Погибель королей Лайонс Дженн
Я поморщился. Я знал, что она хочет искупить свою вину передо мной, что ее мучает совесть за мой гаэш. И я еще не простил ее за это, верно? Но хочу ли я, чтобы смерть Тьенцо – настоящая смерть – была на моей совести?
– Тьенцо, я не хочу, чтобы тебя убили.
– Но ведь это необходимо. Я могу до посинения читать тебе лекции по теории магии, но от них никакого прока. Давай попробуем что-нибудь новое. Этот метод помог мне научиться. И я очень надеюсь, что он поможет тебе – потому что повторять его я не собираюсь.
– Ты точно этого хочешь? – спросила Хамезра у Тьенцо. – Пока ты мертва, ты не сможешь ничего утаить. Кто ты, что ты – все это будет видно как на ладони. – Она бросила взгляд на меня. – В том числе ему.
– Хватит меня жалеть, старуха. Я это сделаю.
Хамезра еле заметно улыбнулась.
– Видимо, да.
Хамезра взяла нож и протянула его Тьенцо.
– Эй, эй, погодите. Вы же не хотите сказать, что это будет прямо сейчас? – Я огляделся, ожидая увидеть двух триссов с барабанами.
Даже Тьенцо, похоже, была потрясена.
– Да. Это произойдет прямо сейчас. Ваша просьба настолько неуместна, что я не хочу разбираться с ней в ходе нашей обычной службы. А если сейчас что-то пойдет не так, я смогу уделить вам все свое внимание. – Судя по тону Хамезры, это была скорее не возможность, а неизбежность.
У меня пересохло во рту.
Тьенцо взяла нож.
– А для этого не нужна какая-то церемония?
– Нет, – ответила Хамезра. – Только воля отправиться на встречу с Таэной.
Я поднял руку.
– Так, подождите минуту. Давайте все сделаем глубокий вдох и…
Тьенцо ударила себя ножом.
Ее кровь медленно растекалась, образуя яркое красное пятно на белой льняной сорочке. Тьенцо бросила обвиняющий взгляд на Хамезру, глаза ее затуманились, и она упала на пол. Сейчас она казалась такой маленькой, хрупкой и неживой.
Хамезра стояла неподвижно, не говоря ни слова.
– И что теперь? – спросил я.
– Будем ждать.
– И все? Будем ждать?
Верховная жрица наклонила голову.
– Она должна найти путь сквозь дикие земли загробного мира. Это нелегко.
– А если ей это не удастся?
– Значит, сегодня ее призрак не научит тебя магии.
– Точно. Точно. – Не зная, что делать, я зашагал по комнате, но затем остановился. – Чем я могу помочь?
Хамезра смотрела вперед, не обращая на меня внимания.
Я вздохнул и снова принялся ходить. Наконец я сел, скрестив ноги, рядом с телом Тьенцо и положил ей руку на плечо. Я постарался заглянуть за Первую завесу.
Первая завеса была магией, Вторая – смертью. Было логично, что я, смертный, не должен иметь возможности заглянуть за Вторую завесу. Но если Тьенцо сейчас пытается идти вперед, то мне, вероятно, этого делать не нужно. Если я смогу заглянуть за Первую завесу и, возможно, почти увидеть Вторую, то я стану для нее маяком, который облегчит ей обратный путь.
Да, моя логика была довольно шаткой, но что мне было терять?
Я сместил фокус взгляда и довольно легко преодолел Первую завесу. Делать это я научился еще в детстве. Теперь я напрягся еще больше, сфокусировал зрение и то, что находится за ним. Я пытался сдвинуть мое видение за пределы обычных аур. Сейчас я был похож на человека, который так упорно смотрит на мозаику, что его глаза разъезжаются в разные стороны.
Я попытался нащупать что-то снаружи, затем внутри себя, но тщетно. Я пришел в отчаяние.
На мое плечо легла чья-то рука. Я уже знал, что это Хамезра. Ее покрытые золотой пылью костлявые пальцы вцепились в меня, словно железные когти.
Мой взгляд на мир изменился.
Мои предыдущие попытки увидеть магию теперь казались столь же эффективными, как и у новорожденного котенка. Прежде всего, теперь я видел не только окружающий меня мир, но и энергию.
Кроме того, каждый видимый объект теперь издавал звуки, которые я мог услышать. Все – и живое, и неживое – существовало под свой собственный музыкальный аккомпанемент, у всего был уникальный ритм, вибрация, аккорд. Музыка и свет были повсюду, и каждый объект посылал сигналы всем остальным, распространял волны, которые взаимодействовали, усиливая и гася друг друга.
Я посмотрел на Хамезру и понял, что ошибся.
Это была не она.
Женщину, которая положила мне руку на плечо, я не знал. Ее кожа была мягкой, гладкой и темной, словно джунгли Манола. На ее лице плясали узоры, поблескивавшие голубым светом. Ее волосы – или то, что заменяло ей волосы – напомнили мне крылья бабочки; они были нежными и прозрачными, их покрывали зеленые, синие и лиловые переливчатые узоры. У нее были маленькие, но пухлые губы, нос – тонкий, с узкими ноздрями. В ее больших, чуть раскосых глазах я не увидел ни радужки, ни зрачка. В них весело поблескивало отражение золотистых чешуй ее платья, но своего цвета ее глаза не имели.
Только тогда я заметил на ее бедрах пояс из роз, скрепленный крошечным черепом, и диадему из таких же роз на ее голове. Я понял, что уже видел ее.
Или, по крайней мере, я видел ее статуи из оникса с позолотой.
Как-то безучастно я подумал о том, почему мы называем ее Бледной Госпожой.
Таэна посмотрела мне в глаза.
Мою душу пронзил ужас. Я ощутил не собственную бренность, не темную бездну в конце, но свою абсолютную обнаженность. Таэна смотрела не на меня, а внутрь меня, она заглянула в каждый уголок моей души. Таэна знала меня лучше, чем я сам. И так было всегда: она знала меня еще до моего рождения и теперь просто ждет, когда я вернусь к ней.
Я отвел взгляд.
Богиня смерти Таэна крепче сжала мое плечо и повернулась ко второй женщине, которая находилась в комнате.
Я заметил, что эта женщина не похожа на Тьенцо.
Она была молода – старше меня, но не настолько, чтобы годиться мне в матери. Она была тонкая, как щепка, с резкими чертами лица, характерными для куурцев. Ее голову окружала лавандово-серая масса курчавых волос, похожая на начинающуюся бурю. Больше всего меня поразили ее глаза – раскосые, большие и черные, с бесконечным, бездонным лабиринтом, характерным для отмеченных богами членов дома де Лор.
На ней была та же сорочка с алым пятном, что и на Тьенцо. Она выглядела настоящей, живой, но я знал, что она – призрак.
– Тьенцо, которую когда-то называли Равери, дочь Равы[100], – сказала богиня смерти. – Я видела твою душу. Твой приговор вынесен.
Тьенцо выпрямилась.
– Разве я не должна была пройти какое-то испытание? – потрясенно спросила она.
– Это испытание – твоя жизнь, и ты его провалила. Ты – убийца и демонолог; ты наглая лгунья, которая предала людей, которые тебе поверили, и отправила сотни душ в ад. Какую жертву ты не была готова принести на алтарь мести? Ты вела неправедную жизнь. Что ты принесла в этот мир, кроме несчастий? Какой твой поступок сделает мир хотя бы самую малость лучше, чем он стал бы, не будь в нем тебя? Учи Кирина столько, сколько тебе заблагорассудится, – если он вообще захочет иметь с тобой дело. Но в мир живых я тебя не верну.
С этими словами богиня смерти вышла из комнаты.
56: Восьмиугольник
(Рассказ Коготь)
Когда карета прибыла на место, Сиронно открыл ее дверцу. Солдаты построились в линию позади Тишар и ее племянника.
Тишар боялась, что после их разговора Кирин будет слишком удручен, чтобы заниматься делами. Однако ее страхи оказались напрасными: Кирин вышел из кареты, словно идеальное воплощение безмятежности и скуки.
Он протянул ей руку.
– Идемте?
– Разумеется. Это не займет много времени.
– Здесь все одеты в оранжевое, – прошептал Кирин.
– Это цвет дома де Эринва, – объяснила она. – Пока я была замужем, то ни в чем не нуждалась, но, боги, как же я ненавидела этот цвет. В оранжевом я выгляжу ужасно.
Открытые для публики части Восьмиугольника были построены не из кирпича и кованого железа, а из мрамора и обточенного камня раэнан, и больше походили не на невольничий рынок, а на какой-нибудь салон Верхнего круга. А те залы Восьмиугольника, куда вход был закрыт для всех, кроме элиты, действительно почти не отличались от салонов. Но если в салоны приходили полюбоваться произведениями искусства, то здесь развращенным аристократам предлагали шедевры из плоти и крови.
В главной галерее, украшенной ползучими растениями, скульптурами и фонтанами, стояла простая черная доска. Посетители изучали ее, а затем шли дальше.
Тишар направилась к ней.
– Обычно она нужна для справки, – сказала она Кирину. – Надписи меняются каждый день, в зависимости от произошедших изменений. 1-я комната: чернорабочие. 3-я комната: артисты. 4-я комната: услуги. 7-я комната: удовольствия. 8-я комната: экзотика. Список продолжается. Однако для нас этого мало. К счастью, я знаю, к кому обратиться.
Сияя улыбкой, она развернулась и с привычной, пугающей целеустремленностью подошла к человеку, который, очевидно, был здесь мажордомом, и протянула ему руку для поцелуя. Он улыбнулся ей так, словно она – самый дорогой ему человек во всем мире. Она наклонилась к нему и шепнула на ухо свою просьбу. Через несколько секунд он открыл для них боковую дверь.
– Охрана, можете остаться здесь, – сказала Тишар.
Командир, привыкший к такому развитию событий, кивнул, и солдаты разошлись по комнате.
Тишар взяла Кирина за руку и повела его по коридору, такому узкому, что в нем едва смогли бы разойтись два человека. Коридор оказался очень длинным.
– Он для слуг? – спросил Кирин.
Тишар снисходительно улыбнулась ему.
– Вроде того.
Когда тоннель закончился, Тишар и Кирин оказались в небольшой круглой комнате. Здесь были две двери, две лестницы, ведущие вверх и вниз, и восемь тоннелей, словно спицы на колесе. В центре комнаты, в окружении дюжины охранников, за столом сидел сгорбленный человечек с морщинистым лицом.
– Хумтра! – окликнула его Тишар.
Он не обратил на нее внимания.
Тишар подошла к его столу, на котором лежали стопки бумаг.
– Хумтра!
Старик хмыкнул и продолжил что-то писать в журнале.
– Хумтра, я должна задать тебе один вопрос, – сказала Тишар.
– Что? – Старый работорговец поднял голову и посмотрел на Кирина. – Хм. Лет пятнадцать, в отличной физической форме. Золотистые волосы и голубые глаза, очень редкое сочетание. Ванэ в роду, второе поколение. Начальную цену я бы назначил…
– Хумтра! – завопила Тишар.
– Что? – взвизгнул старик.
– Хумтра, мне нужно посмотреть на сегодняшний реестр. – Она указала на племянника. – А ОН не продается.
– Почему нет, глупая женщина? – фыркнул старик. – Ты бы заработала на нем целое состояние… – Он заморгал и стал переводить взгляд то на Тишар, то на Кирина. – А, он твой сын? Тиш, для тебя я удвою стартовую цену…
Тишар оглянулась на Кирина, которому сейчас явно было не по себе, и улыбнулась.
– Прости. Иногда Хумтра слишком… сосредоточен на делах. – Она снова повернулась к старику. – Хумтра, реестр.
– Да, конечно. Вот. – Старик развернул к ней большой, тяжелый том, который только что просматривал.
– Нет… – Она открыла первую страницу, затем полистала журнал. – Хумтра, милый, это утренний список. А мне нужен дневной.
– А, вот он.
– И это продажи рабов только за сегодняшний день? – потрясенно спросил Кирин.
– Да, – ответила Тишар, переходя к дневному списку. – Вот… те, кого ты купил у Дарзина де Мона… о, Хумтра, как быстро ты сбыл их с рук.
– Они в хорошем состоянии, – объяснил Хумтра. – Никакой отбраковки не потребовалось.
– Тебе повезло. – Пальцем в перчатке Тишар элегантно провела по странице и вдруг зарычала. – Трон, шанс и кубок… – пробормотала она. – Он уже вернулся? Я думала, он все еще в Академии. Его выгнали, что ли?
Хумтра поднял голову.
– Кого?
Тишар указала на запись в журнале.
– А! – Хумтра покачал головой. – О нет. Он закончил обучение досрочно, стал одним из лучших учеников и доказал всем, что он на самом деле сын своего отца. Верховный лорд Седрик отправил его сюда, чтобы он купил всех, кто ему приглянется.
Тишар прикусила губу.
– Лорд Седрик наверняка захочет проверить, что ему приглянулись женщины, и притом живые.
– Что-то не так, тетя Тишар? – спросил Кирин.
Тишар сочувственно взглянула на племянника.
– О, милый, мне очень жаль, но… Боюсь, что купить Талею будет затруднительно.
– Вы о чем? Ее кто-то уже купил?
– Не купил. Покупает, – поправил его Хумтра. – Он еще здесь.
– Может, мы дадим больше? Кто этот покупатель? Почему мы не можем ее купить? – Бедный Кирин засыпал вопросами их обоих, и, казалось, его сердце вот-вот разорвется.
Тишар вздохнула. Мысль о том, что ей придется все объяснять, приводила ее в ужас.
– Все не так просто. Аукцион предлагает заинтересованным сторонам купить товар сразу, если они готовы заплатить чуть больше, – в данном случае вдвое больше цены, установленной аукционистом. В журнале написано, что он намеревается купить по крайней мере одну из рабынь Дарзина, но он еще не ушел. Возможно, нам повезет, и он никого из них не купит или не выберет ту, которая нужна тебе. Но возможно и то, что он купит их всех.
– А мы можем что-нибудь сделать?
Тишар снова повернулась к Хумтре.
– Милый, мы посидим немного на южном балконе? Ты же знаешь, как я люблю ваш чудесный чай.
Хумтра, уже погрузившийся в изучение журнала, пробурчал что-то вроде «как хочешь» и махнул рукой, гоня их прочь.
Тишар и Кирин пошли обратно по узкому коридору.
– Сейчас мы пойдем на мой любимый балкон и выпьем поистине восхитительного жериасского чая. Упускать такую возможность – просто преступление.
Кирин удивленно посмотрел на нее.
– Но, тетя Тишар…
– Милый племянник, я знаю идеальное место над главным залом, где мы невольно будем слышать, кто туда приходит… и кто оттуда уходит… – Тишар подмигнула ему.
Его глаза расширились: до него дошел смысл его слов. Он кивнул.
– Чашка чая – это идеально.
Она похлопала его по руке.
– Умный мальчик.
– Это она! – прошипел Кирин.
Тишар посмотрела сквозь резной деревянный экран, закрывавший балкон, и увидела девушку, которую уводили прочь, держа за ошейник. Тишар была вынуждена признать, что девушка исключительно привлекательная. Она не знала, кто заплел волосы девушки в такие косички[101], но подозревала, что скоро они войдут в моду – особенно если учесть, как красиво они смотрелись на рабыне.
Затем она обратила свое внимание на мужчину, который вел девушку. Он был одет в тяжелое черное одеяние с высоким воротником, расшитое по краю серебряной нитью. Он не падал в обморок от жары только благодаря магии – а если нет, то Тишар наполовину моргадж. На груди у него, над сердцем, был вышит символ дома де Лор. Тишар нахмурилась. Она представляла его себе совсем другим.
Это был высокий и широкоплечий мужчина, с идеально гладкой макушкой человека, который лыс по своей природе, а не благодаря искусству цирюльника. Его голова и изящные ладони с длинными пальцами, имевшие теплый зеленовато-коричневый оттенок, на фоне темной одежды казались серыми. У него были резкие черты лица, высокие скулы и прямой нос. Его губы, казалось, способны передавать самые разные оттенки эмоций. Тишар знала, что ему лет двадцать, не больше, и что он не женат. Однако в его чертах лица проглядывала определенная жесткость, и она заставила Тишар задуматься о том, действительно ли он так молод[102].
«Он симпатичный. Я была бы не против, если бы он стал моим любовником… при других обстоятельствах», – подумала она. Мужчина бросил взгляд на ширму на балконе, и уголок его рта изогнулся в ироничной улыбке. Она знала, что он не может увидеть ее, и все-таки на долю секунды ей показалось, что он смотрит ей прямо в глаза. У него действительно были классические черты де Лоров – абсолютно черные глаза, похожие на бездны. Он и его свита зашли в главный коридор, который начинался прямо под балконом, и исчезли из виду.
Тишар была потрясена.
Он не мог знать, что она здесь. Он не мог знать, что на балконе кто-то есть. Это просто игра воображения…
– Это и есть тот человек, который ее купил?
– Да, – ответила она. – А она – единственная, кого он купил. – Тишар откинулась на спинку стула и выпила немного восхитительного чая.
– И что нам теперь делать? – спросил Кирин. – Может, купить ее у него?.. Хотя… Клянусь Таджей, вы видели этот наряд? Только волшебники относятся к себе так серьезно…
– Вот тебе мой совет: забудь про нее.
Кирин повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Вы о чем?
– Он – лорд-наследник дома де Лор. Если ты сам себе не враг, то ты будешь держаться от него подальше. Есть люди, которые любят казаться опасными, а есть люди, которые просто опасны и которым плевать, что ты о них думаешь. Он – из последних[103].
Кирин прищурился. Его лицо исказила гримаса.
– Дом де Лор? Он родственник Гадрита Кривого?
– Родственник? Можно и так сказать. Турвишар де Лор – единственный сын Гадрита[104].
57: Прогулка с призраком
(Рассказ Кирина)
Я уставился на дверь, через которую вышла Таэна, словно взглядом я могу заставить ее вернуться. Рядом со мной раздались какие-то звуки, и когда я повернулся, то увидел призрак Тьенцо. По ее лицу текли слезы, и на нем застыло то же потрясенное выражение, что и в момент, когда она лишила себя жизни.
– Тьенцо… – Я протянул ей руку и с удивлением обнаружил, что мои пальцы прошли сквозь ее предплечье, оставив сияющий след в том месте, где они с ним пересеклись.
Я забыл, что мы с ней находимся в разных мирах.
Тьенцо все равно отстранилась. Она покачала головой и вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– Ну что ж, приступим.
Я заморгал. Неужели она про урок магии?
– Тьенцо, это именно то, чего я хотел избежать. Твое тело умерло совсем недавно. Может, мы все исправим? Вернем тебя к жизни? Ты покажешь мне, что делать, а я вылечу тебя.
Она горько рассмеялась.
– Ты мог бы исцелить тело, но что потом? Вернешь мою душу без разрешения Таэны? Это будет не жизнь, а жуткая пародия на нее. А моя нижняя душа тем временем полностью утечет, исчезнет[105]. Нет, что сделано, того не воротишь. Я прекрасно знала, чем я рискую.
Я сглотнул.
– То, что она сказала про тебя…
Тьенцо удивленно посмотрела на меня.
– Ты хочешь знать, виновна ли я?
– Просто скажи, что у тебя были веские причины так поступать.
– Не могу. Все мерзости, которые она наговорила про меня, – правда. Я – ужасный человек. Я сделала все это и еще много чего. Но знаешь что? Я с самого начала понимала, что так оно и будет. Просто я понадеялась, что она меня простит, и поэтому сейчас злюсь на себя. – Тьенцо покачала головой. – Мне всегда не везло.
– Я не могу… – Я с трудом подбирал слова. – Не может быть, чтобы ты была такой уж плохой.
Тьенцо фыркнула.
– Ты восхитительно наивен. Я была моложе тебя, когда впервые организовала убийство. Меня так и не поймали.
– И что? Пару лет назад я тоже пытался кое-кого убить. Но, в отличие от тебя, у меня это хреново получается. И я бы с удовольствием убил Дарзина, если бы знал, что меня не поймают. На моем счету есть дела и похуже. Из-за меня погибли люди, которых я любил. – Я закрыл глаза и подавил в себе желание признаться во всем.
– Да заткнись ты!
Я снова открыл глаза.
Тьенцо свирепо уставилась на меня.
– Осел, это же не соревнование. Я не собираюсь вытаскивать на свет свои грехи, чтобы узнать, кто из нас самый мерзкий. Все равно это не важно. Думаешь, Мать Смерть оставит гнить в загробном мире одного из своих особых ублюдков, который должен исполнить пророчество? Вряд ли. А я? Мной можно пожертвовать, тобой – нет. – Ее слова не прозвучали как комплимент, но окажись я на ее месте, я бы тоже не особо радовался.
Мне хотелось ей возразить, но я остановился. Я мог бы объяснить Тьенцо, что сказала мне по этому поводу богиня удачи. Но вряд ли видения, посланные мне одним из Восьми Бессмертных, доказывают мою заурядность. Тьенцо многим пожертвовала ради меня – немногие поступили бы так, как она, – и имела полное право огорчиться подобному исходу дела.
– Если хочешь, чтобы я ушел, я пойму.
Тьенцо вздохнула, но вдруг ей пришла в голову какая-то мысль. Она прищурилась.
– Ты меня видишь.
– Э-э, да.
– Ты сам так сделал или Таэна? – с напряженным любопытством спросила Тьенцо.
– Я пытался заглянуть за Вторую завесу…
– Смертные на это не способны, – отрезала она.
– Ну, значит, это дело рук Таэны.
Тьенцо глубокомысленно сложила губы трубочкой, а затем кивнула и протянула мне руку.
– Возьми меня за руку.
– Я не могу…
– Возьми меня за руку! – настаивала она.
Я потянулся к ней, зная, что мои пальцы пройдут сквозь нее.
Но ее пальцы прикоснулись ко мне и исчезли, словно растворились в кислоте.
У меня перед глазами потемнело.
В буквальном смысле – и не потому, что я ослеп или потерял сознание. Тьенцо исчезла, и я оказался в темной пещере, которая была похожа на комнату Хамезры, только совершенно пустую. Вместо базальтовых стен появилось что-то другое, более мягкое. Сквозь потолок и пол проросли корни, а воздух наполнили ароматы почвы и гниения. Все вокруг стало каким-то неоднозначным, и появилось ощущение разрушения и упадка. Оно напомнило мне про забытые гробницы и давно упокоившихся мертвецов.
Я попытался сделать шаг и выглянуть наружу, но понял, что вообще не могу двигаться.
– Полегче, плутишка, – услышал я голос Тьенцо. – Что ты видишь?
– Где ты? – спросил я. – Что ты делаешь? Прекрати.
Моя рука без всякого моего желания поднялась и помахала у меня перед глазами – как будто я никогда не видел свою руку и решил получше ее рассмотреть. Но я не думал о том, чтобы подвигать рукой. Я не хотел двигать рукой.
Вдруг я понял, что Тьенцо находится внутри меня и управляет мной.
– Не бойся, все будет хорошо.
– Нет. Я хочу, чтобы ты перестала. Прекрати, пожалуйста. Прекрати.
Я боялся того, что произойдет, если я попаду в лапы Старика, но оказалось, что все мои страхи становятся явью прямо сейчас. Не важно, что Тьенцо – друг, не важно, что я просил ее помочь мне. Я знал, что она собиралась это сделать, но почему-то до сей минуты не осознавал, что это такое – вселение призрака и как я буду чувствовать себя, оказавшись в чьей-то власти. Я не мог протестовать физически, но моя душа взбунтовалась против самой идеи. Я не мог убежать, не мог двигаться, не мог спрятаться. Это была ловушка.
Я запаниковал.
Разумеется, по мне это было незаметно, ведь я не мог даже широко раскрыть глаза, но внутри я вопил от ужаса. Во мне возникло мощное чувство отвращения и протеста – даже сейчас, когда я тонул и с каждым взмахом руки погружался все глубже. Мир навалился на меня, и вдруг что-то внутри меня оказало сопротивление. Я ощутил, что чувствую не только себя, но и что-то другое. То, что находилось вдали и одновременно рядом, так близко, что я чувствую его присутствие в этой пещере, в своем сердце, под кожей. Нечто рассерженное, попавшее в ловушку. Жуткое. Озлобленное. Голодное.
Во мне что-то сломалось.
И так, в один миг, я покинул Инистану.
58: Цена свободы
(Рассказ Коготь)
Объяснив Кирину, что они не смогут купить Талею, Тишар оставила его в большом зале с двумя телохранителями и снова отправилась в частные салоны.
Именно в этом зале Восьмиугольника проходили почти все аукционы. Вдоль рядов ходили торговцы, предлагая покупателям пироги и холодный чай. Наблюдая за уборщиками, которые подметали зал, не дожидаясь, пока клиенты уйдут, Кирин сделал вывод, что этот зал никогда не закрывается. Здесь всегда есть товар, выставленный на продажу. Также Кирин сразу понял, что сюда редко заходят особы королевской крови. Хотя по сравнению со всеми остальными аукционами происходящее здесь больше походило на представление, в каком-то смысле этот зал был эквивалентом трущоб. Работорговцы здесь не вели себя строго и профессионально, как в салонах, – возможно, потому, что продавали свой товар купцам и простолюдинам.
Один такой заискивающий торговец заметил Кирина и его телохранителей и стал неотрывно следовать за юношей, словно непрошеный проводник.
Читать бесплатно другие книги:
