все только что его прочли.

Не кивала только Фекла, которую тем временем заинтересовала одна подробность. К стене капли синей изолентой был прилеплен листок бумаги с отпечатанной эмблемой президента Соединенных Штатов Америки. В мире существовало всего два принтера, и оба – на «Иззи». Методом исключения выходило, что листок отпечатали на Старой Земле еще до Каменного Ливня, причем в устройстве уже заканчивались голубые чернила. На его долю выпала нелегкая судьба. В двух местах листок был порван и заклеен прозрачной лентой. Его складывали и мяли, потом тщательно разгладили. Края были разлохмачены – следы от предыдущего приклеивания. А на чистом пространстве в правом нижнем углу осталось смазанное коричневое пятно, овал размером примерно с подушечку большого пальца. Вообще-то Фекла не сомневалась, что это и есть отпечаток пальца, а чем дольше смотрела, тем больше убеждала себя в том, что коричневое вещество – кровь.

Она взглянула Джулии в глаза и обнаружила, что экс-президент и от нее ожидает какой-нибудь реакции. Но в отличие от большинства Фекла не испытывала ни малейшей потребности удовлетворять подобные ожидания. Джулия занервничала, отвела глаза и продолжила:

– Я вообще с трудом понимаю, в чем они пытаются нас убедить.

– Там все очень запутанно, – сказал один из ее адъютантов, молодой облачник с заметным американским акцентом. Он входил в число инженеров ЦМА. Тон должен был означать, что его смешат попытки руководства скормить ему подобные басни. – И вроде как завязано на то, что корпус оказался сделан фактически из пластика. Если его нагреть…

– Как пластиковая посуда на плите, это-то я понимаю, – кивнула Джулия. – Плавится и воняет.

– «Новый Кэйрд» развернуло так, что корпус вошел в контакт с очень горячим соплом.

– Но согласно истории, которую нам излагают, Вячеслав выключил двигатель еще до того.

– Они очень долго не остывают. В общем, сопло расплавило корпус. Сначала должно было образоваться море ядовитого дыма. Одного этого хватило бы, чтобы его убить. Потом, когда корпус проплавился насквозь, весь воздух вышел через отверстие.

– Что ж, это ужасно – если все так и было на самом деле, – сказала Джулия и покосилась на Феклу, пытаясь прочитать в лице гостьи намек, что все было и не так.

Фекла вернула взгляд, в котором ничего было не прочитать.

– Спрашивается, до чего мы дошли, если приходится пускаться на столь безумные импровизации – сталкивая корабли между собой! – продолжала Джулия.

Снова одобрительные возгласы.

Джулия уже оседлала своего конька.

– Насколько я понимаю, проблема, несмотря на все, так и осталась нерешенной!

– Осталась решенной, – возразила Фекла. Она бегло говорила по-английски и вполне могла сказать: «Проблема была решена», но иногда для эффекта укорачивала фразу. Англоговорящим такая манера казалась загадочной и внушала уважение. Кроме того, это было неявной демонстрацией национальной гордости русских. Языком Облачного Ковчега по умолчанию стал английский. Было ясно, что это навсегда. Однако со временем он разовьется в особый диалект, и русские могут направить это развитие в удобную для себя сторону, если найдут способ вставлять свои слова и грамматические конструкции в повседневную речь. – Двигатель пущен, – добавила она.

– Но корабль продолжает неконтролируемо вращаться! – воскликнул парнишка-американец, который так гордился своим интеллектом.

– Вращение медленное, – ответила Фекла. – Нет проблем. Теперь перигей поднят, достаточно времени исправить.

– Как, как исправить? Маркус уничтожил три комплекта маневровых двигателей – он в них врезался! Это ж надо додуматься! Короче, их осталось только два. Это фундаментальный физический закон – нельзя двумя двигателями исправить вращение в трех измерениях!

– Спасибо, что объяснил фундаментальный закон, – откликнулась Фекла. – Вращение можно погасить скошенным соплом.

Несколько секунд все озадаченно молчали. На лице одного из последователей Джулии – Цзянью, китайского каппи, мечтающего о полете на Марс, – забрезжило понимание. Фекла кивнула в его сторону:

– Вот он все потом объяснит. У меня здесь мало времени.

– Верно, Фекла, и мы крайне признательны, что у тебя вообще нашлось для нас время, – сказала Джулия.

Фекле так хотелось ее ударить, что у нее непроизвольно дернулась рука. Фразу Джулии, будь ее тон несколько другой, можно было бы принять и буквально. В действительности же ее следовало понимать как «меня цинично игнорируют, хотя кому-нибудь важному давно следовало бы нанести мне визит». Фекла чуть ли не физически чувствовала, как Джулия излучает подобный образ мыслей, заражая им каппи вокруг себя.

Как и почти все на Ковчеге, Фекла носила комбинезон с множеством отделений, внутренних и внешних карманов и так далее. В одном был нож с обоюдоострым лезвием в десять сантиметров. Достать им до сердца Джей-Би-Эф было бы совсем несложно. Фекла ненадолго отключилась от разговора, прикидывая, как с этим лучше управиться. Вряд ли Джулия ожидает откровенной попытки убийства – хотя с людьми подобного склада ума никогда не знаешь.

– Хотите сообщить о проблемах ССМ? Мы постоянно наблюдаем отключения.

Джулия с довольным видом поджала губы и взглянула на Спенсера Грайндстаффа.

– Впервые об этом слышу, – объявил тот.

Сообщение было встречено идеальной, мертвой тишиной. Фекла просто ждала продолжения. Скоро желание похвастаться возьмет верх. Ее профессиональная подготовка как разведчика была не слишком глубокой. Несколько вводных курсов, кое-какое обязательное чтение. Причина проста: для шпионки она была слишком заметной. Слишком соответствовала голливудским штампам. Настоящих разведчиков никто не замечает. Так что ее отчислили из программы и задействовали на таких ролях, где заметность была достоинством – скажем, на Олимпиаде. Но кое-какие основные принципы она запомнила. И знала, что одна-единственная страсть – бахвалиться собственными достижениями – выдала больше секретов и уничтожила больше карьер, чем что-либо еще.

Она посмотрела Грайндстаффу в глаза. В отличие от большинства людей, которые быстро отводят взгляд, этот, ухмыляясь, смотрел прямо на нее.

– С твоим опытом удивительно, – сказала Фекла.

– У всех свои программы и свои методы, – откликнулся он.

– Тогда я ограничусь тем, зачем прибыла, – сказала Фекла.

Джулия и Спенсер немедленно обменялись многозначительными взглядами.

Фекла сделала вид, будто не заметила:

– В целях безопасности нам необходимо иметь точную информацию, кто в какой капле. Некоторые любят перемещаться. Меняться местами. Мы понимаем. Пускай. Однако возникают проблемы с безопасностью. Например, в каплю попал метеорит, выходит воздух, а мы не знаем, сколько там людей, их медицинские особенности и так далее. Маленькому человеку нужно меньше воздуха, чем большому.

Джулия лишь кивала.

– Я прекрасно понимаю тебя, Фекла. От имени Содружества каппи должна признать, что здесь, на периферии, преобладает не слишком формальный взгляд на вещи. Ощущение, что власти на «Иззи» нами пренебрегают, не может не вызывать определенной обиды. Самовольное перемещение между каплями каппи рассматривают как разновидность безобидного протеста. Однако при этом нетрудно упустить из виду вопросы безопасности, о которых ты говоришь. И это плохо. Однако я думаю, что причиной здесь является непонимание истинного уровня опасности, которой мы подвергаемся все то время…

– Все то время, пока находимся в грязном пространстве! – перебил ее Рави Кумар.

– Да, Рави, благодарю. Такое ощущение, что сегодня нам озвучивают одни цифры, завтра – совсем другие.

– Статистика, – пожала плечами Фекла.

– Да, нам это повторяют снова и снова, однако…

– Больше сейчас сказать не могу, – перебила ее Фекла и покосилась на небольшую видеокамеру, вмонтированную в корпус капли.

Джулия заметила ее взгляд и стрельнула глазами в сторону Спенсера.

– Фекла, минуту назад мы затронули вопрос Системы ситуационного мониторинга, и Спенсер повел себя не вполне серьезно – такое уж у него чувство юмора. Но я не вижу причины не признаться. Благодаря Спенсеру мы имеем возможность отключаться от ССМ, когда хотим просто побеседовать, не беспокоясь о том, кто еще может нас слышать. Сейчас – один из таких случаев. Все, что ты скажешь, не выйдет за пределы капли.

Фекла неторопливо обвела весь круг почитателей и зевак долгим панорамным взглядом, потом откровенно закатила глаза.

– Пусть все выйдут! – потребовала Джулия. – И ты тоже, Спенсер. Остаются Фекла и я.

– У вас слабая разведка, – сказала Фекла, когда остальные разбежались по хомячьим трубам в другие капли из гептады Джулии.

– Знаю, – согласилась Джулия. – Это так сложно – создать службу безопасности из ничего. Работать приходится с тем, что есть. Молодость, неопытность, степень открытости, к которой каппи привыкли, находясь в Интернете с младых ногтей, – все это прямо противоречит нашим потребностям. Потому-то мы и нуждаемся в опытных кадрах – в тех, кто обладает правильными инстинктами.

– Не только это, – заметила Фекла. – Это как раз очевидно.

– Да? – прищурилась Джулия. – Выходит, я упустила нечто не столь очевидное?

– Не следует доверять Зику Питерсену важную информацию, – объявила Фекла. – Другое дело, если вам нужно распространить дезинформацию, для этого он годится.

Айви, Зик и Фекла все обсудили заранее, и Зик сам охотно вызвался, чтобы Фекла сдала его как перебежчика. Лично Зику было все равно. Зато это очень помогло бы закрепить в сознании Джулии идею, что Фекла – ее главный агент в стане противника. По стандартам «холодной войны» гамбит был любительский и почти детский, но здесь была не «холодная война». Просто маленький городок с населением в полторы тысячи, бывший мэр которого затеял недоброе.

Джулия снова прищурилась и медленно кивнула. Ее явно увлекало происходящее.

– Я тоже в нем сомневалась, – протянула она. – Мне казалось, что он просто подыгрывает. Из чистой вежливости.

– Феклу вежливость мало волнует, – заметила Фекла.

Джулии это понравилось. Она подплыла поближе и легонько тронула Феклу за плечо.

– Это мне в тебе и нравится, Фекла. Ты ничего не скрываешь.

– Да. – Последовала несколько неловкая пауза, так что Фекла добавила: – Вы играете вдолгую. Нужно терпение.

– В известной степени, – согласилась Джулия, и тут ее взгляд и манеры резко переменились, лицо теперь было словно отлито из стали. – Но мы не можем терпеть слишком долго. Со смертью Маркуса все изменилось. До этого трагического события члены Содружества каппи могли ожидать, что на Ковчег вернется сильный лидер. Айви его лишь замещала. Ее недостатки не имели особого значения. Теперь все в рое осознают, что Маркус не вернется. Вся полнота власти снова у Айви. Сал отыщет в конституции какие-нибудь мутные статьи, легитимизирующие ее статус. Однако истинная легитимность правителя происходит только из народной поддержки. Айви будет принимать меры, чтобы укрепить свою позицию. Именно в такие моменты небольшие, чисто символические жесты способны вызвать существенные перемены. Именно поэтому, Фекла, следующие несколько дней для нас так важны. Быть может, миссия «Имира» окажется успешной, быть может, нет. Мы не можем позволить себе ждать. Подготовка идет полным ходом. Через три дня капли начнут отделяться от Облачного Ковчега и отправятся в историческое путешествие на более высокую орбиту. Власти опасаются перехода к стратегии «чистого роя», поскольку для них она означает утрату контроля. Однако Содружеству каппи, которые устали скрываться за неэффективным щитом, наблюдая, как Каменный Ливень выбивает одну каплю за другой, подобные страхи неведомы!

– Отколовшаяся группировка докажет жизнеспособность, это будет означать, что прогнозы регуляров лживы, – кивнула Фекла. – Тогда центральная власть рухнет.

Страницы: «« ... 1314151617181920 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В предлагаемом издании показаны судьбы детей Беларуси в годы Великой Отечественной войны: эвакуация ...
К 1914 году шумные баталии, ознаменовавшие появление на свет мятежной группы художников-импрессионис...
Меня зовут Люси Карлайл и я работаю в агентстве «Локвуд и компания». Нас всего трое: я, Энтони (он ж...
Бывший педагог Анатолий Исаков вынужден оставить основную профессию и уйти в нелегальные таксисты, т...
Герои этих веселых историй – крыляпсики, живущие в сказочном мире, скрывающемся от глаз людей, возмо...
«Линия Сатурна» - продолжение романа «Год сыча», главный герой которого - частный сыщик по прозвищу ...