Семиевие Стивенсон Нил

Бо вернулась к своим непосредственным обязанностям по управлению кораблем, поэтому объяснения продолжил Майкл:

– Стив пытается установить видеосвязь. Этого уже несколько лет никто не делал.

Имелось в виду видео на волнах, которые раньше назывались S-диапазоном и использовались для связи между космическими аппаратами. Разумеется, в распределенной сети для коротких дистанций, которую спроектировали для Облачного Ковчега капельмейстеры, чтобы его жители не утратили контакт, они постоянно общались по спайку. Однако в зависимости от положения на орбите остатки Роя могли оказываться в сотнях тысяч километров от «Эндьюранса», далеко за пределами сети, поэтому прибегали к той же самой доинтернетовской технологии, посредством которой астронавты «Аполлонов» передавали телевизионный сигнал с поверхности Луны.

В конце концов Стив справился с задачей, и их взорам предстало сильно пикселизированное лицо темноглазой женщины, очевидно симпатичной, если бы не прическа – с месяц назад та подстриглась под ежик и с тех пор, похоже, волосами не занималась.

Когда Стив специально для Дюба вывел изображение на большой экран, где тот тоже мог его видеть, он сразу разглядел очевидные признаки недоедания, хорошо знакомые по «Эндьюрансу». И слегка удивился. У них тут было принято предаваться самоистязанию, воображая, как в Рое процветает агрономия. Возможно, там кончается вода. Женщина смотрела вниз, как всем было ясно – на экран планшета под камерой. Поняв, что связь установлена, она вздернула подбородок и уставилась огромными темными глазами прямо в Набалдашник. Из-за плохого качества видеоканала глаза казались абсолютно черными, зрачков не отличить от радужки, и, казалось, горели голодным огнем.

– Аида, – представилась женщина. – Вижу вас, доктор Харрис.

Она улыбнулась было, показывая больные зубы, но потом спохватилась. Глаза на мгновение метнулись в сторону, к кому-то или чему-то, для них невидимому, потом опять вернулись к камере. Она подняла планшет повыше, чтобы видеть картинку с «Эндьюранса». Рука при этом ненадолго оказалась перед самой линзой, они увидели грязные обломанные ногти и край обтрепанного лоснящегося рукава. Слышалось негромкое бормотание нескольких голосов – в капле вместе в ней были еще люди, но камера, захватывающая комнату, почему-то их не показывала. Следовательно, они находились в невесомости, то есть не летели в составе бола. Глаза женщины изучали видео на планшете, она силилась понять, что перед ней. На момент Разрыва Набалдашника не существовало, узнать его она не могла.

– Стив Лейк, – пробормотала она наконец, разглядев знакомое лицо.

– Бо, – представилась Бо.

– Майкл, – сказал Майкл.

– Кто у вас командир? – потребовала Аида. – Все еще Айви или…

– Айви жива и командует нами согласно конституции Облачного Ковчега, – ответил Дюб. – Сейчас она отдыхает. Мы можем ее разбудить, если она срочно вам требуется.

– Нет. Незачем, – ответила Аида, чуть отпрянув и сощурившись.

Из-за большого расстояния между ней и «Эндьюрансом» видео шло с задержкой, так что разговор происходил рывками и перебивался неловкими паузами.

– Сколько вас осталось? – спросил Дюб.

– Одиннадцать.

Дюбу, привыкшему постоянно работать с очень большими числами, потребовалось время, чтобы справиться с подобной мелочью. Одиннадцать. Десять и еще единица.

Тут его посетила мысль:

– Ты хочешь сказать, одиннадцать капель?

Это означало бы десятки человек, возможно, и всю сотню.

Похоже, Аиду предположение позабавило.

– Капель-то у нас как раз полно. Двадцать шесть штук.

– Ага. А чего же тогда у вас одиннадцать?

– Человек, – ответила Аида.

– Аида, – сказала Бо, – хотелось бы убедиться, что мы правильно тебя понимаем. Чтобы не было ненужной путаницы. Ты сейчас говоришь от имени всего Роя. И ты хочешь нам сказать, что от всего Роя сейчас осталось одиннадцать человек?

– Да. И еще один…

– Кто – один?

Похоже, вопрос снова позабавил Аиду. Она отвела взгляд от камеры. Могло показаться, что она даже слегка при этом закатила глаза. Дюб уже не в первый раз напомнил себе, что каппи попали на орбиту, когда им не было двадцати.

– Сложный вопрос. Скажем так – еще одного можно уже считать покойником.

Собравшиеся в Набалдашнике все еще ничего толком не понимали. Первым что-то сообразил Майкл:

– Мы знаем, что Рой раскололся на две фракции. Одной руководила Джей-Би-Эф. Ты – из другой группы?

– Ну да, – расхохоталась Аида. Снова напомнив Дюбу тинейджера, который для вида обсуждает с бестолковыми родителями что-то, в чем они ничего не смыслят.

Майкл, тоже несколько сбитый с толку, продолжил, слегка запинаясь:

– Значит, когда ты говоришь, что вас одиннадцать… плюс еще один, с которым, я так понял, не все ладно… ну, ты ведь это про свою фракцию, ту, которая против Джей-Би-Эф?

– Их мы давно победили. Вот уже несколько месяцев.

– Когда ты так говоришь, это означает, что у вас был открытый конфликт? Война? – спросил Дюб.

Аида пожала плечами:

– Ну, подрались немного. – Похоже, она не придавала этому значения. – Хотите – зовите войной. Скорее – так, отдельные схватки. Настоящая, так сказать, битва была в Интернете. В соцсетях.

Последовало молчание. Аида ожидала какой-нибудь реакции. Не дождавшись, она снова пожала плечами:

– А что мы, по-вашему, должны были делать? Таранить друг друга каплями? В нашей обстановке такой типа войнушки как бы особо и не устроишь. Пришлось воевать на словах. – Она выставила перед собой ладони, изобразив пантомимой два рта, переругивающиеся между собой, шлепая пальцами-челюстями. – Ну, там, убалтывать людей, чтобы они перешли на твою сторону. А другую мазать дерьмом. Диванная война, все как в Интернете. – Она хихикнула, приложила к щеке ладонь, потерла глаз. – Слушайте, там все было очень сложно, мне прямо сейчас не объяснить – как все вышло так, как вышло.

– Но ты говоришь, что фракция Джей-Би-Эф потерпела поражение? – снова спросил Майкл. Из всех собравшихся в Набалдашнике он дольше других цеплялся за мысль, что всему найдется понятное и логичное объяснение.

– Ее и Тава, да.

– Ты хочешь сказать, что вы их победили словами. Идеями. Кампанией в соцсетях.

– Мы оказались убедительней, – кивнула Аида. – Я оказалась. Капли переходили на мою сторону одна за другой. Белая Капля продержалась дольше всех, но сдалась и она.

– И что с ними стало?

– С Джей-Би-Эф все в порядке. С Тавом – не совсем.

– Это ты про него говорила. Двенадцатый, который все равно что покойник.

– Боюсь, что так.

– Возвращаясь к ранее заданному вопросу, – вмешался Дюб, – число, которое ты назвала, относится ко всему Рою. К обеим фракциям.

Аида, которая наконец поняла, чего от нее добиваются, села прямо и посерьезнела:

– Да. Больше выживших нет. Из восьмисот осталось одиннадцать.

Четверо в Набалдашнике надолго замолчали, переваривая информацию. Они всегда опасались, что дела в Рое идут не лучшим образом, но им и в голову не приходило, что все настолько плохо. В конце концов Дюб воздел перед собой руки ладонями вверх и вопросил:

– Что у вас случилось?

– Рухнула гидропоника, – Аида на какое-то время отвернулась от камеры. – Ну то есть там много чего было, но в конечном итоге это главное. Корональные выбросы, болезни водорослей, недостаток воды… Большинство капель уже не производят пищу.

– Тогда что же вы едите?

Аида резко развернула голову, словно вопрос ее поразил, и удивленно уставилась в камеру:

– Остальных. Я имею в виду – тех, кто умер.

Снова долгая пауза – Дюб, Бо, Майкл и Стив, вытаращив глаза, смотрели друг на друга.

Самое ужасное, что им всем подобное тоже приходило в голову, и неоднократно. Каждый замороженный труп, который приходилось выбрасывать в космос, представлял собой коллекцию белков и других питательных веществ, от которых, если взглянуть на них под определенным углом, просто слюнки текли.

Аида, словно прочитав эти мысли, уточнила:

– А вы-то?

– В смысле – дошли ли мы до того, чтобы есть покойников? Не дошли, – ответил Дюб.

– Это все Тав начал, – объяснила Аида. – Съел собственную ногу. Как он это сам назвал – мягкий каннибализм. Ноги в космосе все равно не нужны. Опубликовал в блоге, запись стала вирусной.

Ответить им было нечего. Через какое-то время Аида продолжила:

– Конечно, на «Эндьюрансе» больше запас рационов и всего остального. И сколько угодно воды. Вы бы до такого не дошли.

– Мы – не дошли, – согласился Дюб.

По жестам остальных в Набалдашнике ему было ясно – они в таком шоке, что слова им сейчас лучше не давать.

– А что касается нас, – сказала Аида, – вам следует знать, что прочие запасы мы сохранили. Даже когда теряли капли и людей. Все, что оставалось, мы перемещали в уцелевшие капли. Все двадцать шесть загружены припасами.

– Всем, кроме пищи, – кивнул Дюб.

– Да.

– А воды, чтобы попасть на нашу траекторию, у вас хватит?

– Да, – ответила Аида.

Красивая молодая женщина, думал Дюб, и столько страсти в голосе, что легко понять, как она выиграла у Тава и Джей-Би-Эф кампанию в соцсетях.

– Мы провели расчеты, – продолжала она. – Если избавиться от лишней массы и загрузить все, что есть, в гептаду, мы можем с вами встретиться в вашем следующем апогее. Но нам понадобятся ваши точные парамы.

– Мы обсудим ваше предложение, – сказал Дюб, – и при необходимости начнем подготовку.

Он перевел взгляд на Стива Лейка, и тот разорвал связь, хотя Аида собиралась сказать что-то еще.

Они сидели в «банане» и обсуждали предложение – как будто здесь было что обсуждать. Выражали шок и отвращение по поводу того, до чего опустился Рой. Луизе все это показалось пустой тратой времени. О чем она в конце концов и сказала. В этом роль Луизы и заключалась. Этого от нее ожидали. На это надеялись.

– Погибли семь миллиардов. По сравнению с этим трагедия не такая большая. И, как на духу, каждому из нас приходило в голову, что мертвых есть можно, так что давайте не делать вид, будто для нас это такой уж шок. Истинная причина, по которой новость так нас ошеломила – разрушенные надежды. Мы думали, что в Рое сотни человек, полно еды и найдется с кем поговорить. Хорошо, головой мы все понимали, что это вряд ли, но надеяться-то могли. Выяснилось, что осталось одиннадцать трупоедов. Что ж, оставить их вымирать и дальше? Нет, конечно. У нас найдется место для них и для их гептады, полной ценных витаминов.

– Я ее боюсь, эту Аиду, – сказал Майкл Пак.

Луиза вздохнула:

– Позволь мне высказать предположение: ты ее боишься потому, что где-то внутри сам себя спрашиваешь – а не стал бы я сам такой же Аидой, если бы по-настоящему проголодался?

– И все же – пустить ее на борт «Эндьюранса»…

– И Джей-Би-Эф, – добавила Фекла.

Как всегда, они с Мойрой сидели рядом, переплетя пальцы.

– Я надеялась никогда больше не увидеть Джулию, – сказала Камила. – Знаю, это все моя мстительность и эгоизм, однако…

– Я прекрасно понимаю все ваши сомнения, – сказала Айви, – поскольку сама их разделяю. Вопрос сейчас заключается в том, должны ли эти сомнения повлиять на решение, которое мы примем. Позволим ли мы трети всего человечества умереть лишь потому, что боимся Аиды и ненавидим Джей-Би-Эф. Очевидно, нет. Соответственно мы передадим наши парамы и подробности планируемого запуска. А пока движемся по орбите и у нас есть время, будем готовиться к приему дополнительных капель.

Остаток времени на орбите оказался занят настолько плотно, что они даже вскрыли неприкосновенный запас рационов, поскольку и мозги, и мышцы остро нуждались в горючем. Однако посередине десяти дней непрерывного напряжения случилась передышка. Дина и Айви не сговариваясь решили провести ее в помещении, которое Дюб некогда окрестил Суеверным шариком и которое теперь носило имя Купол.

После Разрыва, когда Рис перестраивал «Иззи» с «Имиром» в единую движущуюся скульптуру из стали и льда, он перенес этот модуль в другое место на Стержне и позволил движущемуся льду нарасти вокруг. Сначала лед полностью окружил внутреннюю полусферу, а потом образовал защитный козырек над той, где были окна. Модуль торчал сбоку «Эндьюранса», словно выпученное глазное яблоко, и давал людям место, откуда можно взглянуть на Вселенную. С инженерной точки зрения полезная функциональность как таковая у него отсутствовала. Модуль скорее проходил по статье расходов, поскольку время от времени в него попадали небольшие камни, вызывая разгерметизацию и требуя ремонта. Находящиеся в нем были под прямым воздействием космического излучения, так что при прохождении через пояса Ван Аллена посещать его запрещалось, а происходило такое постоянно. И тем не менее людям он нравился, они не жалели сил на ремонт и приходили туда всякий раз, если хотели побыть в одиночестве или с кем-нибудь наедине. Это было одно из наивысших достижений Риса как дизайнера, и Дина, оказываясь внутри, всякий раз беззвучно его благодарила. С началом Каменного Ливня данное Дюбом название стало казаться несколько бестактным. Какое-то время люди называли его английским словом Dome, «Собор», однако по-русски слово «дом» означало совсем другое, так что в конечном итоге остановились на Куполе – по-английски и по-русски это звучало примерно одинаково и значило примерно одно. В русском языке у слова была и религиозная коннотация, поскольку оно напоминало о церковных куполах.

Во время передышки Айви и Дина могли особенно не переживать из-за космического излучения, поскольку «Эндьюранс» они развернули так, что Купол смотрел в надир, в сторону Земли. А Земля была достаточно близко, чтобы перекрыть им вид на космос. Как источник жизни она теперь не годилась, но космические лучи поглощала ничуть не хуже прежнего. Сквозь нее не могло пройти ничего, если не считать еще одного загадочного Агента, способного пробивать планеты. Так что Дина и Айви плавали сейчас в центре сферы, взявшись за руки, чтобы не разлететься, потягивали бурбон из пластиковых пакетов и в последний раз смотрели на некогда родную Землю. За те шесть лет, что они обращались вокруг, обе успели привыкнуть к значительному углу между орбитальной плоскостью «Иззи» и экватором, дававшему прекрасные виды высоких широт. Однако в свете последних изменений орбитальной плоскости «Эндьюранса» они были теперь ограничены поясом между тропиками.

Не то чтобы в нынешнем состоянии Земли между видами была охренительная разница. Небеса продолжали пылать, их пронизывало голубовато-белое сияние Каменного Ливня. Поверхность материков, насколько их удавалось разглядеть сквозь дым и облака пара, представляла собой пятна тускло светящейся лавы: иногда это были свежие кратеры от крупных метеоритов, а местами лава выплескивалась из трещин в земной коре. Океаны были черные ночью, укутаны паром днем, побережья различались с трудом, однако было ясно, что вода заметно отступила. Флорида протянулась теперь до самой оконечности архипелага Флорида-Кис, однако все это время болиды отгрызали от нее куски, а цунами подмывали побережье. Полтора года назад огромный камень выбил пробку из спящего супервулкана в Йеллоустоне. С того времени большая часть Северной Америки была скрыта за тучами пепла; желтые вспышки на самом севере их поля зрения подразумевали, что потоки магмы все еще продолжают изливаться. По давней привычке у Дины мелькнула нелепая мысль: надо включить радио, вдруг Руфус сейчас на связи. Она всплакнула, в ответ расплакалась и Айви, так что последние полчаса передышки, уже за перигеем, обе смотрели на Землю сквозь водяной слой. Не то чтобы это сильно повлияло на зрелище. Однако Дина старалась запомнить как можно больше. В ближайшие несколько тысяч лет Землю так близко не увидит ни один человек.

Пылающая планета начала отдаляться. Теперь она будет лишь становиться все меньше и меньше. Пора было возвращаться к работе. Но они обнаружили, что расстаться никак не получается. Давным-давно, до Ноля, им иногда доводилось исповедоваться друг дружке в своих общих тайных страхах – в том, что не годятся для миссии, ради которой их запустили на орбиту, истратив кругленькую сумму из средств налогоплательщиков. Что они все только испортят, ударят лицом в грязь, что оставшимся на Земле за них будет стыдно. Теперь, само собой, те давние страхи давно отправились в кладовку, или, во всяком случае, оказались похоронены под гораздо большим ужасом. И все равно с самого начала проекта Облачного Ковчега, а особенно с того момента, как было принято необратимое решение построить «Эндьюранс» и отправиться в «долгую поездку», страхи нередко возвращались к ним в еще более жуткой форме. Что, если они все делают неправильно? Великую цивилизацию, раскинувшуюся некогда на планете под ними, они уже почти и не помнили. И тем не менее контраст между ней и ее остатками на орбите был очень болезненный. Грязная, побитая колымага «Эндьюранса» – позор человеческой расы. Неужели нельзя было добиться чего-то получше? А теперь, после трехлетнего путешествия – после трех лет непрекращающегося упадка, перемежаемого лишь откровенными катастрофами, – у них не оставалось иного выхода, как через пять дней совершить маневр, который чем ближе становился, тем безнадежней казался.

Если они сейчас все испортят, виноваты будут именно они и никто другой.

Впрочем, винить их тоже будет уже некому.

Последнее время их регулярно охватывали подобные приступы неуверенности, но, как правило, не одновременно, так что одна всегда помогала другой выбраться из пропасти отчаяния. Сейчас они рухнули туда вдвоем, вместе предстояло и выбираться.

Дине вспомнилась последняя радиограмма Руфуса.

ПОКА МОЯ РАДОСТЬ НЕ ПОДВЕДИ НАС

– Ну, ладно, – сказала она. – Пошли-ка, дорогая. Работать пора.

Работа позволила им на протяжении последнего витка «долгой поездки» не беспокоиться лишний раз о том, что случится по ее завершении. Длительный запуск двигателя в апогее, в котором объединятся заключительный маневр смены плоскости и разгон, чтобы влиться в «скоростное шоссе», по которому, как шарик внутри подшипника, носилась вокруг Земли Расщелина, подразумевал столько непредсказуемых трудностей, что никакие прогнозы были невозможны. Однако существовала и совершенно новая особенность: поскольку им предстояло влиться в поток камней, движущихся быстрее, чем они, камни будут догонять их сзади, где никакая Амальтея не прикроет.

В начале миссии Дюб подумывал о том, чтобы в последний момент перестроить «Эндьюранс» – перенести все уязвимые конструкции на противоположную сторону астероида. С тем личным составом, что имелся на начало путешествия, задача была реальная. Сейчас, с экипажем в двадцать восемь дистрофиков, об этом и думать не приходилось. Все рабочие руки потребовались всего лишь для того, чтобы подготовиться к приему гептады из Роя. Ее решили пристыковать в середине Стержня, закрепить тросами и надеяться, что при последующих маневрах она не оторвется. Люк открывать не будут. Одиннадцать человек из группы Аиды останутся в своих каплях, пока все не кончится. Под тем предлогом, что так для них безопасней. Истинной причиной было, что никто не хотел допускать каннибалов в общие помещения «Эндьюранса».

Основным проектом, над которым трудилась Дина и небольшие остатки команды роботов-наездников, что обычно ей помогали, была подготовка к сбросу Амальтеи.

На определенном уровне затея была совершенно немыслимой. И, однако, уже довольно давно планировалось поступить именно так. Последнюю серию маневров «Эндьюранса» следовало выполнять со всей возможной быстротой и ловкостью, причем в таком окружении, где камни в целом гораздо крупней, чем те, из которых состоял Каменный Ливень. В некотором роде местные глыбы приходились родителями тем, что сейчас уничтожали Землю. Каждый раз, когда два таких камня сталкивались, от них отлетали грозди осколков, и небольшая часть этих осколков достигала земной атмосферы. Каменный Ливень будет продолжаться, пока сами эти камни не уменьшатся в размере до песчинок и не расположатся в виде аккуратных колец. Способность Амальтеи защищать «Эндьюранс» от камней размером с бейсбольный, да пусть даже и баскетбольный, мяч теряла значение там, где не редкость камень размером с Ирландию. Для подобного объекта весь корабль, включая Амальтею, был не больше разбивающегося об ветровое стекло комара. Оставался единственный способ выжить в потоке камней, составляющих основную тучу обломков: уворачиваться от тех, что покрупнее, и надеяться, что за время рывка к Расщелине в них угодит не слишком много тех, что поменьше. Если бы Амальтея – весом в сто раз больше, чем остальной корабль – оставалась частью «Эндьюранса», такая маневренность была бы невозможна.

Помимо Амальтеи, «Эндьюранс» отягощала также значительная масса льда, который они несли с собой в качестве защиты и топлива. Его вес был в несколько раз меньше, чем у Амальтеи, но тоже весьма существенный. Однако в отличие от Амальтеи лед можно было сжечь. План в основном сводился к тому, чтобы расщепить большую часть льда на водород и кислород, а затем потратить на заключительный разгон в апогее. Всего за несколько авральных минут «Эндьюранс» сожжет большую часть своей водяной массы в качестве топлива. С учетом сброса Амальтеи его вес за какой-то час упадет более чем в сто раз. Он превратится в муху, которая мечется среди мчащихся камней, уклоняясь от крупных и принимая на себя удары мелких до самой Расщелины.

Так или иначе, в планах все это значилось уже давно. У Дины и других выживших сотрудников Шахтерского поселка было три года, чтобы полностью перестроить Амальтею изнутри. Если смотреть спереди, астероид выглядел совсем как обычно. Однако внутри он был теперь выдолблен почти полностью. В известном смысле работа эта началась еще в День 14, когда Дина поставила перед одним из «хватов» задачу вырезать нишу для электронных компонентов. С тех пор работа то прекращалась, то начиналась опять. Значительное количество металла ушло на защищенное убежище для генетического оборудования Мойры Крю – в некотором роде именно его сохранение и оправдывало все их усилия в последние три года. Покончив с этой задачей, принялись наводить порядок, увеличивая объемы защищенного пространства внутри Амальтеи и постепенно убирая перегородки между ними. В результате выстроилась цилиндрическая капсула, занимавшая пространство в задней части Амальтеи – ее назвали Набалдашником, поскольку она лежала поперек макушки Стержня, словно ручка трости.

Благодаря кропотливым усилиям роботов в последние два года Набалдашник отделяли сейчас от остальной Амальтеи – составлявшей девяносто девять процентов объема и массы астероида – железоникелевые стены толщиной примерно в ладонь. По космическим архитектурным стандартам стены по-прежнему были сверхмассивными: они удерживали внутри атмосферное давление и были способны отражать мелкие болиды. При этом десятки метров металла снаружи были физически отделены от стен Набалдашника, их можно было теперь просто оттолкнуть хорошей порцией сжатого воздуха.

Вернее сказать, с учетом неравенства масс «Эндьюранс» можно было оттолкнуть от Амальтеи. Амальтея в основном останется на месте, а радикально облегченный «Эндьюранс» отскочит от нее назад, словно кузнечик, спрыгнувший с крокетного шара.

Когда настанет время, они подорвут оставшиеся структурные соединения динамитными шашками. Одной из задач Дины на последнем витке, пока они взлетали, преодолевая земное тяготение, до самого верха, чтобы встретиться с Расщелиной, было выйти в скафандре наружу и обследовать заряды: убедиться, что они забиты там, где надо, и соединены проводами. Из уцелевших во взрывчатке разбиралась только она, соответственно, никто другой этого подтвердить не мог. Очередной пример задачи, после которой шесть лет назад она валялась бы влежку, сейчас же – обычное дело.

– Знаю, что дополнительные плохие новости никому из вас не нужны, – объявил Дюб одной четвертой части человечества, собравшейся в «банане» вокруг стола, – но вот еще немного.

Все промолчали. Их было уже ничем не удивить.

Оставалось сорок восемь часов до апогея, последнего запуска двигателей, сброса Амальтеи и рывка к Расщелине. Если верить сообщению, полученному от Аиды полчаса назад, остатки Роя присоединятся к ним незадолго до того.

– Говори уже, – вздохнула Айви.

– Последнее время я присматривал за одним из пятен на Солнце, – сказал Дюб. – Что-то оно мне не слишком нравилось. Короче, двадцать минут назад там случилась большая вспышка. Мы видали побольше, но и эта существенная.

– То есть следует ожидать коронального выброса? – уточнила Айви.

– Да. Здесь его можно ждать через сутки-трое. Уточню, когда у меня будет больше данных.

Каждый призадумался. До недавнего времени корональные выбросы массы их не слишком беспокоили, разве что давали повод задуматься, как там обстоят дела в Рое. Что до крошечного экипажа, ушедшего с «Красной Надеждой», его практически наверняка давно сгубила какая-нибудь из напастей, которые так страшно проредили Рой. Экипажу «Эндьюранса» надежной защитой служили Амальтея и лед. Даже сравнительно тонкие стенки Набалдашника уберегали тех, кто внутри, от опасности, представляемой корональным выбросом. Однако по краям «Эндьюранс» больше не был прикрыт. «Хваты» собирали последние остатки льда, чтобы скормить его расщепителям и превратить в ракетное топливо. Газы закачивались всюду, куда только можно, включая пустые корпуса капель и неиспользуемые модули. Стержень был сейчас открыт взгляду впервые с самого Разрыва.

– Это повлияет на нашу деятельность, – заключила наконец Айви. – Но процедура всем прекрасно известна. Принять амифостин. Своевременно закончить все выходы в открытый космос. Подготовиться к тому, чтобы разместить всех, кого только можно, в Набалдашнике. У некоторых будут задания ниже по Стержню, они получат с собой штормовые убежища.

– А… они? – спросил Майкл Пак.

– С ними проблема, – согласилась Айви. – Они в пластиковых каплях, и там поджарятся. Даже если у них остался амифостин и вода для штормовых убежищ, они неизбежно пострадают. Нам следовало бы принять этих одиннадцать человек на «Эндьюранс» и организовать для них укрытие.

– По первоначальному плану трое должны выйти наружу, зафиксировать гептаду и закрепить на Стержне, чтобы можно было маневрировать, – напомнил Зик Питерсен.

Из экипажа «Эндьюранса» он меньше всех изменился после Разрыва. Разумеется, Зик похудел, а виски его тронула седина, однако со здоровьем у него все было в порядке, и он исхитрился сохранить свою электробритву в работоспособном состоянии, так что был еще и чисто выбрит. После того как Федор погиб от несчастного случая, а Ульрика умерла от инсульта, Айви назначила его вторым после себя в командной структуре «Эндьюранса».

Речь шла о том, что «Эндьюрансу» предстояло сбросить девяносто девять процентов массы, иными словами, тот же самый комплект двигателей, производя тот же самый реактивный импульс, будет разгонять его в сто раз быстрее. Перегрузки не достигнут критических значений – люди с такими вполне способны справиться, – однако структуре корабля предстоит выдержать усилие, какого она раньше и близко не испытывала. Это предусмотрели давным-давно и заложили в конструкцию «Эндьюранса» еще до того, как он оказался покрыт льдом.

Таким образом, в принципе «Эндьюранс» был готов к высоким ускорениям. Если за последние годы ничего в нем не сломалось, структура должна выдержать, хотя разнообразный мусор во внутренних помещениях попадает при первом же импульсе.

Однако никто не планировал, что в последний момент к ним добавится гептада из Роя. И это было совсем некстати. Она будет соединена со Стержнем стыковочным узлом, который не предназначен для больших нагрузок. И она будет тяжелой, поскольку Аида со своими людьми битком набили ее припасами и даже навесили кое-что снаружи. По той же причине Айви не хотелось просто сбросить гептаду – припасы им пригодились бы. Поэтому и разработали план, согласно которому трое в скафандрах встречают гептаду и немедленно привязывают ее тросами.

– Посмотрим, не удастся ли подключить к делу роботов, – сказала Айви, повернувшись к Дине и Бо. – У нас ведь там в основном бронированные разновидности, так? Значит, они смогут работать и при сильной радиации.

– Хорошо, мы подготовимся, – согласилась Дина.

– Как только гептада стыкуется, – подвела черту Айви, – вступают в дело роботы и пытаются как можно лучше ее зафиксировать. Мы открываем люк и организуем проход одиннадцати через хомячьи трубы так быстро, как только возможно – в трубах у них вообще не будет защиты. Подготовим для них штормовые убежища. Они туда залезают и летят в них до самого конца. Управление кораблем, как и планировалось, ведется из Набалдашника.

Следующие два дня напомнили Дине экспедицию «Нового Кэйрда», поскольку дел было полно, а возможности влиять на расписание – никакой. Они были целиком во власти астрономических событий. Отчасти она предпочла бы вообще не ложиться спать, пока все не кончится, но понимала, что в ответственный момент следует быть бодрой и сытой, поэтому заставляла себя есть и спать по расписанию. Проснувшись, она занималась подготовкой к прибытию гептады, располагая «хватов» рядом со стыковочным узлом, присоединяя тросы к подходящим точкам крепления, дополнительно настраивая программы для роботов, которым предстояло крепить концы тросов к гептаде, репетируя с ними действия в том случае, если трос за что-то зацепится.

Постепенно стало проясняться и расписание. Аида в резкой форме потребовала амифостин и воду для убежищ. Разумеется, выполнить ее требование «Эндьюранс» не мог. И того, и другого у них было в избытке, однако все имевшиеся модули ЦМА давно разобрали на запчасти, так что транспорт отсутствовал.

Аида решила рискнуть, истратив последнюю воду на мощный запуск двигателей, так что они прибудут к «Эндьюрансу» несколько раньше, чем предполагалось. Тем временем Дюб уточнял прогноз космической погоды; теперь он лучше представлял, когда именно радиационный шторм их настигнет, и пришел к выводу, что все не так плохо. Гептада, вероятно, придет еще до того, как все разразится. Не исключено, что на помощь роботам Дины удастся отправить людей в скафандрах.

Дина не знала, радоваться или огорчаться. К спешке теперь прибавилась непредсказуемость участников операции. С другой стороны, Дюб заметил, что, если Аида прибудет достаточно рано, возможно, удастся перенести часть тяжелых припасов через стыковочный узел в Стержень и тем самым уменьшить лишнюю нагрузку на тросы, которые будут тянуть Динины роботы.

Тем временем пилоты, Айви и Зик, тоже разгребали всевозможные возникающие в последний момент осложнения. Уточнялась информация о той области в туче обломков, через которую им предстоит пройти. На радаре уже отчетливо читались отметки Расщелины и многих других крупных камней в ее окрестности. Оптический шум и наблюдаемые в телескоп облака позволяли судить об объектах слишком мелких и многочисленных, чтобы отслеживать их индивидуально. Все новые данные следовало учесть в планах.

Дюб выглядел уставшим, постоянно клевал носом и с самого перигея ни разу толком не поел, но был в состоянии собраться, когда требуется, и все время вводил поступающую информацию в давным-давно заготовленную статистическую модель. Она должна была увеличить их шансы на успех, указав точное время, когда сбросить Амальтею и выполнить последний большой запуск. Впрочем, он постоянно напоминал Айви и Зику: скоро они будут настолько поглощены данными о конкретных камнях, летящих с конкретной стороны, что задача перестанет быть статистической. Ближе к компьютерной игре, цель которой – разогнаться и встроиться в поток больших и малых камней, проносящихся мимо со скоростью артиллерийских снарядов.

Подробности, внезапные помехи и импровизированные решения накапливались и сгущались до тех пор, пока не напомнили Дине преодоление звукового барьера на Старой Земле: поток встречного воздуха уплотняется и затвердевает перед самолетом, превращаясь в стену, которую необходимо пробить – или же разбиться о нее. Барьер они, похоже, все-таки преодолели в тот момент, когда Майкл и еще двое надели залатанное термобелье, а потом влезли в скафандры. Дюб увидел приближающуюся гептаду на радаре, потом – в телескоп, и подтвердил, что она следует курсом для встречи. Что, разумеется, означало, что гептада на своем курсе врежется в «Эндьюранс»; отличие встречи от столкновения в том, что в последний миг гептада включит тормозные двигатели, которые приведут ее парамы в почти идеальное согласие с парамами большого корабля. Сам «Эндьюранс», который все еще нес Амальтею и многие тонны топлива, маневренностью похвастаться не мог, поэтому все зависело от Аиды или от того, кто управляет ее гептадой.

В итоге воссоединение «Эндьюранса» с Роем все же началось со столкновения. Это не было катастрофическим столкновением на высокой скорости, но и упорядоченной, полностью контролируемой встречей его было не назвать. Аиде хватило присутствия духа предупредить их за тридцать секунд. До того все шло хорошо. Гептада приблизилась, включила тормозные двигатели, в основном погасила разницу в скорости с большим кораблем, и уже по чуть-чуть отрабатывала маневровиками, сближаясь со стыковочным узлом. Тут Аида, чуть не срываясь на крик, сообщила, что в одном двигателе кончилось топливо.

– Тяжелая, – пробормотал Зик. – Они ее перегрузили, двигатели жрут слишком много, когда приходится тащить такую дуру.

Гептада подошла чересчур быстро, под неправильным углом, и врезалась в Камбуз-2 – модуль, собранный из остатков Верфи три года назад и установленный за Х1, которым теперь заканчивался Стержень. Они увидели все на экранах, почувствовали собственными костями, услышали крики и ругань тех, кто был в скафандрах снаружи. Из отверстия, которое, очевидно, образовалось в обшивке Камбуза-2, вырвался небольшой фонтан обломков.

– Ка-два разгерметизирован, – доложила Фекла. – Изолирую от Стержня.

Среди обломков был объект покрупней, с двумя руками, двумя ногами и головой. Он беспорядочно размахивал конечностями. Никто не произнес ни слова.

– Мы потеряли Майкла Пака, – сообщил один из тех, кто снаружи.

– Назад нужно отправить еще людей, – объявила Айви находящимся в Набалдашнике.

Смысл ее слов был понятен каждому: «О Майкле у нас будет время погоревать. Сейчас есть дела поважнее».

– Мойра, ты остаешься, – добавила Айви.

Мойра и так даже не шелохнулась. Она уже привыкла, что с ней, невзирая на ее собственные желания и инстинкты, обращаются как с любимым и очень болезненным ребенком.

– Попробуй связаться с Майклом по радио. Какое-то время он еще будет жив.

Мойра кивнула, проглотила вставший в горле ком и, взяв ноутбук, стала вводить команды, чтобы установить с Майклом отдельный голосовой канал.

– Дина, ты тоже остаешься – управляй роботами. Без импровизации, похоже, не обойтись. Бо, ты идешь назад. И ты, Стив. Луиза, поддерживай с Аидой голосовую связь – меня это слишком отвлекает и напрягает. Оставайся здесь, и пусть эта проблема меня не беспокоит. Дюб, здесь. Зик, назад.

Айви еще раз осмотрелась.

– Все, чье имя я не назвала, отправляются назад и смотрят, чем помочь. Дюб, ты за синоптика. Твоя задача – сообщать информацию о шторме и когда его ждать.

– Через полчаса, – сказал Дюб. – Но да. Я буду держать вас в курсе.

Мойра надела наушники и, негромко беседуя с Майклом, удалилась в самый тихий уголок Набалдашника. Глаза она прикрывала тряпочкой, чтобы слезы не разлетелись по всему помещению. Луиза тоже полностью включилась в назначенные ей обязанности и сейчас слушала Аиду.

– Она говорит, что попробует еще раз.

– Я думала, у нее кончилось топливо, – возразила Айви.

– Она может перекачать топливо с других двигателей на пустой. Займет несколько минут. И просит инструкций, какой стыковочный узел использовать для второй попытки, поскольку Камбуз-два поврежден.

Наскоро посовещавшись, они решили, что в следующий раз гептаде следует подойти к узлу на старом модуле «Звезда».

Дина, которая почти два дня готовилась к стыковке на Камбузе-2, была вынуждена послать роботов вперед по Стержню вместе с тросами. Заварилась целая каша из мелких осложнений, и они целиком поглотили время, за которое гептада восстановила работу двигателя.

За повторным сближением и стыковкой следили молча. На все ушло примерно десять минут. Один раз тишину прервал Дюб, объявивший время до радиационного шторма.

Неожиданно заговорила Мойра:

– Не давайте им стыковку!

– Почему? – изумилась Айви.

– Это ловушка!

По громкой связи раздался голос Зика:

– Стыковка подтверждена. Готовимся открыть люки.

– Майкл во всем разобрался, – добавила Мойра.

– Пятнадцать минут до начала шторма, – объявил Дюб.

Дина сейчас целиком сосредоточилась на своей задаче: глядела на мир глазами десяти роботов, выполняющих десять разных задач, и время от времени отдавала короткие команды двум членам экипажа снаружи, чтобы они дернули за зацепившийся трос или помогли отчаянно извивающемуся «хвату» выбраться из западни. Разговор между Мойрой и Айви она старалась не слушать.

– В каком смысле – ловушка?

– Гептада Аиды автоматически присоединилась к сети, как только достаточно приблизилась, – сказала Мойра. – Если ты сейчас проверишь мейлы или спейсбук, то увидишь, что новые сообщения до сих пор продолжают качаться. Терабайты мейлов и постов, которые все это время были закупорены внутри Роя. Весь трафик за последние три года.

– И что?

– Майкл только что увидел нечто странное и привлек мое внимание.

– Он же плавает в космосе!

– Плавает в космосе и проверяет мейлы.

– И что же странного он увидел?

– Айви, они каннибалы!

– Мы это и так знаем.

– Несколько часов назад, – сказала Мойра, – они убили Тава и доели то, что от него осталось.

Дине было все трудней сосредоточиться на работе.

– Сегодня им нужно было быть сытыми.

Приближалось время, когда тем, кто снаружи, придется поспешить к шлюзам и войти внутрь, чтобы укрыться от шторма. Дине нельзя было от них отвлекаться. Ничего сделать по поводу слов Мойры она не могла. Дина заговорила было с одним из находящихся снаружи, но тут по громкой связи снова зазвучал Зик:

– На борту десять выживших. Сейчас из люка должна выйти Джей-Би-Эф.

– Зик, соблюдай осторожность, – скомандовала Айви. – У нас есть сведения, что они задумали недоброе.

– Всем внутрь, – приказала Дина своим слушателям. – Направляйтесь к ближайшему шлюзу. От вновь прибывших держитесь подальше – мы им не доверяем.

– Сбрасываю камень, – объявила Айви. Сквозь стены донеслось резкое шипение – сжатый воздух заполнял узенькое пространство между внешней поверхностью Набалдашника и окружающей его полостью Амальтеи. – Заткните уши. – Никто не успел повиноваться – почти сразу раздался тошнотворный удар и звук чего-то бьющегося. Заряды Дины сработали, уничтожив структурные соединения между Амальтеей и «Эндьюрансом». Резкий рывок – с ускорением больше, чем они когда-либо испытывали за последние три года, – и Набалдашник выскочил наружу, а с ним и весь «Эндьюранс».

– Три минуты до начала шторма, – объявил Дюб.

– Джей-Би-Эф вошла, – сообщила Луиза. Она поддерживала голосовую связь с Зиком и другими находящимися сзади, повторяя сказанное ими для тех, кто в Набалдашнике. – С ней что-то не так – но я не совсем поняла что.

– Полный ход, – произнесла Айви.

Это означало, что они почти в апогее, на самой границе основной тучи обломков Луны, и что она включает все наличные двигатели на полную мощность. Тем самым она объявила тот большой запуск, который, сообщив им дельту-вэ около двенадцати тысяч метров в секунду, вбросит их в тучу обломков.

Все незакрепленные предметы в Набалдашнике упали на то, что сейчас стало полом. Одновременно по всему «Эндьюрансу» прокатились звуки ударов.

Зик вышел на связь по голосовому каналу:

– У нас идет бой.

– Бой? – переспросила Айви.

– Они застрелили Стива Лейка.

– Мы испытываем очень высокий уровень облучения высокоэнергетическими протонами из коронального выброса массы, – объявил Дюб. – Всем, кто сейчас не в Набалдашнике, следует срочно занять места в штормовых убежищах.

– Застрелили? – переспросила Айви.

– Из револьвера Джей-Би-Эф. Советую отключить возможность входа в сеть, они пытаются использовать закладки.

В следующую минуту в связи пошли перебои: видимо, враждебные группы в разных частях корабля пытались воспользоваться одним и тем же каналом.

Потом связь оборвалась. Оборудование продолжало работать, их просто выкинуло из сети. Айви по-прежнему могла управлять кораблем, однако никто из них не мог связаться ни с кем за пределами Набалдашника.

Все вздрогнули – со стороны люка, отделяющего Набалдашник от МОРЖа, донеслось металлическое постукивание. Уши Дины вскоре распознали морзянку.

– «Шоколад», – сказала она. – У нас с Феклой это что-то вроде кодового слова. Думаю, стоит открыть люк.

Они так и сделали, но сперва вооружились всем тем, что в Набалдашнике могло сойти за оружие. За люком обнаружились Фекла, раненная ножом в ладонь, Зик, выглядевший несколько ошалело, но никак не пострадавший, и женщина, в которой с трудом можно было узнать Джулию Блисс Флаэрти – она почти лишилась волос, а обе ладони плотно прижимала ко рту. Фекла впрыгнула внутрь и втянула за собой Джулию.

– Что происходит? – вопросила Айви.

Зик поднял обе руки ладонями вверх:

Страницы: «« ... 1617181920212223 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В предлагаемом издании показаны судьбы детей Беларуси в годы Великой Отечественной войны: эвакуация ...
К 1914 году шумные баталии, ознаменовавшие появление на свет мятежной группы художников-импрессионис...
Меня зовут Люси Карлайл и я работаю в агентстве «Локвуд и компания». Нас всего трое: я, Энтони (он ж...
Бывший педагог Анатолий Исаков вынужден оставить основную профессию и уйти в нелегальные таксисты, т...
Герои этих веселых историй – крыляпсики, живущие в сказочном мире, скрывающемся от глаз людей, возмо...
«Линия Сатурна» - продолжение романа «Год сыча», главный герой которого - частный сыщик по прозвищу ...