Увечный бог. Том 2 Эриксон Стивен
– Я накликала шторм?
– Я создавал такие корабли от скуки и ставил на них капитанами тех, для кого смерть стала одержимостью.
– Выбор был велик, полагаю. Как может мертвый не быть одержим смертью?
– Ограниченные умы мне неинтересны, капитан Элаль. А вот кем я всегда восхищался, так это теми, кто бросал вызов судьбе и пытался сбежать из моего царства.
– И что, даже отпускал их?
– Отпускал? Скажу так: те, кому удавалось сбежать, сейчас влачат жалкое существование. Их существование лишено тайны и надежды. Они знают, что рая нет, и никакая набожность, никакие жертвы этого не изменят.
– Ужасно.
– Точнее говоря, капитан, непростительно.
Шурк задумалась над этими словами. Потом задумалась еще.
– Боги берут, но ничего не дают взамен.
– А вот шторм и рассеивается. Прекрасно, капитан… И снова сгущается, да еще сильнее. Капитан, я бы посоветовал…
– Ничего мне не советуй! Ты не мог остановить их? Сделать хоть что-то?
Зловещий, неприятный взгляд обратился на нее.
– Так я и поступил.
– Тогда… Зачем ты оставил мир Смерти? Ты что-то задумал. У тебя какой-то план.
– Не у меня одного, капитан.
– Я желаю знать больше, Худ. Если за всем этим что-то кроется… я должна знать.
Худ какое-то время молчал, вглядываясь в клубящиеся на горизонте тучи.
– Терпеть не могу моменты откровений, – произнес он наконец. – Сразу начинаешь подозревать в происходящем чей-то замысел, тогда как на самом деле всем руководит случай. – Он вздохнул. – Ладно, твои потребности мне… небезразличны. Все это стало возможным, когда двое выскочек пробудили останки Куральд Эмурланна – мира Тени – и отправились путешествовать по Путям, а затем и по Обителям. Они искали знаний, искали истины. То, что они нашли, им не понравилось, и со свойственной, м-м, юнцам дерзостью они решили вмешаться.
– Двое новых богов, – пробормотала Шурк Элаль. – Они пришли к тебе?
– Не сразу. Поначалу они искали вассалов среди смертных, своих бывших подданных. Впрочем, «смертные» не самое точное слово, но не важно. Назовем это чудесным сплавом обстоятельств, характера и напора, для которого не существует препятствий. Очень скоро эта парочка поняла, что понадобятся еще союзники. Мне их перечислить?
– Ну давай.
– Сын Тьмы, понимавший истинное бремя утраченного будущего и бессмысленность пустой веры. Воевода Спящей богини, по терпеливости не уступающий самой земле. Камнедержец, который уравновешивает Каладана Бруда. Им суждено идти разными путями, но цель у них общая. Королева Грез, чье озеро недвижно как смерть. Господин трагедий… И многие, многие другие, примкнувшие к ним.
– И кто это такие? Боги?
Худ пожал плечами.
– Взошедшие. Очень сложное явление, признаться. Одно количество всевозможных факторов… Словом, не стоит корить Престола Тени за недостаток ума. То же и с Котильоном, покровителем убийц. Он прекрасно понимает, что некоторые заслуживают нож в сердце… в том числе и некоторые идеи.
– Стало быть, и смертные тоже часть плана.
– Так и есть.
– И адъюнкт Тавор Паран?
Худ ответил не сразу.
– Эта братия, капитан, не гнушается пользоваться смертными.
– Нечестно.
– Зато представь, что мы можем выиграть.
– Я представляю, Худ. И все-таки… Нет, это нечестно.
– Капитан, шторм…
– Удивлен, да? – огрызнулась Шурк. – Лучше бы рассказал что-нибудь не столь удручающее, что не заставит меня злиться на твою заносчивость и презрение ко всем.
– Мы не презираем адъюнкта Тавор Паран.
– Да неужели? – Ее слова прямо сочились желчью.
– Перед ней мы чувствуем себя посрамленными.
– И какая ее ждет награда?
Худ отвернулся и покачал головой.
– Ее – никакая.
У Шурк сдавило горло.
– Скажи мне, пожалуйста, что она не пошла на это добровольно.
– Я не стану отвечать на этот вопрос. – Худ обошел Шурк и воздел руки. – Нам не пережить шторма, порожденного твоими ужасными мыслями, а посему я вынужден вмешаться. К счастью, – он бросил на нее короткий взгляд, – Маэль со мной солидарен.
– Давай, гони бурю прочь! Я снова ее призову, клянусь. Так воспользоваться невинным человеком…
– Капитан Элаль, ты переступаешь черту. Если собираешься воевать со мной до конца плавания, мне придется отыскать нам другого капитана.
– Ну и пожалуйста. Я плохо знала адъюнкта, но…
Худ резко развернулся.
– Вот именно. Более того, ты ее совсем не знала. Так вот, слушай. Я смотрел на нее глазами ее сестры, через забрало шлема, в самый миг смерти. Я смотрел на своего убийцу – адъюнкта Тавор Паран. Моя кровь капала с ее клинка. И ты будешь говорить мне о невинности? Невинных не бывает.
Шурк Элаль пораженно смотрела на Худа.
– То есть ты используешь ее… чтобы наказать?
– Пусть будет так, если тебе от этого спокойнее.
– Она убила свою сестру?
– Да.
– И теперь ею движет чувство вины? Она ищет прощения?
– Полагаю, что да.
– А найдет ли?
Худ пожал плечами.
Что-то ты мне недоговариваешь. Я же чувствую. Сестра… Забрало шлема…
– Худ, это произошло случайно… или намеренно?
Яггут не ответил.
Шурк решила надавить.
– Тавор вообще знает, что убила свою сестру?
– Это не важно, капитан Элаль. Больше всего прощения ищут как раз неведающие.
Помолчав, она отошла к борту и уставилась на перекатывающиеся серые волны, которые Скорген называет «набухшими».
– Встреться мы в твоем царстве, Худ, я бы не отрекалась от своей участи. И сбегать бы не стала. Я бы попыталась тебя убить.
– Ты не одна такая, капитан.
– Рада за них. – Набухшие волны. – Худ, а что, если она так и не узнает правды? Что, если она будет тащить груз неведения до конца дней?.. Неужели тебе все равно?
– Ты действительно думаешь, что правда стала бы для нее даром?
– Не знаю…
– Правда может лежать на дороге или скрываться в высокой траве. Но у нее есть когти и есть клыки, капитан. Так что смотри, куда наступаешь.
– Запасы еды иссякают… – Фелаш вздохнула и посмотрела на камеристку. – Мы угодили в суровые воды. – Она выпрямилась и, кряхтя, потянулась в пояснице. – Советуешь отдохнуть? Путешествия через неприятные миры – на ледяном дыхании яггутов или нет – не лучшим образом сказываются на моей хрупкой натуре. Впрочем, твоя забота, дорогая, мне не потребуется. Есть более важные… Что это, вино? Превосходно. Я думала, оно давно закончилось.
– Я заказала еще, ваше высочество.
– Правда? И у кого же?
– По всей видимости, подношения смерти не прекратились, – сказала камеристка, протягивая Фелаш кубок, – и если бывший бог загробного мира не чурается вторгаться в свои былые… эм-м, владения, нам-то определенно грешно жаловаться.
– Что верно, то верно. И все же, милая, мне не по нраву твоя дружба с этим хтоническим существом. Бери пример с меня и держись на уважительном расстоянии.
– Как пожелаете.
– Однако должна сказать, что вино превосходное, особенно учитывая его происхождение. Надеюсь, ты обеспечила нам достойный запас.
– К счастью, да, ваше высочество.
– Но другие новости, боюсь, не лучше. Теперь у нас появился повод не доверять Серым шлемам Измора. И это очень тревожит.
Камеристка, набивавшая трубку ржавым листом, нахмурилась.
– Разве мы сейчас не плывем на соединение с изморским флотом?
– Если их не постигла какая-нибудь катастрофа, то да. Но как они нас встретят? Вот что сейчас важно.
– Я бы могла заглянуть…
– Нет, риск слишком велик. Путь форкрул ассейлов застит все… хм, это был поэтический образ или затертая банальность?
– Понятия не имею, – пробормотала камеристка, сосредоточенно раскуривая трубку.
– Какой пробел в твоем воспитании. Впрочем, не важно. Уже все равно поздно, ведь, как известно, в определенном возрасте мозг костенеет и становится невосприимчив к новому, за исключением всяких там языков, боевых искусств и так далее. У каждого ребенка есть период истинной гениальности, и длительность этого периода – единственный способ измерить ум. Так что, поскольку ты от природы сообразительна, вероятно, у тебя период повышенной восприимчивости длился месяцы, если не годы, но мы сделали тогда все, что посчитали нужным, а потому сожалениями уже ничего не исправишь… Кошмар, из чего это вино? Болтаю без остановки… Увы, у большинства людей период восприимчивости крайне короток. День? Полдня? И как только он прошел, его уже не вернуть.
– Прошу прощения, ваше высочество. Трубка раскурена.
– Хорошо, давай. И все-таки вино…
В каюту постучали, затем засов поднялся и в проеме возник старший помощник Скорген Кабан, он же Красавчик.
– Принцесса… ваше высокое высочество. – Лоб его озадаченно бугрился. – Я, это, извиняюсь. Там, наверху, срочное дело. Капитан просит вашего присутствия.
Фелаш вздохнула.
– Да, хорошо. Если только я смогу, ну, встать. Уф-ф… Подсоби-ка…
Камеристка помогла ей подняться.
– Веди, Скорген. – Фелаш вальяжно махнула рукой. – И постарайся пялиться на мою грудь не так нагло, раз уж не можешь сдержаться.
– Простите, ваше высочество. У меня только один глаз зрячий.
Пришлось остановиться и подождать, пока камеристка откашляется.
Шурк Элаль повернулась к подковылявшему старшему помощнику.
– Капитан! Ведьма шквала пьяна!
– Красавчик, а нельзя было шепотом? Приветствую, ваше высочество.
– О пьянстве рассуждают только плебеи. Позвольте уверить вас, капитан, что я ни пьяница, ни плебейка. Однако должна спросить, где же наш яггутский гость?
Шурк хмыкнула.
– Думала, вы столкнетесь по дороге сюда. Видите ли, как минимум один нож следует держать скрытым от чужих глаз.
– Нет, капитан, боюсь, что не вижу.
– Ну да, конечно. – Шурк указала перед собой. – На том корабле нас заметили и взяли курс в нашу сторону. Это не Престол войны. Надо полагать, из Колансийского лота.
Слегка пошатываясь, принцесса подошла ближе.
– Мамочки, – сказала она, – это корабль ассейлов. Командует как минимум низший Водянистый. Однако гораздо неприятнее то, что это означает.
– Имеете в виду, куда подевался изморский флот? – предположила Шурк Элаль.
– Именно. И если это недостаточно тревожит, то, боюсь, я сегодня буду не очень полезна в бою. Ритуалы были весьма изматывающие. А мы уже знаем, какую грозную силу представляют собой форкрул ассейлы, и в особенности их магический голос.
– Нет нужды напоминать, ваше высочество. Я, конечно, оказалась невосприимчива к этому колдовству, однако про мой экипаж того же не скажешь. А теперь еще, оказывается, вы не сможете нас защитить. Одного спрятанного ножа мы, стало быть, недосчитаемся.
– Что ж, поглядим. В конце концов, у нас есть еще моя камеристка.
Шурк бросила взгляд на телохранительницу принцессы, вспомнила ее бой с сестрой Долей.
– Ваше высочество, с чистым ассейлом она справилась не очень.
– Низшие Водянистые, капитан, отличаются именно тем, что кровь их, м-м, разбавлена и не столь сильна. В общем, поглядим, как будут разворачиваться события. В конце концов, и среди ассейлов могут быть изменники. А пока что предлагаю вам собрать экипаж и отправить в трюм.
– Скорген! Уведи всех, и сидите там тихо.
– Слушаюсь, капитан.
Обликом корабль ассейлов в чем-то напоминал скелета. Он был построен из двух сортов древесины: белой как кость и матово-черной. Корпус узкий, с высокими надстройками и двумя мачтами с небольшими парусами – видимо, подумала Шурк, на открытую воду судно не рассчитано. Даже небольшой шторм зальет его. Старый рейдер, «Бессмертная благодарность», уступал ему размером примерно вдвое, а значит, на борту, предположительно, находились порядка семидесяти моряков и двадцать с небольшим морпехов. Когда корабль развернулся и пристроился к Кораблю Смерти по левому борту, Шурк рассмотрела его поближе. С бака на нее взирала высокая мертвенно-бледная фигура, рядом с которой стояли два охранника в шлемах и кольчугах.
– Дорогая, это морпехи? – произнесла принцесса Фелаш из-за спины капитана.
– Да, ваше высочество, – отозвалась камеристка.
– Капитан?
– Да?
– Почему бы вам не узнать их требования?
Шурк повернулась к принцессе, но не успела открыть рот, как со стороны корабля ассейлов донеслись крики. Она резко посмотрела назад: камеристка уже карабкалась вверх по борту. Проклятье, такой, небось, прыжок пропустила. Корабль покачивался на воде в шести шагах.
– Принцесса, что творит ваша служанка?
Камеристка вскарабкалась по борту на палубу. Та была выложена черным и белым деревом, словно мозаикой; от узора рябило в глазах. Шестеро морпехов в шлемах и кольчугах стояли у главной мачты. Завидев камеристку, они схватились за абордажные сабли.
Капитан корабля, ассейл-полукровка, была облачена в тяжелый шерстяной плащ, выкрашенный темно-синим и вышитый каменьями. Длинную шею украшали золотые обручи, а на гладко выбритой голове проступали все угловатости черепа. Оружия при капитане не было, и она смотрела на камеристку с выражением насмешливого удивления. Жестом она остановила солдат.
Вокруг виднелись следы недавнего шторма: почти все снасти сорваны, на палубе валяются куски каната и обломки рангоутного дерева. Ремонтом занимаются от силы пара десятков матросов.
– Передай капитану, – сказала ассейл-полукровка, – что вы вошли в воды Высокого Коланса и обязаны подчиняться нашим законам. Я – низшая Водянистая Интрансигент, инквизитор Южного флота.
– Тоже мне флот, – бросила камеристка.
– Нас разбросало внезапным штормом. – Взгляд инквизитора посуровел. – Итак, возвращаясь к моему сообщению: ваш капитан и весь экипаж, а также пассажиры подлежат свершению.
– «Свершение» значит убийство?
Бледнокожая женщина улыбнулась – ее лицо словно запало внутрь.
– Прокламация о возмещении была принята. Мы лишь следуем процедуре.
– Эта же участь коснулась и изморцев?
– Ваш корабль не изморский. – Ассейл нахмурилась. – Я чувствую исходящую от него враждебность. А та толстушка с трубкой – она ведь маг? Ее свершение будет первым.
Камеристка отошла к борту и перегнулась через него, чтобы было лучше слышно.
– Ваше высочество! Что-то она темнит по поводу изморцев. Похоже, вы не ошиблись.
– А чего-нибудь еще существенного не сказала? – спросила Фелаш.
– Нет, ваше высочество. Только грозится всех нас поубивать.
– Понятно. Продолжай.
Камеристка повернулась к низшей Водянистой.
– Не доставай оружие, – заговорила та. – Встань на колени. Смерть каждого из вас – это шаг к очищению мира. Есть ли более благородный способ погибнуть? Скажи спасибо, что у твоей жизни наконец появилась конечная цель. На колени!
Камеристка мотнула головой.
– Чистый ассейл уже пытался такое провернуть. Ошеломил… на пару мгновений. Тебе меня не подчинить.
С неожиданной для всех скоростью она по очереди толкнула обоих телохранителей – те не удержались на ногах и упали за борт. В следующее мгновение камеристка увернулась от выпада низшей и ударила ее точно во второе сочленение левой ноги. Ассейл пошатнулась, и камеристка проскочила ей за спину, разворачиваясь навстречу шестерым морпехам.
За ними на бак поднимались еще вооруженные люди.
Камеристка достала боевые кинжалы. Короткие. Нужно что-то побольше. Вот, у ближайшего морпеха пара неплохих абордажных сабель. Сгодятся.
Шурк Элаль не сдержала удивленного восклицания и, наклонившись, посмотрела, как двое охранников, оставив только пузыри, исчезают под водой.
– Как думаете, ей нужно помочь? – спросила капитан у Фелаш.
Принцесса вскинула выщипанные бровки.
– Искренне надеюсь, что нет!
С палубы вражеского корабля доносился шум сражения: звон клинков, крики и вопли.
– Принцесса, а откуда родом ваша камеристка?
– О, это большая загадка.
– Хотя бы намекните.
– Прямо сейчас? Впрочем, время есть.
Принцесса затянулась трубкой, на мгновение ее лицо скрылось в облачке дыма.
– По словам мамы, их было семь. Осталось шесть. Седьмая, скажем так, проиграла в каком-то внутреннем противостоянии. Не важно. Да, со стороны она выглядит молодо, но внешность обманчива. Мама дальновидно заключила, что алхимия – стоящий вклад в сохранение сил камеристок ее старших дочерей. А мы, дочери, в свою очередь, поклялись хранить это в тайне, поддерживая иллюзию, что мы просто росли вместе со своими верными спутницами…
Она замолчала, когда очередной морпех, расплескивая кровь, перекувырнулся через борт и с громким ударом упал в воду.
– Труднее всего было заставить их расстаться с теми ужасными масками, но в итоге мамина настойчивость победила.
Шурк Элаль нахмурилась. Маски? Что за маски?
С экипажем пришлось повозиться. Низшая Водянистая в панике направляла моряков командной мощью своего волшебного голоса. Исступленная злоба наряду с полным отсутствием инстинкта самосохранения имели свои преимущества, однако без какой бы то ни было тактики все усилия сводились на нет. Наконец камеристка перебралась через груду окровавленных тел и подошла к инквизитору. Она тяжело дышала, а жгучий пот заливал глаза.
Форкрул ассейл, придерживая сломанную руку, злобно смотрела на камеристку.
– Что ты за демон? – хрипло прошипела она.
Камеристка усмехнулась кончиками губ.
– Искать ответа лучше не здесь.
Инквизитор широко взмахнула ногой. Камеристка подскочила и, занеся саблю над головой, с размаху рубанула чуть повыше колена. Второй саблей она раскроила форкрул ассейлу лицо и пробила череп рукоятью первой.
Истекающий кровью труп скорчился у ее ног. Камеристка огляделась. Никто на палубе не шевелился. Все как учила мама. Она бросила взгляд на абордажные сабли и выпустила их из рук. Полная дрянь. Она отправилась искать свои кинжалы.
Когда судно снова было в пути, Худ вернулся на палубу. Он задумчиво посмотрел на пылающий позади корабль.
– Если б могла, не дала бы ей его поджечь, – пробормотала Шурк Элаль, прослдив за взглядом яггута.
– Почему, капитан?
– Потому что этот столп дыма видно издалека.
– Вот именно.
Бывший бог Смерти посмотрел на Шурк и улыбнулся.
– Теперь я должен тебя покинуть.
– Я знал, что ты мне не друг, – угрюмо произнес Ублала.
– Друг, Ублала Панг, уверяю, – сказал Драконус. – Увы, последние события вынуждают меня уйти. У тебя иной жребий.
– Ненавижу жребиев.
– Ты хоть знаешь, что означает это слово?
Ублала посмотрел на Ралату и поморщился.
– Ну конечно, знаю. Это как лошадь, на которой едешь верхом, только мужчина. Все это знают.
– В каком-то смысле ты прав, но, боюсь, Ублала, ты перепутал «жребий» с «жеребцом». Жребий – это судьба, которая тебе выпала. Многие считают, что все предопределено и будущего нельзя ни избежать, ни исправить. Я так не считаю. Каждый обладает свободой выбора.
– Тогда я пойду с тобой. А жена пускай идет куда-нибудь еще. Она все время говорит о детях. Но я не хочу детей – они мешают развлекаться, а те, у кого есть дети, дни напролет рассказывают, как это здорово, даже улыбаются, вот только вид у них все равно жалкий. Или еще хуже: они думают, будто их карапуз – это переродившийся бог или гений и даже какает цветочками, и давай только о нем и трещать. От скуки мне хочется сбежать, или свернуть им шею, или взять всех и утопить в ведре с помоями.
– Какой-то ты недобрый, Ублала.
– Я ничего не даю просто так. Когда появляется ребенок, люди пропадают. Пф-ф! И где же они? А они ползают на карачках и агукают. Аж тошнит. – Он увернулся от камня, который метнула в него Ралата, и продолжил: – Так что я лучше пойду с тобой. И будь ты мне настоящим другом, то не стал бы прогонять. Если я заделаю ребенка, жизнь моя кончена! Кончена, понимаешь?
– Ублала, ты умеешь летать?
– Так нечестно!
– Увы. И нет, я тебя не повезу. А теперь слушай внимательно. Мы достаточно далеко зашли на запад, и твой дальнейший путь лежит строго на север.
– Зачем?
Драконус отвел взгляд и вздохнул.
– Твоя невинность, Ублала Панг, – это дар. Редкий дар. Его необходимо сберечь, но я не могу остаться с тобой. Потому прошу: иди на север.
– Куда?
– Наверняка не скажу… Сейчас ничего нельзя сказать наверняка.
– Ты вернешься?
Поколебавшись, Драконус помотал головой.
– Нет, не думаю, что нам суждено встретиться. И это меня глубоко печалит.
– Ты уходишь, чтобы умереть?
– Не плачь по мне, друг. Я не знаю, что меня ждет. – Он подошел ближе. – Я оставил тебе еды и воды на неделю пути, а дальше… – Он повел плечами и протянул Ублале руку. – Прощай.
Ублала не стал пожимать руку Драконусу, а вместо этого крепко обнял бога.