Вся ярость Хантер Кара

– Вообще-то Джон действительно что-то говорил об этом, но я не знаю, чем все кончилось. Вам следует спросить у него самого.

– Мы стараемся с ним связаться, – сухо говорит Боннет. – Однако номер, который назвали нам у него на работе, отключен.

Рейчел тянется к кофейному столику за сотовым телефоном.

– У моего я отключила звук, – говорит она, глядя на экран. – Пыталась уложить ребенка спать. – Она смотрит на нас. – От Джона ничего нет, но у меня четыре пропущенных звонка от его матери. Вы с ней тоже говорили?

– К сожалению, нам пришлось – мы должны были узнать адрес мистера Блейка.

Рейчел вздыхает.

– И теперь она будет весь день названивать мне…

– Вы сегодня как-либо общались с мистером Блейком?

Рейчел качает головой.

– Он сказал, что все утро будет на совещании, а если мне что-нибудь понадобится, я должна скинуть сообщение ему на «мыло». Если хотите, я сейчас это сделаю.

– Нет-нет, – поспешно останавливает ее Боннет. – Лучше этого не делать. Мы сами с ним свяжемся. Вы, случайно, не знаете, в какой компании совещание?

– Знаю. В «Декстер Мастерсон». Это сеть частных больниц с центром в Рединге. Я могу найти ее номер – именно так мы с Джоном познакомились, мы работали вместе…

«Не сомневаюсь в этом», – думает Боннет.

– Все в порядке, мисс Барроу, – с легкой усмешкой говорит она вслух. – Не беспокойтесь. Дальше мы сами справимся.

– Как у тебя дела?

Гис стоит в дверях секретариата саммертаунской средней школы, где временно обосновалась Эверетт. Весь день к ней выстраивается очередь девушек, и ей уже начинает казаться, что она сидит в исповедальне. Хотя исповедоваться некому и не в чем. Информация, собранная Эв, никак не поможет делу. С точки зрения сверстниц, Саша Блейк «очень милая» и «толковая, ну клевая, понимаете?». Она «очень симпатичная», и «все хотят быть похожи на нее», и она «пользуется успехом, особенно у ребят», но никто не смог назвать имя ее кавалера, пусть даже не из школы. Что, поскольку Изабель и Патси также не знают его имени, едва ли удивительно. Вкратце, все любят Сашу, но никто понятия не имеет, где она может быть.

Эверетт поднимает взгляд на Гиса и вздыхает.

– Я задала все необходимые вопросы, но ответов не получила. А что у тебя?

Гис пожимает плечами.

– То же самое. Учителя также уверены в том, что парня у Саши не было, а я переговорил со всеми, кроме одного, который отправился домой с мигренью. Но мы сможем поймать его завтра.

– Завтра?

– Да, только что позвонил Бакстер. Мы отправляемся в Рединг. Повидаться с Джонатаном Блейком.

– Только что мне звонила мать этого чертова Джонатана и спрашивала, что стряслось с Сашей, – как будто это я во всем виновата! Какого черта никто не предупредил меня о том, что вы собираетесь ей звонить?

Сомер кусает губу.

– Прошу прощения, Фиона, – говорит она, крепче прижимая телефон к уху. – На самом деле разговаривали с вашей бывшей свекровью не мы, а полиция Западного Йоркшира.

Но это не оправдание; следовало бы догадаться, что произойдет именно это. А в настоящий момент необходимо, чтобы Фиона Блейк доверяла полиции, а не думала, будто та строит пакости у нее за спиной. Бакстер перехватывает взгляд Эрики, и та корчит гримасу: «Похоже, мы облажались».

– Я так понимаю, полиция Западного Йоркшира была вынуждена обратиться к матери вашего бывшего мужа, чтобы узнать его адрес, – в настоящее время на его имя не зарегистрировано никакой недвижимости…

– Предположительно, потому что мерзавец сел на шею этой женщине, не знаю, кто она… Готова поспорить, она моложе его – я ведь права, да?

– К сожалению, я не могу…

– Я его убью! Если он забрал Сашу после стольких лет, когда даже не желал признавать ее существование, черт побери, клянусь, я его убью…

Сомер собирается с духом. Она старается не выдать то, что Саша уже виделась со своим отцом, потому что в настоящий момент Фионе Блейк меньше всего нужно услышать именно это. Ну, точнее, это в списке предпоследнее от конца.

– Ее там нет, миссис Блейк.

– Что?..

– Саши там нет. Полиция Западного Йоркшира обыскала дом. Мистера Блейка там также не оказалось.

– Так где же он, черт его побери? Он забрал Сашу, ведь так – похитил ее…

– Нет абсолютно никаких оснований так считать. Сегодня утром мистер Блейк был в Рединге на деловом совещании. Компания подтвердила, что он действительно присутствовал на этом совещании, и в настоящий момент двое наших сотрудников направляются туда, чтобы встретиться с ним.

Сомер слышит прерывистое дыхание Фионы и явственно представляет боль, стиснувшую ей грудь, сдавившую горло.

– Миссис Блейк… Фиона, я понимаю, что мне легко так говорить, но, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Когда Саша вернется домой, вы будете ей нужны. Вы будете нужны ей сильной.

Фиона шумно вздыхает.

– Хорошо. Но вы мне позвоните? Как только встретитесь с Джонатаном?

– Разумеется. Разумеется, позвоню.

Хотя в приемной «Декстер Мастерсон» полно народу, Гислингхэму и Эверетт даже не нужно спрашивать у секретарши, кто из них Джонатан Блейк. Один мужчина вскакивает на ноги и поворачивается к ним еще до того, как за ними закрывается дверь.

– Я проторчал здесь уже больше трех часов! В чем дело, черт возьми?

Гис оглядывается по сторонам и отводит Блейка к пустому дивану в дальнем углу. На Блейке ладно скроенный серый костюм, белая сорочка и бледный шелковый галстук, а также едва заметный намек на щетину. «Из кожи лезешь вон, да, дружище?» – думает Гислингхэм, которому, как и Карен Боннет, уже приходилось видеть таких.

– Давайте просто присядем, мистер Блейк, хорошо? Может быть, принести вам стакан воды?

– Не нужен мне никакой стакан воды, черт возьми! Я хочу знать, что происходит. Вы хоть представляете, какая это стыдоба, когда клиент говорит, что тебе нужно задержаться у него в офисе, так как с тобой хочет поговорить полиция?

– Приносим свои извинения, мистер Блейк, – говорит Гислингхэм, который на самом деле нисколько не чувствует себя виноватым. – Если хотите, я потом переговорю с руководством компании.

– Нет уж, спасибо! Вы и так уже достаточно мне навредили.

Гис собирается с духом.

– Речь идет о вашей дочери, мистер Блейк. К сожалению, она пропала.

Блейк недоуменно таращится на него.

– Что? Саша пропала? Когда это случилось?

– Вчера вечером, около десяти часов. В последний раз ее видели выходящей из автобуса в конце Уиндермер-авеню.

– Твою мать, почему мне раньше не сказали?

– О ее исчезновении было заявлено только сегодня утром, – говорит Эверетт. – И с тех самых пор мы пытались вас найти.

Блейк бледнеет. Теперь он смотрит в пол. Полицейские переглядываются между собой, и Эверетт поднимает брови.

– По-видимому, Саша вчера вечером собиралась заночевать у подруги, – продолжает Гислингхэм. – Но затем она передумала. Ее подруги не знают почему. А вы знаете, мистер Блейк?

Он на мгновение поднимает взгляд, затем снова устремляет его в пол.

– Да. – Глотает комок в горле. – Она должна была встретиться со мной.

Поисковая группа, осматривающая Марстон-Ферри-роуд, устраивает перерыв на стоянке у огородов. Кто-то пускает по кругу термос с чаем, двое жуют шоколадные батончики – правда, по их виду не скажешь, что они получают от этого особое удовольствие. День выдался напряженный, половину времени всем пришлось находиться по щиколотку в грязи. Даже сама почва, кажется, настроена против них: мокрая глина засасывает ноги и истощает энергию. Черуэлл в нескольких местах вышел из берегов, и половина группы уже в резиновых сапогах. Ходят разговоры о том, чтобы пригласить водолазов. Сержант Барнетсон поднимает взгляд на небо: морось усиливается. Но можно поработать еще часок, прежде чем придется сворачиваться.

– Так, – объявляет сержант, повышая голос, чтобы перекрыть шум ветра, – давайте напряжемся еще раз, пока мы окончательно не лишились светового дня. Эта ночь будет еще холоднее, поэтому если Саша травмирована и лежит где-то здесь, мы должны ее найти.

– То есть вы хотите сказать, что примерно в половине девятого вечера отправили Саше текстовое сообщение о том, что деловой ужин у вас закончился рано.

– Точно, – подтверждает Блейк. – Она знала, что я в Рединге, и я обещал, что постараюсь увидеться с ней, поэтому отправил это сообщение на тот случай, вдруг она окажется поблизости.

– Понятно, – говорит Гислингхэм. – Когда мы разговаривали с подругами Саши, те сказали, что именно после получения сообщения она внезапно раздумала ночевать у Патси.

Блейк совсем смущен.

– Да, ну…

– Что «да, ну», мистер Блейк?

– Я сказал Саше, что, если ее мать будет думать, что она у Патси, она сможет переночевать у меня в гостинице. Я сказал, что заберу ее на автобусной остановке в десять вечера. – Он переводит взгляд с Гислингхэма на Эверетт и обратно. – Послушайте, тут не было ничего… понимаете… нечистого. Она – моя дочь.

– С которой вы не общались много лет.

– И что с того? Я все равно остаюсь ее отцом – и мне не по душе ваш неприятный тон. Я не педофил!

– Где Саша должна была ночевать в гостинице? – ровным голосом спрашивает Гислингхэм. – Вы намеревались снять ей отдельный номер?

Блейк заливается краской.

– Нет. Это обошлось бы в огромные деньги.

– Значит, в вашем номере была еще одна кровать?

– Нет, – язвительно отвечает он. – Но, что просто поразительно, там было раскладное кресло. И я собирался спать на нем.

Эверетт откидывается назад и сплетает руки на груди.

– Так что же произошло в таком случае? До гостиницы Саша так и не добралась, правильно?

Блейк собирается с духом.

– Не добралась. Что, уверен, подтвердит обслуживающий персонал.

Полицейские сидят, смотрят на него и ждут. «Ну же, – думает Гислингхэм, – выкладывай!»

– Послушайте, – наконец говорит Блейк, – произошло кое-что непредвиденное. Один человек из тех, с кем я ужинал, позвонил мне и предложил перед сном пропустить по рюмке. Это был очень важный клиент – честное слово, я не мог отказаться.

«А ты и не особо старался, готов поспорить», – думает Гислингхэм, который только что заключил сам с собой крупное пари насчет того, какого пола окажется этот очень важный клиент.

– Значит, вы отправили Саше новое сообщение и отменили свое приглашение? – спрашивает Эверетт. – Потому что получили более выгодное предложение?

Блейк не считает нужным удостоить ее ответа.

– Мы можем проверить это у вашего оператора сотовой связи, – продолжает Эв. – Если вы отправляли новое сообщение, он это подтвердит.

– В таком случае я предлагаю вам именно так и поступить, – сверкает на нее взглядом Блейк. – И оставить меня в покое.

– Что это за клиент, кто вам позвонил? – спрашивает Гис, доставая записную книжку. – Просто для полноты картины.

Блейк мнется.

– Аманда Формен. Но если можно, мне бы хотелось, чтобы вы не втягивали ее в это.

«Ну да, я оказался прав», – думает Гис, разбогатевший на несколько тысяч воображаемых фунтов стерлингов.

– И когда вы отправили Саше второе сообщение?

Блейк пожимает плечами.

– Аманда позвонила где-то без четверти десять, и я сразу же отправил сообщение Саше.

Но, как прекрасно известно Гису, к этому времени телефон Саши уже был отключен – она просто не могла получить это сообщение. Она вышла из автобуса на Черуэлл-драйв, чтобы в темноте, в полном одиночестве ждать папашу, который и не собирался приходить…

Наступает молчание. Блейк возбужден и беспокойно ерзает, однако Гислингхэм не сомневается в том, что он говорит правду. Блейк просто в ужасе от того, что его вторая половина узнает, чем он в действительности занимался. Вот почему он на взводе. А вовсе не из-за своей дочери, пропавшей уже больше девятнадцати часов назад.

– Боюсь, нам придется поговорить с Амандой, – продолжает Гис, вкладывая в это имя все презрение, на которое только способен. – Нам потребуется, чтобы она подтвердила ваши слова. Предлагаю сообщить констеблю Эверетт детали.

«А ты здорово перетрусил, да, дружок?» – думает он, глядя на лицо Блейка, записывающего номер телефона. Рука у него дрожит. Затем Гислингхэм поднимается на ноги, и Эверетт следует его примеру.

– Но не беспокойтесь, сэр, вашей миссис мы ничего не скажем. Разумеется, если только у нас не останется выбора.

Адам Фаули

4 апреля 2018 года

17:32

– Итак, сержант, что мы имеем?

Времени половина шестого вечера, все собрались в оперативном штабе. «Твиттер» бурлит слухами о пропавшей девушке, и через полчаса мне предстоит оказаться перед телекамерами, так что я очень хочу, чтобы мне было что сказать.

Гис поднимает глаза. У него в руках список, что можно считать хорошим знаком. Но он хмурится, это плохо.

– Пока что у нас нет никаких зацепок в поисках приятеля Саши. – Он бросает взгляд на Бакстера. – Телефона ее у нас нет, разумеется, что значительно все усложняет, и нам даже не удалось расколоть пароль на ее компьютере, но у нас была всего пара часов…

– В социальных сетях по-прежнему ничего?

– Абсолютно ничего, – говорит Бакстер. – Полная тишина.

Я поворачиваюсь к Эверетт.

– Что насчет Эшли Бразертона?

Эв качает головой.

– Мы проверили, но это тупик. Похоже, вчера на работе он здорово порезал руку и до десяти вечера сидел в травмпункте больницы имени Джона Рэдклиффа – ждал, когда наложат швы.

Я хмурюсь, Эшли Бразертон по-прежнему кажется мне весьма подходящим кандидатом.

– В больнице это подтвердили?

– Пока что нет, сэр, но мы запросили записи камеры видеонаблюдения на парковке. Судя по всему, в больницу Бразертона отвез прораб, но они приехали в его фургоне, так что, если он говорит правду, мы найдем его на записи. Впрочем, лично я считаю, что Бразертон не лжет.

Теперь у нее на лице красноречивое выражение «я же вам говорила», которое вызывает у меня раздражение. Но, возможно, это мне только кажется.

– Ну а Джонатан Блейк?

– Ничего, – говорит Гис. – Мы поговорили с «клиентом», с которым он ходил в бар, и та подтвердила его слова. Хотя она была очень недовольна тем, что ее втянули во все это, так что, полагаю, в ближайшее время вести дела с Блейком она не будет…

– Не в пример тому, чтобы заниматься с ним этим делом, – ухмыляется Куинн. – Что, насколько я понимаю, он уже провернул.

– И абсолютно ничего не связывает его с нападением на Фейт, – продолжает Гислингхэм, не обращая внимания на Куинна. – Начнем с того, что на то утро у него железное алиби – он встречался с клиентом в Суиндоне.

Я подхожу к доске и останавливаюсь, уставившись на нее. На фотографиях две девушки. И мы пока что не нашли ничего, чем заполнить белое пространство между ними.

– И мы абсолютно уверены в том, что они не знакомы друг с другом? – спрашиваю я не оборачиваясь.

– Да, сэр, – отвечает Сомер. – Я спрашивала у Фейт.

Беру маркер и медленно обвожу фотографию Фейт. Затем фотографию Саши. А там, где круги пересекаются, ставлю вопросительный знак. После чего отступаю назад и закрываю маркер колпачком.

– Значит, вы думаете, что Саша не со своим парнем? – мрачно говорит Сомер.

– Я очень на это надеюсь. Надеюсь на то, что они занимаются безудержным, безответственным подростковым сексом и до сих пор не смогли вырваться на свежий воздух. Однако нам нужно предположить худшее. Мы всегда должны предполагать худшее. До тех пор, пока не будет установлено обратное.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ УГОЛОВНЫЙ СУД

Олд-Бейли

Лондон ЕС4М 7ЕН

Судья Верховного суда

Досточтимый мистер Хили

К О Р О Н А

против

Гэвина Фрэнсиса Пэрри

_____________________

Мистер Р. Барнс, королевский адвокат, и мисс С. Грей

представляют обвинение

Миссис Б. Дженкинс, королевский адвокат, и мистер Т. Катберт

представляют защиту обвиняемого

______________________

Расшифровка стенограммы, выполненной

компанией «Чапмен Дэвисон»,

официально уполномоченной для работы на судебных заседаниях

______________________

Вторник, 9 ноября 1999 года

(18-й день)

АДАМ ФАУЛИ, принесший присягу

Вопросы задает МИСТЕР БАРНС

В.: Будьте добры, назовите свое имя и должность.

О.: Детектив-сержант Фаули, личный номер 0877, Управление полиции долины Темзы.

В.: Насколько я понимаю, вы тот самый полицейский, кто допрашивал мисс Шелдон после попытки нападения 4 сентября 1999 года?

О.: Да, это был я.

В.: Вы тогда уже работали по делу Придорожного Насильника?

МИССИС ДЖЕНКИНС: Ваша честь…

МИСТЕР БАРНС: Я постараюсь предугадать возражение со стороны защиты, ваша честь. Сержант Фаули, вы уже занимались поисками серийного насильника, которого средства массовой информации уже окрестили Придорожным Насильником?

О.: Да. Нападение на мисс Шелдон стало третьим преступлением такого рода.

В.: Но у вас не было никаких сомнений, что это нападение было делом рук того же самого мужчины?

О.: Абсолютно никаких. Почерк был тем же самым – пластиковый мешок, кусок провода, чтобы связать жертве руки… Все соответствовало.

В.: Однако, насколько мне известно, образцы ДНК обнаружены не были?

О.: Да. Мы считаем, преступник крайне тщательно следил за тем, чтобы не оставлять биологических улик.

В.: И каким образом он этого достигал?

О.: Например, надевал перчатки и пользовался презервативом. Мы также считаем, что когда он увозил двух жертв в фургоне своего брата, то застилал пол в кузове пластиком, чтобы исключить попадание ДНК жертв в машину.

В.: Поэтому ДНК этих двух женщин не были обнаружены в вышеозначенном фургоне?

О.: Да. Только ДНК самого мистера Пэрри, его брата и двух человек, работавших вместе с последним. Все трое были категорически исключены из списка возможных подозреваемых.

В.: Вернемся к мисс Шелдон – смогла ли она опознать мистера Пэрри?

О.: Визуально нет. Она не видела лица нападавшего.

В.: Что насчет фургона?

О.: Опять же, она его не видела. Нападавший набросился на нее сзади и надел на голову пластиковый мешок.

В.: Но она смогла опознать его по другим признакам, так? И это опознание в конечном счете и привело к аресту мистера Пэрри?

О.: Да. Смогла.

Адам Фаули

4 апреля 2018 года

18:27

Фиона Блейк во время телевизионного обращения держится просто очень хорошо. По долгу службы мне уже много раз приходилось проходить через это, но я не припоминаю, чтобы кто-нибудь вот так же сохранял выдержку. Когда мы ехали на Уиндермер-авеню, Сомер предупредила меня, что боится даже просить Фиону, поскольку это может вызвать срыв, и я понял, что она имела в виду: есть люди, которые именно в этот момент осознают страшную правду. Наконец понимают, что их жена, ребенок, близкий друг или родственник не просто потерялся, заблудился или оказался без связи: он пропал и, возможно, больше никогда не вернется. Но с Фионой Блейк ничего этого не было. Сказать, что она отнеслась ко всему спокойно, значило бы покривить душой; Фиона увидела в этом в первую очередь возможность обратиться к миру с просьбой помочь ей вернуть свою дочь. И мы с ней вдвоем целый час сидели в зале, определяясь с тем, что нужно сказать ей, что скажу я, как общаться с прессой, и она слушала меня и задавала вопросы, с сухими глазами, но бледная, словно полотно.

И Фиона по-прежнему такая же, в медиацентре в Кидлингтоне, в ярком свете софитов, перед телекамерами и столпотворением народа. Она говорила четко и смотрела людям в глаза. Никаких уклончивых жестов, никаких непроизвольных движений, которыми человека выдает его тело. Я отчетливо помню, как в предыдущий раз сидел здесь, призывая помочь найти пропавшего ребенка; помню непроизвольное смущение, накатывавшееся на меня при каждом движении четы Мейсонов. Но сейчас ничего этого нет. И когда я замечаю в студии Брайана Гоу, тот лишь кивает: «Эта женщина говорит правду». Как будто я и без него это не знаю.

И вот подходит мой черед.

– Если кто-нибудь располагает любой информацией о Саше или том, где она может находиться, пожалуйста, немедленно свяжитесь с нами. Или по телефону, позвоните в полицейский участок Сент-Олдейт по номеру, который мы уже называли, или через социальные сети свяжитесь с Управлением полиции долины Темзы. Также вы можете связаться с нами анонимно через форум «Борьба с преступностью». – Я останавливаюсь и оборачиваюсь к фотографии Саши на экране у меня за спиной. Той, которую выбрала ее мать. Где они вдвоем, смеются в солнечных лучах. – Повторяю еще раз, Саше всего пятнадцать лет. Все ее очень любят, мать в отчаянии и хочет вернуть ее домой.

Напоследок я еще раз обвожу взглядом собравшихся и возвращаюсь на свое место.

Сидящий в глубине зала мужчина поднимает руку.

– Пэдди Невилл, «Рединг кроникл». Есть какие-либо основания предполагать, что имело место похищение?

– На данном этапе мы не можем исключить ни одну версию, однако никаких свидетельств похищения пока что нет.

– Инспектор, не было ли в последнее время схожих инцидентов? – Еще один журналист. Бородатый, в очках, вязаный галстук. Я его не знаю. И он не называет себя.

– Нет.

– Вы говорите только о долине Темзы или шире?

Я спокойно выдерживаю его взгляд.

– Мне не известно о таких случаях.

Мужчина с вязаным галстуком поднимает брови.

– Неужели? А что насчет инцидента, случившегося первого апреля?

Остальные писаки оборачиваются на него – общее впечатление того, что на самом деле тут нечто больше, чем кажется на первый взгляд. Больше, чем говорим мы. А больше всего на свете борзописцы обожают, когда полиция пытается что-то скрыть. До меня доносятся приглушенные голоса: «Какой еще инцидент?», «Вы понимаете, о чем он говорит?» И, судя по лицам, местные, и в первую очередь корреспондент Би-би-си в Оксфорде, крайне недовольны тем, что их обошел какой-то чужак. Сидящий на другом конце помоста Харрисон начинает болтать ногой вверх-вниз; я чувствую это через половицы. Слава богу, журналисты этого не видят за драпировкой и большим плакатом с надписью «УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ДОЛИНЫ ТЕМЗЫ: БОРЕМСЯ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ, БЕСПОРЯДКАМИ И СТРАХОМ». Что-то подсказывает мне, что последняя часть получается у меня неважно.

– Инспектор Фаули, – говорит мужчина с вязаным галстуком, перекрывая нарастающий в зале шум, – имел ли первого апреля место инцидент с участием молодой женщины?

– Да, инцидент был. Однако женщина не получила никаких сколько-нибудь значительных травм.

– Так, подождите-ка, – спрашивает женщина в первом ряду. – Никаких сколько-нибудь значительных травм – это что еще за увиливания?

И она права. Есть прирожденные брехуны, но таких немного, остальные кривят душой лишь по мере необходимости.

– У нас нет никаких доказательств связи…

Мужчина с вязаным галстуком сдвигает очки на переносицу.

– Не хотите ли вы сказать, пока что нет никаких доказательств?

Харрисон принимается дергать ногой сильнее.

Мужчина с вязаным галстуком листает свои записи, но это лишь чисто напоказ: он все знает, и я это понимаю.

– Согласно моим источникам, жертва нападения первого апреля живет менее чем в миле от Саши Блейк. – Он поднимает взгляд на меня. – Конечно, в полицейских расследованиях я полный дилетант, и все-таки мне это обстоятельство кажется возможной связью.

В зале звучит смех. Но жесткий, сухой. Настроение переменилось, и я чувствую на себе взгляд Фионы Блейк. Она недоумевает, почему мы не рассказали ей про другую девушку, почему ничего не сделали, чтобы предотвратить повторение этого…

Мужчина с вязаным галстуком по-прежнему смотрит на меня. В зале постепенно наступает тишина.

– Но, может быть, я ошибаюсь, – продолжает он. – Вы мне скажите, инспектор, – в конце концов, это ведь ваша епархия, а не моя.