Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Барщевский Михаил

Вторник, 15 ноября 2011 г.

Евгений Швидлер (продолжение), Ирина Панченко (10:15)

Господин Евгений Швидлер (продолжение).

Судья Элизабет Глостер: Прошу вас, господин Рабиновитц.

Г-н Рабиновитц: Доброе утро, господин Швидлер.

О.: Доброе утро.

В.: Господин Швидлер, позвольте задать вам несколько вопросов по поводу деловых отношений господина Березовского и господина Абрамовича в середине 1990-х годов. Вы говорите: «Через его деятельность по продаже автомобилей господин Березовский и господин Патаркацишвили также имели связь с разными людьми с Кавказа, включая Магомеда Исмаилова, который был известен как один из партнеров Березовского в „ЛогоВАЗе“, и кавказская связь с собой несла дополнительный оттенок гангстеризма, гангстерского поведения». Вы помните, господин Абрамович заявил суду, что господин Исмаилов не был гангстером. И мы даже смотрели фотографию вашей жены и ребенка на детском дне рождения, который господин Исмаилов делал. Помните это?

О.: Я помню, да.

В.: То есть это утверждение или намек в ваших показаниях о связях с гангстерами господина Березовского — это было совершенно преднамеренно, не так ли?

О.: Нет, это не так. Можно мне проиллюстрировать?

В.: То есть вы говорите, что Исмаилов был бандитом?

О.: Нет. Что я пытался здесь сказать? Если я сказал, что мой брат чемпион по боксу, я не думаю, что он бы полез со мной в драку, он бы дважды подумал. Я пытаюсь провести такую аналогию.

Г-н Рабиновитц: Вы тут не о чемпионах по боксу говорите, вы говорите о бандитах. И вы утверждаете, что люди, у которых есть кавказские связи, значит, у них есть какие-то связи с бандитами. Это совсем не как аналогия с вашим братом, чемпионом по боксу.

О.: Хорошо, не то. Давайте вам другой пример приведу. Если я скажу, что мой двоюродный брат был Джон Готти, да? То есть это ближе вот к таким вещам.

В.: Если ваш двоюродный брат был человеком, который не имел никакого отношения к бандитизму…

О.: Ну.

В.: То утверждение, которое вы делаете, что он якобы был бандитом, идет дальше, чем просто показать пальцем на кого-то, кто действительно является бандитом, и четко сказать, что вас поэтому нужно уважать.

О.: Ну, это довольно… Это для меня слишком сложное предложение.

Судья Элизабет Глостер: Объясните, почему вы упомянули господина Магомеда Исмаилова здесь?

О.: Не думаю, что господин Исмаилов бандит, я с ним встречался, он практически мой сосед близкий. Что я пытался здесь сказать? То, что у него были связи с этими людьми, которые защищали автомобильный бизнес, «ЛогоВАЗ». Я не говорю, что он был бандитом, я говорю, что он знал людей таких.

Судья Элизабет Глостер: Понятно.

Г-н Рабиновитц: Мне кажется, вы согласны, что во время весны и начала лета 1995 года происходили регулярные контакты, общение между господином Абрамовичем и господином Березовским?

О.: Да.

В.: Вы в ваших показаниях утверждаете: «Но я понимал, это было связано с политикой, а не с вопросом того, что „Сибнефть“ будет включена в залоговую программу». То есть вы здесь утверждаете, что они говорили о политике, а не о бизнесе. Господин Швидлер, я вам вот что скажу: это наверняка неверно. Господин Абрамович заявил суду, что определенно в 1994 году и в начале 1995 года он еще не был политиком.

О.: Это была политика, а не обсуждение залоговых аукционов или программы приватизации. И обсуждение политики не означает, что это чисто привилегия политиков.

В.: Я не согласен. Я вот что вам скажу. Вы пытаетесь создать впечатление, что господин Березовский и господин Абрамович вообще не обсуждали бизнес вместе в тот период времени, да?

О.: Абсолютно неверно.

В.: Переходя к вопросу финансирования залогового аукциона, пожалуйста, посмотрите на 65-й параграф ваших показаний. Здесь вы говорите о договоренности по финансированию: «Господин Абрамович смог использовать свои личные отношения с Омским ПЗ и Ноябрьским „Нефтегазом“, чтобы организовать торговое финансирование». Дальше вы говорите: «Господин Абрамович уже знал господина Смоленского». Вы присутствовали в суде, когда господин Абрамович показывал, что господин Березовский представил его, Абрамовича, господину Смоленскому, помните? Почему вы говорили, что господин Абрамович уже знал господина Смоленского?

О.: Представление — это важно. Но это не все. Тогда господин Авен должен получить большое спасибо за то, что Березовского представил господину Абрамовичу.

В.: Но вы пытались здесь утверждать, что господин Смоленский уже знал господина Абрамовича, и, наоборот, пытались минимизировать роль господина Березовского в успехе залогового аукциона. Это так?

О.: Нет, это не так. Залоговый аукцион и роль господина Березовского в нем была исключительно важной.

В.: Об этом нет спора. Во время залогового аукциона господин Березовский был председателем НФК?

О.: Да, его так называли — председателем НФК, но он не был председателем НФК.

В.: Что вы утверждаете тогда? Был он или не был?

О.: Ну для целей аукциона он имел этот титул.

В.: Вы говорите: «Господин Березовский один раз был назван председателем НФК, только чтобы оправдать его положение на совете директоров „Сибнефти“». То есть господина Березовского назначили в совет директоров «Сибнефти» через несколько месяцев после залогового аукциона, в конце сентября 1996 года, не так ли?

О.: Простите, он два раза был назначен. А господин Патаркацишвили был один раз назначен.

В.: Так вы опять меняете ваши показания? Сейчас вы говорите, что он был председателем два раза: один раз для целей аукциона, а второй раз для того, чтобы оправдать его положение на совете директоров «Сибнефти». Вы так показываете?

О.: Я показываю, что его называли председателем НФК два раза. Его нужно было как-то называть, чтобы он ассоциировался с компанией, и мы подумали, что лучшая позиция для него, лучшая должность была бы председатель компании. То есть это не являлось юридической ролью в компании с таким составом.

В.: То есть вы говорите, что он был председателем НФК?

О.: Он был почетным председателем, если это поможет.

Судья Элизабет Глостер: Насколько я понимаю, по уставу компании такой позиции, такой должности не было — должности председателя, но он дефакто назывался председателем, и к нему относились как к председателю?

О.: Он не был председателем де-факто, ему нужно было как-то называться.

Судья Элизабет Глостер: Понятно.

О.: Он был выдающейся фигурой, он был выдающимся джентльменом, персоной. Как бы его нужно было назвать? Председателем, конечно!

Г-н Рабиновитц: Хорошо, пойдем дальше. Мне кажется, вы поддерживаете позицию господина Абрамовича, отрицая, что вы когда-либо присутствовали при переговорах, которые привели к тому, что, как называет господин Березовский, было соглашение 1995 года.

О.: Да, совершенно верно.

В.: А я вам вот что скажу, что господин Березовский согласился дистанцировать себя от владения «Сибнефтью» по просьбе как господина Абрамовича, так и по вашей просьбе. Вы это отрицаете, да?

О.: Да, я это отрицаю.

В.: Давайте перейдем к вопросу платежей, которые якобы были сделаны в 1995 году господину Березовскому и господину Патаркацишвили. Я уже господина Абрамовича спрашивал о большинстве этих платежей, но вы упоминаете платеж от 6 декабря 1995 года на сумму 1 миллион долларов, который был сделан компанией Atrium Consolidated Limited. Видите это?

О.: Да.

В.: Вы там утверждаете, что Atrium является офшорной «дочкой» Альфа-Банка, но вы не указываете никаких документальных подтверждений этого, не так ли?

О.: У меня нет никаких документов, но я совершенно уверен, что я помню платеж очень хорошо, это была часть более крупного платежа. Примерно за неделю до того, как мы здесь начали разбирательство, я позвонил господину Авену конкретно, чтобы еще раз перепроверить то, что я здесь говорил, и он все подтвердил и сказал, что он не против, если я это здесь упомяну. Я очень хорошо помню этот платеж. Это было впервые, когда Авен — а я его знал задолго до того — на меня кричал из-за того, что кто-то другой задолжал деньги. Я это очень четко помню, как он на меня кричал. Это был долг господина Березовского перед Альфа-Банком, или перед господином Авеном, или перед их группой. Использовались эти деньги для ОРТ или нет — этого я не знаю.

В.: Вы позволили включить здесь ссылку на то, что: «Господин Березовский не контролирует никакие интересы или акции в „Сибнефти“ напрямую или косвенно». И это тоже не соответствует действительности относительно Березовского.

О.: Это было совершенно соответствующим действительности.

В.: Это не соответствовало действительности. Давайте сейчас это отложим. Господин Швидлер, хочу перейти к 2001 году — к продаже интересов «Сибнефти» господами Березовским и Патаркацишвили. Как вы объясняете в ваших показаниях, вы не присутствовали на ключевых встречах, так что у меня мало есть о чем вас спросить. Пожалуйста, посмотрите на пункт 203-й ваших третьих свидетельских показаний. Вы там говорите, что вы думали, что сумма в 1,3 миллиарда долларов была бы совершенно экстраординарной, крайне огромной цифрой для выплаты господам Березовскому и Патаркацишвили, поскольку 1,3 миллиарда долларов приближались к 100 % всей рыночной капитализации «Сибнефти» по состоянию на январь 2001 года. Вы действительно так показываете, господин Швидлер? Вы серьезно можете утверждать, что есть такой метод оценки компании, когда вы можете взять рыночную цену 12 % или около того акций «Сибнефти» в свободном резерве и получить с помощью этого такую оценку? Это совершенно смешное предположение с вашей стороны. Вы оспариваете это?

О.: Да, оспариваю.

В.: Примете ли вы, что 88 % акций, которые находились во владении господина Абрамовича, были бы огромной маржой для мажоритарного контроля по сравнению с ценой миноритарных акций, которые находились в свободном резерве?

О.: Да, это все теоретическое обсуждение. Другими словами, если действительно существовал продавец, который хотел продать, и покупатель, который хотел купить в отношении свободного резерва, и свободный резерв был тем же, чем он и являлся, то тогда цена была тем, чем она была. То есть это единственный рыночный указатель на тот момент времени.

В.: Верно ли то, что «Сибнефть» всего пару месяцев спустя приняла решение распределить дивиденды общей стоимостью 612 миллионов долларов?

О.: Но насчет времени я не помню точно, но в принципе я с вами согласен.

В.: 17 августа 2001 года «Сибнефть» выплачивает дивиденды в размере 612 миллионов долларов. И вы хотите сказать, что компания, которая может выплатить такого размера дивиденд, может стоить 1,3 миллиарда долларов буквально за два месяца до того?

О.: Да, правильно. Мы говорим о первом крупном дивиденде во всей российской отрасли. Во всей промышленности на самом деле, не только нефтяной. Было ли это возможным, устойчивым, допустимым уровнем выплаты дивидендов? Ну, кто знает?

Судья Элизабет Глостер: Я не понимаю, когда вы говорите, что «мы говорим о первой крупной выплате дивидендов во всей российской промышленности, не только в нефтяной отрасли». Вы говорите, что это был первый крупный дивиденд, который вообще где-либо в России в то время объявлялся, в любой отрасли?

О.: Да, совершенно правильно.

Г-н Рабиновитц: И не только объявили дивиденд, который составляет примерно половину того, что, как вы утверждаете, было рыночной капитализацией компании. Но за 10 месяцев до этого вы сообщили о продаже 1 % компании за 100 миллионов долларов, то есть фактически признавая, что компания сама стоит порядка 10 миллиардов.

О.: Да, правильно, и, по-моему, вчера мы об этом с вами уже говорили. Мы хотели продать эти акции по этой цене, таково было намерение.

В.: Видите ли, господин Швидлер, те показания, которые вы даете во втором и третьем пунктах своих свидетельских показаний, это хороший пример того, как вы хотите давать совершенно нереалистические показания, если только это поможет господину Абрамовичу выиграть это дело. Это правильно?

О.: Нет, это совершенно неправильно.

В.: Теперь я хотел бы задать несколько вопросов по поводу РУСАЛа.

Судья Элизабет Глостер: Прежде чем мы уйдем с пункта 203-го, последняя фраза: «1,3 миллиарда долларов соответствует порядка 100 %». Вы в то время это сопоставление сами для себя проводили? Вы помните об этом?

О.: Я не помню. Я думаю, я отслеживал капитализацию «Сибнефти», но ответить на ваш сейчас вопрос я не могу, я не помню.

Судья Элизабет Глостер: Вы, по-моему, раньше говорили, что вы это не обсуждали с господином Абрамовичем.

О.: Мы обсуждали цифру. Это была огромная, колоссальная цифра с точки зрения объема денежных средств. Я видел недавно статью с иллюстрацией того, что можно было бы купить на эти деньги. Можно было купить весь Сбербанк, который является российским банком. Можно купить 10 % «Газпрома». Это были деньги, которые составляли 100 % активов Пенсионного фонда.

Судья Элизабет Глостер: Да, господин Рабиновитц, пожалуйста.

Г-н Рабиновитц: Теперь хотел бы задать вам серию вопросов относительно РУСАЛа, господин Швидлер. Прежде чем я это сделаю, хотел бы спросить у вас, вы согласны с тем, что неправильно подписывать фальшивый, подложный документ?

О.: Да, я согласен с этим.

В.: Я правильно понимаю, что вы обычно не подписываете договора, в которых содержатся заявления или заверения, которые не соответствуют действительности?

О.: Да.

В.: Давайте посмотрим некоторые договорные документы, которые вы подписали, господин Швидлер. Это рамочное соглашение от 10 февраля 2000 года, в соответствии с которым алюминиевые активы приобретались. Далее они были слиты с алюминиевыми активами Дерипаски, и была создана компания РУСАЛ. Подтвердите, пожалуйста, что вы подписали именно этот документ. Вы прочитали этот договор, прежде чем его подписать?

О.: Да.

В.: Вы здесь видите, 1-я сторона — это: «Роман Абрамович, Евгений Швидлер, Бадри Патаркацишвили и компании, представленные ими». То есть вы описаны здесь как один из покупателей алюминиевых активов, да?

О.: Я описан здесь как представитель с той стороны, которая приобретает активы.

В.: Вы здесь охарактеризованы как одна из сторон, которая приобретает активы.

О.: Как представитель. Я не хочу с вами спорить, но различие важное. Те люди, которые здесь перечислены как покупатели, не все были покупателями. А те люди, которые здесь перечислены как продавцы, все продавцы. Но активы, например, которые принадлежали каждому из них и которые держал каждый из них, не обязательно принадлежали на праве собственности.

Судья Элизабет Глостер: То есть вы хотите сказать, что там было какое-то договорное обязательство у каждого из продавцов? Продать независимо от того, принадлежат им какие-то акции реально или нет?

О.: Да, я бы так сказал. Можно ли обратиться в суд, например, с этим документом? По этому поводу у меня никакого мнения нет, я не знаю. Но считал ли каждый из перечисленных лиц себя обязанным выполнить обязательство? Ответ: да, считал.

Г-н Рабиновитц: В своих свидетельских показаниях вы говорите, что причина, по которой вы хотели, чтобы Патаркацишвили подписал этот договор, заключалась в том, что: «…это был сигнал рынку, что это „его“ сделка, что он защищает активы». Когда вы говорите о рынке, кого вы имеете в виду?

О.: Небольшую группу людей, которые здесь присутствуют, и люди вокруг них, которые были в ближайшем их окружении.

В.: А почему нужно было бы для этих людей знать, что Патаркацишвили подключен к этой сделке, причем посредством именно подписания им этой сделки? Все эти люди и так уже хорошо знали, что господин Патаркацишвили был вашим, как вы говорите, человеком, да?

О.: Да. И именно поэтому, если он вдруг потом отказался бы подписать, то это было бы воспринято как очень плохой сигнал. И странно бы выглядело.

В.: А почему вам необходимо было подписать этот контракт, господин Швидлер?

О.: По той же самой причине, я вел переговоры со всеми этими людьми. Я был тот человек, который фактически все оговорил. То есть если я вдруг сказал бы: «А вот подписывать я не буду», то это очень плохо выглядело бы.

В.: Но самое главное, что господин Абрамович подписал, тогда ваша подпись не имела бы значения.

О.: Имела бы.

В.: То есть вы пытались рынку послать сигнал, когда подписали соглашение? Этот сигнал заключался в том, что с текстом соглашения вы тоже согласились?

О.: Вы путаете тут две разные ситуации. Вот мы сидим за столом, готовится документ, мы его обсуждаем, а потом вдруг я его отказываюсь подписать. Это первая ситуация. Это плохо бы очень выглядело для людей, которые сидели через стол напротив нас. Если же мы говорим о более широком понятии рынка, то если бы я не подписал, это, действительно, не имело бы никакого значения.

В.: Но и вы, и Патаркацишвили могли бы подписать этот контракт, не фигурируя там в качестве покупателей.

О.: Да, может быть, вы и правы. Но мы выбрали вот такой путь.

В.: Я бы вам хотел сказать, что причина, по которой вы и Патаркацишвили охарактеризованы в этом соглашении как покупатели, заключается именно в том, что это точно отражало ситуацию. Вы были с господином Абрамовичем партнерами в этой сделке и совместно с господином Березовским. Я правильно понимаю?

О.: Нет, это неправильно. Ни господин Патаркацишвили, ни я ничего не платили за эти активы. Мы ничего не платили, мы не участвовали в сделке.

В.: Давайте посмотрим тогда на другой контракт, который вы подписали, господин Швидлер. И хотя это соглашение между господином Абрамовичем и господином Дерипаской, если вы посмотрите на подписи в русском варианте текста на 50-й странице, то…

О.: Это моя подпись, да.

В.: Почему вы подписали это предварительное соглашение, если вы не были стороной в этом соглашении?

О.: По существу, это было впервые, когда мы встретились и делали крупную сделку с господином Дерипаской и с господином Булыгиным. Мы до этого никогда с ними дел не имели. Никакого доверия между нами тогда не существовало. Я бы сказал, что они больше имели даже подозрений, чем мы. Но ситуацию нужно было разрулить каким-то образом быстро. Роман пытался объяснить, что активы были в очень плохом состоянии. Мы просидели всю ночь и часть дня. То есть вот это результат тех переговоров, которые мы провели. Роман был депутатом Думы, парламента в то время, и когда он уже собирался подписать этот документ, я не помню, то ли один из них, то ли оба, — Дерипаска с Булыгиным попросили, чтобы я подписал, потому что они думали, как они объяснили позже, что если б Роман подписал, это было бы незаконно, и это бы дало нам предлог, возможность из этого соглашения выйти. Я ясно объясняю?

В.: Но в соглашении все равно говорится, что это соглашение между господином Абрамовичем и господином Дерипаской, да?

О.: Правильно. Наши коллеги были удовлетворены тем, что моя подпись стоит столько же, как его подпись.

В.: Почему они считали, что ваша подпись стоит столько же, сколько его подпись? Они понимали, что вы один из его бизнес-партнеров?

О.: Да, они могли это понимать.

В.: Видите ли, господин Булыгин, который составлял этот документ и тоже подписал, сказал, что он предполагал, что вы по этой сделке слияния были с Абрамовичем партнерами. Вы согласны с этим?

О.: Да.

В.: И господин Булыгин правильно понимал, что вы были одним из покупателей изначальных алюминиевых активов и что вы были одним из партнеров Абрамовича по сделке слияния с Дерипаской?

О.: Нет, это было неправильно. Господин Абрамович был единственным человеком, который представлял первую сторону. Господин Дерипаска был единственным человеком, который являлся второй стороной. По-моему, он в своих показаниях уже объяснял суду, что те активы, которые продавались и включались в это партнерство, они принадлежали не только господину Абрамовичу и не только господину Дерипаске. Кроме этого, были другие стороны, или заинтересованные стороны, или как бы фигуранты, как их Дерипаска называл, и у них были тоже в этой ситуации некие интересы.

В.: Господин Швидлер, на самом деле, правда намного проще. Партнеры, на которых вы ссылаетесь, включают имена, которые мы уже видели 10 декабря на основном договоре, а именно это были вы и господин Патаркацишвили вместе с господином Березовским. Вы это отрицаете?

О.: Да, полностью отрицаю.

В.: Я вам вот что утверждаю: именно поэтому через несколько дней после подписания этого предварительного договора и вскоре после подписания формального ДКПА от 15 марта 2000 года вы все встретились в гостинице «Дорчестер», помните этот случай? Кто там присутствовал?

О.: Господин Березовский, господин Патаркацишвили, господин Дерипаска, господин Абрамович и я.

В.: Причина, почему вы все собрались в отеле «Дорчестер» 13 марта? Это чтобы господин Дерипаска встретился со всеми новыми партерами по РУСАЛу, а именно с вами, господином Абрамовичем, господином Березовским и господином Патаркацишвили? Это правда, не так ли?

О.: Мне сказали об этом не шутить, но если бы господин Дерипаска понял, что он встречается с будущими партнерами, у него бы случился сердечный приступ, серьезно. Так что ответ мой будет — нет. Это неверно.

В.: Господин Швидлер, вы говорите, что вы не очень хорошо помните о встрече в отеле «Дорчестер». Вы говорите: «Все беседы, естественно, велись по-русски. Я оставался на всем протяжении встречи, я не очень помню о самой встрече, но я полагаю, что мы, в общем, обсуждали влияние слияния на алюминиевую отрасль. И я считаю, что также был элемент того, что господин Абрамович хотел показать господину Березовскому, что он чего-то достиг и что может считаться действительно историческим, а именно завершить, привести к концу алюминиевые войны. Господин Абрамович никогда не хвастается по поводу своих достижений, но мне кажется, что он был горд, что он сможет показать господину Березовскому, который в какой-то мере был отеческой фигурой для господина Абрамовича, что он действительно продолжал быть успешным человеком». То есть вы здесь говорите, что вы эту встречу саму по себе не помните, но вы пытаетесь как можно лучше реконструировать ее.

О.: Я просто говорю: я не очень много помню о самой встрече. Я пытался вежливо выразиться, сказать, что там не о чем вспомнить было. А в отношении второй части у меня впечатление было, что Роман думал, что господин Березовский был отеческой фигурой для него и так далее, был его отцом, он буквально сказал.

В.: Господин Швидлер, вы сейчас пытаетесь сказать вежливо, что здесь нечего было помнить. Но вы оставались на всем протяжении встречи. Если вы помните, что вы делали и чего вы не делали, что обсуждали и чего вы не обсуждали, то вы бы так и сказали.

О.: Я пытаюсь здесь сказать следующее: встреча, собственно, не имела никакого содержательного контента. Помню ли я, что Олег хотел свои деньги получить назад? Конечно, помню. Помню ли я, откуда появился господин Березовский? Помню. Помню ли я самолет? Помню.

Судья Элизабет Глостер: Простите, вы имеете в виду самолет Патаркацишвили?

О.: Да. Я помню, как выглядел люкс в отеле. Какие еще детали я могу описать? В отношении бизнеса нечего было обсуждать.

Г-н Рабиновитц: Господин Швидлер, а я вам вот что скажу: что детали по встрече по поводу слияния РУСАЛа обсуждались в отеле «Дорчестер», и господин Абрамович нам говорит, что 12 марта 2000 года господин Патаркацишвили позвонил ему по поводу встречи, чтобы Березовский на ней мог от Абрамовича сам услышать напрямую о слиянии. То есть целью Патаркацишвили и Абрамовича было то, чтобы Березовский мог сам услышать о слиянии. Но вы показываете, что это не обсуждалось.

О.: Я просто говорю, что детали не обсуждались — не было никаких переговоров, никакой сделки, ничего подобного. Упоминался ли конец алюминиевых войн? Да. Думаю, упоминался.

В.: Вы прилетели вместе с господином Дерипаской, потому что господин Березовский хотел от вас услышать о слиянии, и вы показываете, что никаких деталей не обсуждалось по поводу слияния?

О.: Совершенно верно. И это был бы первый раз, когда я вообще встречался с Березовским. И не было никакого контента в этом полете, никакого содержания. Я могу дать вам примеры, если интересно суду.

Г-н Рабиновитц: Я вам вот что говорю — это чрезвычайная история, которую вы нам здесь рассказываете.

О.: Да, чрезвычайные времена, чрезвычайные потрясающие люди, и с сегодняшней перспективой перед этой аудиторией, конечно, это выглядит немного странным — некоторые вещи из этого.

Судья Элизабет Глостер: Вы мне сами своими словами скажите, а не словами юристов, почему вообще Абрамовичу нужно было беспокоиться о том, чтобы лететь из Москвы назад в Англию, чтобы задействовать господина Березовского в этой встрече по поводу слияния РУСАЛа?

О.: Он всегда был, может быть, это странно прозвучит, но он всегда так и делал. Господин Березовский, когда услышал об этом слиянии от господина Патаркацишвили, то он решил, что необходима встреча, и господин Абрамович согласился с этим.

Судья Элизабет Глостер: Но почему эта встреча была необходима в отношении к будущей роли или будущим ожиданиям господина Березовского?

О.: Господин Березовский хотел ассоциироваться с большими сделками, ну и с маленькими сделками тоже.

Судья Элизабет Глостер: А как вы считали, какова была мотивация с той стороны?

О.: Как я думал? Я вообще ничего не думал, это было обычное дело. По-моему, он меня просто попросил прийти, и я сказал, что это не проблема. Давайте я приведу вам пример: господин Березовский просит меня с ним встретиться с господином Соросом. Допустим, вечером мне говорит: «Утром мы летим в Нью-Йорк, встретиться с господином Соросом, давай держись меня, ты можешь мне помочь». И я ни на секунду не задумывался, я просто с ним ехал. Какой был смысл для меня? Нулевой. И то же самое здесь произошло.

Судья Элизабет Глостер: Ясно. Спасибо.

В.: Позиция господина Березовского заключается в том, что 13 марта 2000 года он был на слушании в палате лордов, и там он был утром, то есть он бы на эту встречу приехал из палаты лордов. И встреча происходила в люксе господина Патаркацишвили в отеле «Дорчестер», не так ли?

О.: Да, мне кажется, так.

В.: Мы навели справки от отеля «Дорчестер», у них нет никакой записи того, что господин Березовский снимал комнату в гостинице в тот день. Вы помните, во что был одет господин Березовский? Вы говорите, что он вернулся в халате из палаты лордов?

О.: Вы меня сами спросили. Он не пришел в комнату снаружи. Он был в этом люксе, он там уже находился, и он пришел из другой комнаты, он действительно был одет так, как Роман описал.

В.: Я вам скажу, что это просто неправда, господин Швидлер.

О.: Это правда.

Судья Элизабет Глостер: Он халат надел поверх костюма? Или под халатом ничего не было? Что вы скажете?

О.: Мне кажется, это было ближе ко второму описанию, под халатом ничего не было.

Г-н Рабиновитц: Хочу перейти к продажам РУСАЛа в начале сентября 2003 года. Вы говорите, что вы не были задействованы в подробностях продажи господином Абрамовичем 50 % акций РУСАЛа господину Дерипаске, это верно?

О.: Да.

В.: Вы также нам говорите, что договоренность была такова: господин Дерипаска купит всю долю в РУСАЛе 50 % более чем за 2 миллиарда долларов, но у него тогда не было наличных денежных средств, чтобы все это сделать одним махом, приобретение в одной сделке?

О.: Совершенно верно.

В.: Вы поэтому говорите, что господин Дерипаска формально согласился первые 25 % купить, первый транш с правом первого отказа на второй транш?

О.: Да.

В.: Мы уже видели, что господин Дерипаска это совершенно иначе помнит. Господин Дерипаска припоминает — это есть в его формальных свидетельских показаниях, которые были даны под присягой в суде в Англии в феврале 2008 года, — что он внес предложение на полные 50 % РУСАЛа в 2003 году, а ему сказали, что на продажу выставляется только 25 %. Я это уже обговаривал с господином Абрамовичем при допросе, мы смотрели на юридические документы, которые были подписаны примерно в то время и которые поддерживают позицию господина Дерипаски. И я вам скажу: это не соответствует вашим и господина Абрамовича воспоминаниям. Позвольте вас спросить: принимаете ли вы, что то, что вы помните по этим вопросам, теперь, в 2011 году, может быть неверно, а воспоминания господина Дерипаски о событиях 2008 года верны?

О.: Нет, мы одно и то же помним и говорим одно и то же. Когда он говорит, что не вся доля была выставлена на продажу, это значит, что у него просто не было денег, чтобы это все сразу купить, в остальном она была бы выставлена на продажу.

В.: Нет, я вам заявляю, что он говорил другое, но я сейчас через это не буду с вами проходить. Большое спасибо, господин Швидлер, больше вопросов нет.

Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо, господин Швидлер, благодарю вас, вопросов больше нет.

Г-жа Дэвис: Ваша Честь, следующий свидетель — госпожа Панченко.

Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, садитесь.

Г-н Рабиновитц: Добрый день, госпожа Панченко. Вы работали на господина Абрамовича с декабря 1996 года, я правильно понимаю?

О.: Да, это так.

В.: Изначально вы занимались отчетностью компаний господина Абрамовича, я правильно понимаю?

О.: Да.

В.: В январе 1997 года вы были назначены главным бухгалтером «Сибнефти»?

О.: Да.

В.: Далее стали вице-президентом по финансам «Сибнефти»?

О.: Да, правильно.

В.: Вы ушли из «Сибнефти» в марте 2001 года и заняли должность заместителя губернатора Чукотки по финансово-экономическим вопросам и руководителя департамента по финансам, экономике и имущественным отношениям Чукотки. Это правильно?

О.: Да, правильно.

В.: Но вы говорите, что вы продолжали также наблюдать за деятельностью «Сибнефти» и АО «Русский алюминий менеджмент» до тех пор, пока господин Абрамович не продал свои интересы в этих компаниях, это правильно?

О.: Это так.

В.: С начала июля 2008 года вы были финансовым директором компании ООО Millhouse, правильно?

О.: Да, и сейчас являюсь.

В.: То есть я правильно понимаю, что вы начали работать на господина Абрамовича в декабре 1996 года, и вы проработали на него, занимая очень высокопоставленные должности, в течение уже практически 15 лет. Это правильно?

О.: На господина Абрамовича 15 лет работаю.

Г-н Рабиновитц: Господин Абрамович сказал суду, что он вам доверяет, на вас полагается, вы с такой постановкой вопроса согласны?

О.: Да, согласна.

В.: Вы относитесь к кругу друзей господина Абрамовича?

О.: Да, отношусь.

В.: Правильно ли было бы сказать тогда, что вы очень преданы господину Абрамовичу?

О.: Да, я предана, как сотрудник господина Абрамовича.

В.: Вы сейчас являетесь и раньше являлись доверительным собственником некоторых трастов господина Абрамовича, это правильно?

О.: Я в одном трасте являюсь доверительным собственником. Это траст, в котором были акции «Сибнефти». То есть я являюсь трасти в Кипрском трасте. Там есть много компаний разной юрисдикции.

В.: До того как вы сделали свои письменные свидетельские показания, обсуждали ли вы те показания, которые вы будете давать, с какими-либо другими свидетелями по данному делу?

О.: Мы достаточно много вспоминали событий десятилетней давности, я потратила много времени, чтобы вспомнить, и смотрела документы, и общалась с теми участниками событий, которые были.

В.: А с кем вы вместе пытались вспомнить те события?

О.: С господином Абрамовичем, с господином Тененбаумом, с господином Де Кортом, с госпожой Худык, с господином Городиловым, с господином Швидлером, кто-то еще остался…

В.: А вы сопоставляли, сравнивали свои воспоминания?

О.: Когда обсуждаешь, у каждого есть свой взгляд на события десятилетней давности, и когда-то сходится взгляд, когда-то нет. У каждого свои показания.

В.: А что происходит, когда они разные?

О.: Это каждый решает сам для себя. Я записываю свои.